Если это любовь (СИ) - Светлая et Jk. Страница 1

… о равенстве в здоровой советской семье… и про клубничное варенье 

- Не понимаю. Я не понимаю. Вот уже который месяц думаю и совсем не понимаю, как Паша мог жениться на той девице. Нет, я, конечно, помню, что все профессии важны, и что у нас все равны, и какая разница, что у нее нет образования, и разговаривает она на каком-то странном языке. Но ты мне ответь, вот ответь мне, Николаша, ты веришь в то, что он ее любит? После того, что у него было с Татьяной? Ты помнишь, как он убивался? Я даже боялась, как бы он чего с собой не сделал. Но тогда это было объяснимо. Танечка – девушка видная, умница, красавица! С ней и поговорить можно, и людям показать не стыдно. А с Пашей как они смотрелись рядом – словно созданы друг для друга. Две половинки. И что в итоге? Вот это пушистое в розовом платьице? Я уж думала, она беременная. Ну, думаю, куда ж деваться. Так ведь нет! И чем только была занята его голова? Вот у Танюши родной дядя в обкоме партии не последний пост занимает, это было бы так полезно для Паши. Но вместо этого у него тесть – механик колхозного гаража!

Изольда Игнатьевна устало выдохнула и обмахнулась веером. Вечер был жаркий, безветренный и влажный. В автомобиле это чувствовалось вдвойне.

Николай Васильевич (нет, не Гоголь – Горский), профессор кафедры французского языка и литературы Одесского педа, уныло взглянул на часы, покрепче взялся за руль, вгляделся в дорогу перед собой. И медленно, нравоучительным тоном, будто читал лекцию своим студентам, заговорил:

- Хорошо. Изволь по порядку, хотя говорено это было уже десятки раз. Павел никогда никого из нас не слушал. Он всегда был самостоятельной личностью, и мы с тобой принимали это. Он решил идти на юридический, и это было только его решение, на которое я не влиял. Весь этот его комсомол – мое мнение ты знаешь, как никто другой. Эту бы энергию да в созидание! Татьяна… Вей зе мир! Что ты все вздыхаешь по Татьяне? Никто ее таки не просил замуж в девятнадцать лет выскакивать. То, что она не дождалась Павла из армии – это тоже только ее решение. По-твоему что? Если у нее там не сложилось, он должен был все простить и принять ее обратно? Иногда мне кажется, что ты забываешь, что это Паша – твой сын, а не Татьяна – дочь.

Он перевел дыхание и снова посмотрел, как стрелка на часах медленно движется по циферблату.

- Теперь что до Лизы. Он на ней, на минуточку, женился. Горские женятся один раз. Это ты тоже знаешь. И тебе придется принять его брак. Не думаю, что это сложно, учитывая, что мы живем в разных городах.

- А могли бы в одном! – в сердцах воскликнула Изольда Игнатьевна и обреченно махнула рукой, на которой возмущенно звякнули браслеты. – Как же ты не понимаешь? Вот и Павел весь в тебя! Ничего слушать не желаете. Танечка ведь извинялась потом. Ну ошиблась девочка, с кем не бывает. Но ведь осознала. Сколько слез она пролила! Так вы ж, Горские, упертые, как… сам знаешь кто!

- Знаю, знаю, - улыбнулся Николай Васильевич. – А еще знаю, что как Пашка на заводе не последнюю должность занял, как заводской комитет комсомола возглавил, как квартиру ему дали, так сразу и осознала все твоя Танька.

- Ну конечно, - ворчливо протянула супруга, - просто ты вареники у свахи уплетал так, что за ушами трещало! Потому и невестка тебе хорошая. Да ну вас!

Изольда Игнатьевна обиженно поджала губы. Потом достала из сумочки пудру-компакт и придирчиво оглядела лицо, отразившееся в зеркальце. Осталась довольна. Выглядела она, несмотря на маячившую на горизонте пенсию, еще очень даже… презентабельно. Короткая стрижка ее определенно молодила. Редкую седину подкрашивала хной, что шло к ее смугловатой коже. А высокие скулы, все еще пухлые губы и раскосые, почти черные глаза отвлекали от появившихся морщинок вокруг этих самых глаз.

Она улыбнулась, поправила пальцами челку, громко щелкнула пудреницей и, небрежно отправляя ее в сумку, спросила:

- Ну скоро уже этот поезд?

- В 20:14 по расписанию, через 8 минут, - ответил Николай Васильевич и остановил автомобиль у здания железнодорожного вокзала. – Кстати, у твоей матушки вареники тоже сказка были.

С этими словами он вышел из машины, обошел ее, открыл дверцу и подал руку жене.

- Ты меня сейчас обидел, Николаша. Очень обидел. Но хотя бы теперь, на склоне лет, я узнала, что ты женился на мне из-за сказочности вареников моей матушки, - трагично заявила Изольда Игнатьевна, вложила свои пальцы в ладонь мужа и, крепко ухватив ее, также покинула салон автомобиля.

Он же наклонился, нежно поцеловал ее руку и сказал:

- Это была страшная тайна, которую ты не должна была знать. Но оставлять меня после тридцатилетнего брака уже поздновато, не находишь?

- Вот на это даже не надейся! – Изольда улыбнулась, от чего стала выглядеть еще лет на десять моложе, взяла мужа под руку и мечтательно протянула: - Идем встречать нашего непутевого сына с нашей удивительной невесткой. И дернул же тебя черт их пригласить!

- Семья должна быть сплоченной, - пожал плечами Николай Васильевич.

Поезд опаздывал. Минут на пятнадцать точно.

И Лизка, выглядывая в окошко, вздыхала не менее тяжело, чем несколькими минутами ранее ее свекровь. Она бы растянула эти пятнадцать минут еще часов на пятнадцать. Удивительных родителей своего удивительного мужа она боялась, как огня. Было в них что-то недосягаемое. А машинистке комитета комсомола сутисковского завода «Автоэлектроаппаратура» - тем более. Она собственного мужа перестала по имени-отчеству называть только после того, как он после свадьбы провел с ней обстоятельную беседу по этому поводу.

Теперь она периодически косилась на свое отражение на стекле и думала, что, может быть, зря подстриглась. Скажут еще, что селючка под городскую заделалась. А рожа все равно сельская.

- Довго ще? – спросила она своего ненаглядного супруга, сидевшего рядом.

- Скоро будем, - ответил Павел и поднялся, чтобы стащить с полки чемодан.

Потом снова присел рядом с Лизой, обнял ее за плечи и негромко проговорил:

- Ты, главное, не переживай. Все хорошо будет. У нас на даче славно, вот увидишь. И море рядом. Будем с тобой на пляж каждый день ходить.

- А сьогодні вже нє? – чуть оживилась Лизка. – Не вийде?

- Ну, если только на луну посмотреть, - рассмеялся Горский.

- Ой, я шось не подумала, - улыбнулась Лизка. – Паш, а ти банку з клубнікой не забув, га? Цей год не варення – казка вийшло!

- Как я мог ее забыть, если ты сама ее в чемодан упаковала? Отцу вручишь – он сладкое любит.

- А Ізольда Ігнатівна шо любе?

- Мясо, - усмехнулся Павел.

- О! То я можу таких котлєт наробить! Ну ти ж знаєш, які в мене котлєти, Паш!

- Нет, Лиз, готовить ты не будешь, - ответил Павел. – Мы едем в отпуск! Отдыхать! Да и мама привыкла к тому, что Ольга Степановна готовит. Это наша домработница с незапамятных времен.