За закрытой дверью. Записки врача-венеролога - Фридланд Лев Семенович. Страница 1

Лев Фридланд

За закрытой дверью

Записки врача-венеролога

От автора

О чем говорится во всех случаях, рассказанных в этой книге? По существу, о венерических болезнях. Но ведь о них уже столько написано! Нужен ли еще один том повторений?

Я думаю, нужен. До сих пор существует мнение, что больные всегда знают о своей болезни. Но это неверно. Достаточно сказать, что в огромном большинстве женщины — не проститутки — жены и матери — понятия не имеют о том, что они заражены. Они искренне убеждены в безупречности своего здоровья. Да они никогда и не болели.

Между тем, они заражают.

А в результате? В результате — утраченное здоровье и драмы, которые вырастают на почве этого неведения.

Сифилис имеет свои тайны. Гонококк в живом человеческом организме приобретает иногда загадочные свойства. Очень часто триппер настигает женщину в замаскированном до неузнаваемости виде. Но кто знает об этом? Почти никто. Во всяком случае, немногие. Нужно ли об этом говорить? Нужно. Ибо живая действительность знакомится со всем этим, к сожалению, только в венерологических кабинетах, уже после слез и страданий.

Все эпизоды, описанные в этой книге, взяты из реальной жизни. Они не выдуманы. Поэтому они красноречивы сами по себе, без всяких прикрас автора. Это — во-первых. И во-вторых: при объяснении явлений я старался держаться на уровне современных знаний.

Меня могут обвинить в пессимизме. Не отрицаю. Может быть, этой книге и не чужда некоторая сгущенность красок. Но те, кто работает в области социальных дефектов, знают, что о некоторых вещах надо не только говорить, но и кричат. Если я крикнул несколько громче, чем следует, не беда. Тревога и даже паника нередко служат для людей моментом, сигнализирующим опасность, — то-есть тем самым, к чему я и стремился, выполняя этот труд.

Автор

Предисловие

(к 1-му изданию)

Увеличилась ли заболеваемость венерическими болезнями в связи с империалистической войной и ее последствиями или нет — с точки зрения охраны населения от этих заболеваний, по моему мнению, не имеет большого значения, ибо даже довоенные цифры настолько велики, и последствия этих заболеваний настолько ужасны, что они являются настоящим общественным бедствием, борьба с которым должна вестись самым энергичным образом в общегосударственном масштабе. В искоренении их карательные средства играют наименьшую роль; наибольшее значение имеют меры экономического и социального характера и ознакомление широких масс с сущностью этих заболеваний, главным образом со способами предупреждения их. Одной из лучших форм популяризации медицинских знаний, легко воспринимающейся широкими кругами, является повествовательная форма.

Не считая себя достаточно компетентным, чтобы судить о литературных достоинствах книги Л. С. Фридланда, я воздерживаюсь от суждения о ней с этой стороны, но с удовольствием констатирую, что с научно-медицинской точки зрения все изложенные в ней клинические данные и этиологические моменты соответствуют действительности. Видно, что автор широко использовал свой многолетний врачебный опыт. Мне кажется, что этой книге следует пожелать самого широкого распространения среди неврачебной читающей публики.

Проф. Б. Л. Хольцов

Вместо введения

Это не книга для поучений, не дневник. И, конечно, не ученый труд, не медицинский трактат.

Множество людей проходило и проходить мимо меня. Я вижу их, выслушиваю, говорю с ними у себя дома, в кабинете, в амбулатории больницы. Иногда кое-кто из них раскрывает предо мной самую сокровенную тайну. В этих случаях вместе с платьем как бы сбрасывается ненужная шелуха, вся эта манерность, нарочитость, все наносное. Остается человеческий стержень с его страданиями, опасениями, обидами.

В повседневной жизни Сидоров или Иванов безнадежно машет рукой: «Что это за жизнь, пустая жизнь, ни к чему она!» Но вот Сидоров или Иванов заболел. И тогда, все становится иначе. Мир ощущается так, словно существование Сидорова или Иванова для вселенной дороже жизни величайшего поэта или ученого.

Каждый больной — это кусок огромной жизни. Жизни не вообще, а в тот момент, когда грянула катастрофа, когда гложет нестерпимая тоска, когда хочется умереть, когда яд в крови, когда нет как будто исхода.

Но вот пострадавший излечен. Все ли кончилось тогда? Это еще проблема. Нередко болезнь не исчезает бесследно. Конечно, не у всех и не всегда. Но очень часто. Ученые полагают, что в какой-либо предстательной железе или лимфатическом аппарате навсегда остаются кой-какие дефекты. И это неустранимо. Невропатолог стукнет молоточком спустя несколько лет после выздоровления человека и отыщет какую-нибудь неврастению.

Конечно, все это, может быть, тонкости, детали. В жизни мы большей частью наблюдаем широкие мазки, яркие линии.

Впрочем, кто что видит.

Я рассказываю то, что видел я.

Это было на генеральной репетиции «Дальнего звона». Театр был полон избранных зрителей. Вход был по приглашению.

Среди многих сотен людей, которых вместила тогда Мариинка, не было видно ни одного нездорового лица, ни одного усталого взгляда.

В антрактах все эти люди ходили, говорили, улыбались, оживленно спорили. Словно они все были чему-то ужасно рады.

Да и почему бы, собственно, им не радоваться?

Одни из них имели славу, другие были красивы, третьи — умны, четвертые — богаты, пятые — имели власть. Те — жажду жизни. Эти — любовь.

Мой спутник сказал, указывая на толпу:

— Вероятно, все эти люди живут интересно я красиво. Посмотрите, как они здоровы и беззаботны!

— Относительно многих: вы ошибаетесь, — возразил я. — Часть этих людей только выглядит здоровыми и беззаботными. Некоторые из них завтра с утра разбегутся по амбулаториям, по врачебным кабинетам и будут сидеть там в креслах и лежать на столах. И мы, врачи, армия в несколько тысяч человек, будем промывать, прижигать, перевязывать, присыпать, чистить, удалять гной, выделения, тампоны, чтобы освобождать их от болезней.

Если какой-нибудь Эдиссон изобрел пластинку, которая позволила бы запечатлеть минуту жизни целого города, вы увидели бы, что дело обстоит именно так.

Мой спутник, как-бы в испуге, отодвинулся от меня.

— Но это неправдоподобно! Вы преувеличиваете. Вы сейчас просто раздражены.

— Нисколько! Я совершенно спокоен. И я думаю, что я глубоко прав, особенно в отношении венерических болезней. Не забудьте, что я говорю о жителях города, о тех слоях, представители которых находятся здесь. Это очень важное соображение.

Я скажу вам больше. Посмотрите кругом. Вы видите беспечные, довольные, улыбающиеся лица. А ведь среди них есть носители болезни, о которой не подозревают. Если бы многим из них, из тех, кто, в сущности, здоров, мы открыли глаза на ущерб, который они наносят близким, дорогим им людям, они пришли бы в смятение. Потому что на деле они творят, хотя и не ведая того, большое зло.

— Не удивляйтесь моим словам. В них нет ничего загадочного. Видите ли, почти все знают, что такое венерические болезни, что такое, скажем, сифилис или триппер. Но о том, как иногда эти болезни отражаются на человеческих отношениях, знают очень немногие. Знать же это небесполезно и порой даже необходимо…

Недавно один ученый выпустил книгу о «Биологической трагедии женщины». Это — исследование о половом созревании, менструациях, зачатии, беременности, климоктерии и т. п.

Но есть еще одно свойство строения женского организма. О нем мало кто осведомлен. А между тем оно нередко вносит в существование людей тяжелые осложнения. Оно составляет то, что можно назвать «анатомической трагедией» женщины.

Мой собеседник был не только наивен, но и любопытен. И я рассказал ему ряд фактов из повседневной жизни, обрисовав их так, как они происходят за закрытой дверью кабинета врача-венеролога.