Хоккей. Родоначальники и новички - Тарасов Анатолий Владимирович. Страница 1
Анатолий Владимирович Тарасов
Хоккей. Родоначальники и новички
© Текст. Тарасов А.В., 1993
© ООО «Издательство «Эксмо», 2015
У книги, которую вы держите в руках, непростая судьба. Рукопись, над которой Анатолий Владимирович Тарасов работал в последние годы жизни, была закончена в начале девяностых, но ей не суждено было увидеть свет при жизни автора. В переводе книга вышла в США осенью 1995-го уже после его смерти, а российские специалисты и любители хоккея знакомятся с итоговым трудом «отца русского хоккея» с опозданием в двадцать лет… У нас действительно долго запрягают, увы!
Я хочу выразить огромную признательность всем тем, благодаря кому, последняя книга моего деда увидела свет, не смотря на многие, присущие нашему времени и месту трудности:
моей бабушке Нине Григорьевне Тарасовой и моей маме Галине Анатольевне Тарасовой, за то, что сохранили рукопись и архив А. В. Тарасова;
Лу Вайро, за дружбу, за американский вариант рукописи и поддержку;
Юрию и Светлане Кармановым за поддержку и помощь в выборе издателя;
Юрию Васильевичу Королёву за поддержку, ценные воспоминания и комментарий к изданию;
Континентальной Хоккейной Лиге и лично Александру Ивановичу Медведеву за поддержку и помощь в издании книги;
Федерации Хоккея России и лично Владиславу Александровичу Третьяку за поддержку и помощь в издании книги;
Евгению Александровичу Майорову, Борису Петровичу Михайлову и Николаю Николаевичу Урюпину за память;
Татьяне Тарасовой, Алёне Тарасовой и Андрею Никитину за помощь и поддержку;
Валерию Агронскому за работу над книгой;
Издательству ЭКСМО и лично Сергею Черкасову,
Екатерине Ивановой и Анне Соседовой.
Предисловие
…Страницы, тронутые временем. Страницы, напечатанные на обычной пишущей машинке. Страницы, не позволяющие мне отвлечься на что-либо постороннее.
Что-то было мне знакомо, близко, важно, а что-то оказалось новым и требовавшим осмысления.
Я читал рукопись книги Тарасова.
Книги, которую Анатолий Владимирович написал в конце своей яркой и необычной жизни.
Книги, которая вышла еще при его жизни… в Америке.
Книги, которая готовилась к выпуску в свет в России спустя почти два десятка лет после ухода великого тренера.
Анатолий Тарасов – отец-основатель отечественного хоккея: заложил фундамент нашей хоккейной школы, определил векторы ее развития, выработал эффективные и самобытные подходы к тренировочному процессу.
Анатолий Владимирович стал для меня вторым отцом. Взял под личную опеку, когда мне было только семнадцать лет, и воспитывал буквально в круглосуточном режиме, не давая остановиться, удовлетворившись достигнутым уровнем. Требовательность педагога зашкаливала, новые идеи возникали постоянно; они требовали экспериментов и последующего анализа – то и другое делалось совместно тренером и спортсменом. Однако за таким жесточайшим трудовым графиком была спрятана отеческая забота Анатолия Владимировича обо мне, о Фирсове и Викулове, о Рагулине и Кузькине, о Харламове и Михайлове, Петрове и Лутченко… Обо всех нас.
Я был поражен, когда в одной из первых глав прочел об отказе молодого советского специалиста Тарасова от зарубежной командировки на турнир с участием канадцев. Отказ по собственному желанию от возможности впервые воочию увидеть родоначальников игры?! Он прислушался к словам Михаила Давидовича Товаровского – своего учителя, которого безмерно уважал: «Вам не следует никуда ехать! Вы не созрели смотреть зарубежный хоккей. Ведь, если вы увидите иностранцев, сами уже ничего придумывать не будете – так человек устроен. А надо выдумывать, создавать свое. А уж когда твердо встанете на собственный путь, тогда и ездите, смотрите…»
Ключевые моменты случаются как в матчах, так и в человеческих судьбах. Тарасов, которому тогда едва перевалило за тридцать, продолжил идти своим путем. Искать, придумывать, находить и ошибаться, снова находить. Спустя какое-то время учитель благословил возмужавшего ученика на знакомство с родоначальниками хоккея; Анатолий Тарасов уже нащупал пути совершенствования игры, уже приступил к созданию своей системы подготовки, которую впоследствии активно развивал.
Он присматривался к канадскому стилю, получая массу впечатлений и информации для творческой переработки. Главным же оставалось строительство советской хоккейной школы по им же придуманным законам.
Тарасов жил хоккеем. И постоянно находился под прессингом: догнать канадцев – сравняться с ними – превзойти родоначальников…
Под таким же жесточайшим прессингом оказывались и игроки ЦСКА. Ведь тренер не существует сам по себе, не может ограничиться кабинетной тишиной или теоретической дискуссией с коллегами; наставник проявляет себя в работе с командой – в тренировках и матчах, в турне и турнирах. И я тот прессинг ощутил на себе по полной программе.
Вскоре после зачисления в «основу» ЦСКА он неожиданно озадачил меня:
– Тебе сколько лет?
– Семнадцать.
– А я хочу, чтобы ты тянул на двадцать пять – по мастерству, по мужской зрелости.
– Как это, Анатолий Владимирович? Что-то не пойму.
– Скоро сам разберешься. Ну что, «полуфабрикат», будешь вкалывать на полную катушку? Тогда толк будет.
– Так я же все выполняю.
– Да это все цветочки. Будешь щадить себя – отправишься в шахту, в забой!
– Какая шахта, Анатолий Владимирович? Я же в десятом классе учусь.
– В шахту! Ты меня понял, надеюсь.
Еще через месяц-два Тарасов заставил меня… тренировать детишек из цээсковской школы. Сам-то я только-только из нее вышел, мне самому набираться опыта надо, а тут из меня преподавателя делают. Что за тренерская причуда? А он одной фразой все растолковал:
– Тренируя мальчишек, ты сам будешь все осмысливать до мелких деталей.
Родители воспитали меня человеком ответственным и добросовестным. А в команде ЦСКА дня не проходило, чтобы старший тренер не нашел повода придраться ко мне. Я терпел, терпел, потом не выдержал:
– Анатолий Владимирович, я же все ваши задания выполняю, а вы все равно недовольны мною…
– Если я вам, молодой человек, перестану делать замечания, значит, вы для меня – мертвый игрок. Усекли с первого раза?
А однажды Тарасов и вовсе сразил меня наповал. После победы в важном матче – то ли со «Спартаком», то ли с «Крыльями Советов» – вызвал меня к себе в тренерскую. Я только успел душ принять и переодеться.
– Молодой человек, что вы думаете о сегодняшней игре?
– Как что? Здорово команда сыграла. И я вроде не подвел. Все нормально.
– Вижу, не разобрались, что к чему. Идите и подумайте. Жду через десять минут.
Я пытался догадаться, на что намекает мэтр, но тщетно.
– Анатолий Владимирович, мы же вчистую их переиграли. Какие еще могут быть вопросы?
– А у вас, молодой человек, в матче я заметил техническую погрешность, совершенно недопустимую для вратаря ЦСКА… Так что будьте любезны явиться завтра утром в зал и повторить два упражнения для этого элемента – по 500 раз. Ясно?
– Ясно.
И я пришел назавтра, когда команда не тренировалась, и повторил те упражнения столько раз, сколько было сказано. И никто за мной не следил.
Собственно, вся моя работа под началом этого тренера и состояла из подобных эпизодов. После его указаний я устранял какие-то недостатки, но следовали новые, не менее конкретные и жесткие «придирки». И никого не оставлял Анатолий Владимирович в покое, в благодушном состоянии духа и тела. И Фирсову, и Рагулину, и Харламову, и Михайлову доставалось… Борису внушал: «Зачем ты бегаешь по углам площадки? Твое место перед воротами. На пятачке будешь королем!» И прав в очередной раз оказался Тарасов: Борис Михайлов забросил больше всех шайб в чемпионатах Советского Союза.