Время дождя (СИ) - Каршева Ульяна. Страница 1

Джиллиан

Время дождя

Первая глава

Сашка стукнула кулаком по бордюру, на котором сидела. Неудачно. Задела рюкзак, пристроенный рядом, на тот же бордюр, и тот грохнулся на асфальт. С неохотой подняла и снова поставила поклажу рядом с собой... Думай-думай. Пока в этом сквере никого...

Всё дрянь.

К соревнованиям снова не допустили... Сашка вытянула ногу, хмуро посмотрела на неё. Травма зажила, но при определённых ударах, когда надо бить искоса, чуть-чуть отзывается. У-у, гадина... Вроде мелочь, а чувствуется. Тренер то и дело орёт, чтобы ушла с татами, не мешала другим готовиться.

Всё хреново...

Дома, узнав, где она собирается учиться после двух неудачных попыток поступить в университет, смотрят на неё, как на предателя. И кто за язык дёрнул ляпнуть? Матери на глаза теперь лучше не попадаться. У той сразу больная голова, глаза в слезах и красивое заламывание рук в отчаянии. Больше всего интересует, как она умеет так быстро вызывать слёзы... Ладно, ещё не спросили, откуда у неё деньги на репетитора. Если б не Вера...

Сашка ссутулилась под накрапывающим холодным дождём и, опершись локтями в колени, вцепилась в лохмы коротких волос (когда-то более или менее приличная причёска карэ – сейчас, от нежелания идти в парикмахерскую, здорово подросшая), постепенно мокнущих.

Замуж выгодно выскочить, как старшая сестра, – внешность не позволяет. Как папа пренебрежительно ухмыляется – полный портрет среднестатистического хулигана. Сашка уже пару раз огрызнулась в ответ: "Чё родили – то и получили! Чё – постараться в постели не могли, интеллигенты, блин?.." При маме однажды получилось, так та раскудахталась: "Ах, тебе не стыдно?! Ребёнок из профессорской семьи, а ведёшь себя, как последняя... – Мама интеллигентно задумалась, похлопала глазами и трепетно выдала нехорошее слово: – Как шалава!" Сашка плюнула и ушла. Вот и поговори с такими... Впрочем, о замужестве она если и думала, то с отвращением. Других проблем полно, чтоб к ним и эти добавлять.

Сестра ещё более или менее на её стороне. Пару раз Вера, когда у неё было свободное время, пыталась научить её накладывать косметику: "Какая бы ты ни была пацанка, а пригодится!" Но Сашке-то это неинтересно. Какая косметика, если она на татами валяется постоянно? Ну, смирилась: чтобы сестре приятно было – научилась. Наука-то нехитрая. А что дальше? Замуж, опять-таки, пока не собиралась же... Так, думалось иногда – абстрагированно от личной жизни (Сашка, когда хотела, тоже могла профессорское словечко ввернуть).

А ещё не хочется возвращаться, потому что единственный человек в семье, который поддерживал и защищал от всех, ушёл. Навсегда... Сашка сморщилась от желания пореветь от обиды, но собралась с силами. Дед. Он постоянно орал на родителей, чтобы те не орали на Сашку, а ей при случае говорил: "Внуча, не думай! Не поступила в этом году – значит, в этом году нельзя поступать. Верь, Сашка. Ничего зря не бывает! Наплюй на тех, кто другое говорит!" А когда она провалила экзамены второй раз, дед-фаталист хмыкнул и спросил: "А ты уверена, что тебе нужен именно этот факультет? Мало ли куда тебя мать впихивает. Мало ли куда ты продолжить хочешь. Жизнь ведь штука такая: всех по своим местам расставит, а если на своё не попадёшь, быть тебе битой по судьбе. А то и мимо судьба-то пройдёт, Сашка!" Она воспрянула духом и стала думать, куда она может, кроме филологического и физвоса, поступить... А через три месяца дед умер. Сердце не выдержало. Сашка тогда так плакала, что потом не поняла, как выдержало её сердце...

... Домой бы пора. Октябрь промозглый, а к вечеру заморозки. Толстовка с капюшоном под курткой, постепенно промокающей от накрапывающего дождя, от холода уже не спасает. И ноги в ботинках уже сводить начинает, снова напоминая о травме. Да и сидеть на бордюре в это время года... Сашка угрюмо подтянула утеплённые спортивные штаны, чтобы встать... Погода ещё, блин... Откуда только тучи набежали...

Вставать не хотелось. Куда идти? Домой – в очередные насмешки, что даже на вожделенные соревнования не взяли? К френдам? Ну их на фиг... Вчера только разругались в пух и прах. Из-за чего? Она всё ещё в команде. Из-за этого тренер не может взять новичка в группу. А отчислить её, Сашку, тоже не может – до конца сезона. Если б Сашка сама ушла – взяли бы одного, давно просится в команду. Только Сашка всё на что-то надеялась. Но победа всегда уходила на фиг. Хотя всегда до неё, казалось бы, – рукой подать...

Чувствуя противно холодные и мокрые края рукавов, девушка угрюмо сунулась носом в ладони. Не хочется. Ни фига не хочется. Свалить бы из дома куда-нибудь далеко-далеко, жить в одинокой хижине и... ходить на медведя с рогатиной... Сашка хрюкнула от невесёлого смешка и шмыгнула носом, представив себя с той рогатиной... Хочешь не хочешь, но домой пора. И пора решать со своим присутствием в команде. Харэ сидеть на шее у команды. Завтра надо будет поговорить с тренером, а потом искать курсы для охранников, чтобы самой оплачивать уроки репетитора. Хватит и у сестры на шее сидеть... В городе таких полно – в смысле, курсов. А потом – до следующего поступления – надо работать где-нибудь в магазине. Баб туда тоже в охранники берут – Сашка уже узнавала. А одновременно с работой готовиться к поступлению. Дед прав: сидя на заднице – в задницу попадёшь. Пора шевелиться и идти дальше. С чего начать? Вернуться завтра в секцию, предупредить Иваныча, что уходит, и забрать форму...

На шорох и странный писк она с недоумением отняла ладони от лица. Мать моя женщина... Это когда же?.. Это что же...

Шагах в семи от Сашки, всё ещё сидящей на бордюре, стояли двое. Нет, двигались. Медленно. Какой-то высоченный бугай тяжело, поигрывая ручищами, которые у него чуть не до земли, как у гориллы, угрожающе раскачиваясь, надвигался на хрупкую куколку в лёгком длинном плащике. Та жалобно и даже умоляюще попискивала от ужаса, мелкими шажочками отступая от него, загородившись малюсенькой сумочкой. И, судя по тому, как это видела Сашка, куколке оставалось шага три, чтобы ногами удариться о высокий бордюр и свалиться в кусты.

Чё она не орёт? Боится звать на помощь? Тут же везде город и народу полно...

Сашка не выдержала – встала. Оправила плечи и в тон движению бугая медленно – и с вызовом, добавив в интонации как можно больше обидного презрения, бросила:

– Эй, ты! Бычара! Слабо ко мне подрулить?

Бугай от неожиданности подпрыгнул и развернулся всей тушей. Сашка попятилась. Даже в сумерках разглядела гладко приглаженную башку словно с раздавленным узким лбом и с кучей тощих косичек, тяжёлую морду с широким плоским носярой, в котором покачивалось кольцо, как у настоящего быка – ни фига ж себе пирсинг!.. Глазки, ужасающе маленькие на фоне мясистой морды, поначалу тёмные, едва заметные, сфокусировавшись на неведомом противнике, зажглись рубиновым всполохом, быстро перешедшим в потрясающий огонь, полыхающий так, будто он настоящий!.. Откуда у этого бычары такие стильные линзы? Неужто начали выпускать – для любителей пофорсить? Слышала, что всякие бывают...

Бычара медленно открыл квадратную пасть чуть не до ушей. Блеснули боковые клычища. Сашка хлопнула глазами, ничего не понимая. А вот следующий момент она прекрасно поняла – когда бычара, этот бомбовоз, с запугивающим рёвом бросился на неё. Даже успела разглядеть изумление на его морде, когда тот понял, что она сама пошла – кинулась! – на таран. А чего он хотел? Чтобы она с писком помчалась от него?

За мгновение до сшибки Сашка, оттолкнувшись – ударив под колено пролетающего мимо бычару, упала в сторону. Его мягкий сапог (она даже поразиться не успела: сапог?!) не защитил от рифлёной подошвы ботинка, не то что врезавшего – резко вмявшегося в болезненную точку. Бычара басом мявкнул, взмахнув ручищами, и с налёту пропахал носом асфальт. Упали они почти одновременно, и Сашка, не вставая, стремительно развернулась на бедро и снова ударила ногой – по бычьей морде, норовя достать опять-таки точку на широкой челюсти невероятного противника.