Безумный бог - Деннинг Трой. Страница 1
Трой Деннинг
Безумный бог
Все зависит от меня, разумеется. Решительно все. Кому жить. Кому умереть. Что есть и что будет. Представьте, что я наблюдаю сверху, зависнув в небесах, как обычно смертные представляют нас, богов. Внизу раскинулось огромное море и беспрестанно бьется о скалы Побережья Мечей, где возвышается на черном базальтовом постаменте крепость мирского невежества под названием Кэндлкип. Стоит мне дыхнуть, и бастион вероломства тут же рухнет; я мог бы превратить в пыль известковый раствор, скрепляющий его камни, и обрушить высокие стены в море, сбросив покореженные фолианты в бурлящие топи и бездонные вонючие океаны самых отдаленных уголков света.
А теперь представьте, что я стою на земле. Передо мною возвышается стена морской глади этаким сияющим зеленым гобеленом, натянутым на безграничное пространство небес, волны с белыми барашками вновь и вновь роняют брызги, словно дразня берег, оказавшийся под ними. Мир перевернулся, и теперь крепость Кэндлкип висит на своем базальтовом пьедестале, как бородавка на кончике черного кривого носа. Одной только силой мысли я мог бы заставить морские глубины поглотить эту цитадель порока, стереть это библиотечное собрание лжи с лица земли, предать книги обмана забвению, так что о них не осталось бы даже воспоминаний.
Как видите, все зависит от меня. Ни в чем нет определенности, пока я сам не приму решения, где быть верху, а где низу. Пусть себе молятся в храме Огма Невежды, пусть поклоняются Денэру Болтуну и Гонду Вонючему Кузнецу и даже Милилу, Повелителю Визгливого Базара! Пусть себе презирают меня, если смеют. Я Единственный, я Вездесущий, я Лицо под Маской.
Я и есть Все.
Так говорил Кайрик Вездесущий в Ночь Отчаяния, а я в своей тоске не мог ничего понять. Я был как дитя – слушал его детскими ушами, смотрел на него детскими глазами и воспринимал детским умом. Я предавался отчаянию и потерял веру, за что и пострадал самым ужасным образом, как вы вскоре сами убедитесь. Но знайте также, что Единственный нашел меня, когда я был совсем потерян, и вернул на Путь Веры, он зажег мой взгляд Пламенем Славы и Правды, и тогда я увидел все, что творится на земле и на небесах, и сделал он это для того, чтобы в данном писании я отразил все деяния людей и богов, не погрешив против абсолютной точности и истинной правды.
Я лазутчик, Малик-эль-Сами-ин-Нассер, некогда известный в Калимшане купец и желанный гость королевского дома в Найроне. Перед вами моя исповедь, в которой я описываю события, случившиеся со мной и тысячью других людей во время Поиска святого «Кайринишада», самой священной и божественной из всех книг, и рассказываю о преданном служении Кайрику Вездесущему на бескрайних землях Фаэруна и о Великой Награде, дарованной мне за славные дела и многочисленные жестокие испытания.
Хвала Кайрику Вездесущему, Всемогущему, Высочайшему из Высочайших, Темному Солнцу, Черному Солнцу, Повелителю Трех Корон и Принцу Лжи. Благословенна будь его Церковь и его слуги, которые единолично станут править в Королевстве Смертных и навеки поселятся во Дворце Вечности после Года Кровавой Бойни! Взгляни снисходительно на эту скромную исповедь, о Божество Всех Божеств, хотя ни одна ее глава не способна отразить твоего могущества, ни одно слово на всех людских языках не способно описать славу твоего величия!
ПРОЛОГ
В Городе Великолепия жил-поживал юный принц, красавец хоть куда, быть бы ему только чуть посдержаннее и помудрее. Однажды, когда я отправился по своим делам, калиф прислал ко мне домой этого самого принца с письмом, которое тот должен был вручить лично мне в руки. Слуги попросили принца подождать в прохладной приемной, а моя жена, радушная и любезная хозяйка, принялась угощать его всевозможными яствами и составила ему компанию, чтобы он не скучал. Так я и застал их, когда вернулся домой.
Нет сомнения – ни один скромный человек не появился бы на улице в том виде, в каком передо мной предстали жена и принц. Но так как они все-таки находились в доме, я лишь отпустил замечание по поводу жары и тоже скинул кое-что из одежды, чтобы не отличаться от них. То, что я сразу отказался от церемоний, принесло огромное облегчение принцу, который в первую минуту вроде бы встревожился. Он отдал письмо, а я попросил его угощаться дальше, пока буду читать.
В письме оказалось обычное напоминание – заплатить какой-то налог, о котором, я совсем забыл. Пока я сочинял ответ, мы приятно поболтали, что, несомненно, принесло мне немалую благосклонность двора: принц все-таки был старшим сыном первой жены калифа. С того дня я часто получал депеши из королевских покоев, и все их лично доставлял первый принц. И если я счел необходимым стучаться в дверь приемной в собственном доме, то это была ничтожная плата за тот почет, который оказывал принц моему дому своими частыми визитами, и за ту великую награду, которой он позже ответил на мое гостеприимство.
Наступил день, когда калиф получил письмо, рассказывающее о событиях в Зентильской Твердыне, в прошлом великой цитадели нашего Повелителя Кайрика в отдаленных королевствах варваров. В письме говорилось, что Темное Солнце самолично сочинил священную историю своего восхождения к божественным высотам и назвал ее «Кайринишад». Строки этой книги были наполнены такой красотой и блеском, что любой, кто их читал, сразу понимал истину и великолепие того, что они провозглашали. Сила, что содержалась в этой великой книге, была способна обратить всех язычников Фаэруна в Истинную Веру, а также изгнать всех мнимых богов и сделать Кайрика единственным истинным божеством!
Калиф пришел в чрезвычайное волнение. Его всегда оскорбляло, что другие не верили в то, во что верил он, и он всегда был готов направить их на Путь Веры. Прочитав первые строки письма, он почти целый час бегал, размахивая листком и славя победу Кайрика, пока управляющий, в конце концов, не остановил его и не продолжил чтение. Я видел это собственными глазами, так как в тот день случайно оказался во дворце.
На второй странице послания объяснялось, как Мистра (блудливая богиня Магии) и Огм (вороватый бог Мудрости) испугались силы «Кайринишада» и замыслили заговор против Кайрика. Во время первого публичного чтения «Кайринишада» Огм заменил священный том клеветнической книжонкой, и все, кто услышал ее ложь, потеряли веру и отвернулись от Темного Солнца. В эту минуту Келемвар Лайонсбейн – подлый предатель, с которым Кайрик расправился за несколько лет до этого – удрал из своей тюрьмы в Городе Мертвых, возглавил мятеж и украл Трон Смерти у нашего Темного Повелителя!
Услышав эти слова, калиф так расстроился, что выхватил кинжал, набросился на управляющего и отрезал бедняге язык. Пролилось столько крови, что слуга, заменивший управляющего, не смог продолжить чтения, пока королевский священник вновь не сделал слова разборчивыми.
На третьей странице письма говорилось, что могущество Кайрика так велико, что ни Огму. ни Мистре, вместе взятым, не удалось уничтожить «Кайринишад». Огм передал фолиант одной смертной и отправил ее скитаться, благословив на прощание бриллиантовым амулетом, который должен был укрыть ее от глаз всех богов Фаэруна. Даже сам Огм не знал, где она находится в данную минуту, ибо велик был его страх перед хитростью Единственного: Огм знал, что Кайрик все равно обведет его вокруг пальца и узнает все, что ему нужно.
Последняя страница письма содержала просьбу к калифу, чтобы он послал своих самых верных лазутчиков наблюдать за храмами Огма и других богов – Гонда, Денэра и Милила, – а также присматривать за храмами Келемвара и Мистры и их приспешников – Азута, Савраса и Велшаруиа. Еще там была просьба к калифу послать шпионов в места, где прячутся Арфисты, и в места, где мертвые ожидают прихода Келемвара, а также во все прочие норы, где могла бы укрыться прислужница вороватого Огма. Все это калиф исполнил, сделав даже больше: он разослал весточки всем своим родственникам, даже самым дальним, чтобы те помогли ему в великом бдении. Он составил длинные списки, чтобы они зря не следили за одними и теми же местами. А еще он приказал наблюдателям в случае обнаружения книги сразу дать ему знать и ни в коем случае не пытаться самим ею завладеть. Он не хотел, чтобы они геройствовали, ведь любому смертному, кому удалось бы спасти «Кайринишад», была бы дарована великая милость Единственного и Вездесущего, и калиф сам стремился к такой благодати.