Оборотень (СИ) - Нечаева Екатерина "Etcetera". Страница 1

Etcetera

Оборотень

Вот уж за что ненавижу позднюю осень, так это за холода, дожди и еще за то, что травы мало. А та, что осталась, вся вялая и какая-то пожухлая. Высохшая, как обертка, в которую местный торговец колбасы заворачивает. Нет, мне то что. Не есть же я ее собралась, чего б другие не намекали, но все равно смотрится премерзко. И настроение сразу какое-то паршивое становится. Опять весны ждать.

В пивную я вошла, уже полдень наступить успел, надеясь, что мой старый приятель торчит там. Деньжата мои подходили к концу, и мы с ним договаривались встретиться и подзаработать. Не слишком честным путем, но что я виновата, что большинство тех, кто может позволить себе такую покупку, не способен удержать ее в руках. Сами они виноваты. А тут и зима наступает, и проворачивать подобное дельце станет сложнее. Догнать могут. В общем, только пара седьмиц и оставалась, чтобы на хлеб с маслом себе до весны накопить.

Талс Прохвост, бледный, рябой, невероятно веснушчатый парень, уже сидел за столом и ждал меня. Веснушки почему-то обсыпали его в любое время года как сыпью, так что лица за ними почти не видно. Тускло-русые лохмы, косая сажень в плечах, по крайне мере, он сам в это верит. Угу, но сам такой костлявый и долговязый, что этого другим не видно. Когда ходит, вообще сутулится и будто по земле стелится. Лишнее внимание, оно ему ни к чему. Судя по немного окосевшему взгляду, ждал давно и не меньше трех кружек выдул.

— Какого лешего? Я ж говорила не больше двух!!

Он вздрогнул. Смотря в кружку, даже не заметил, как я подошла. Зоркий глаз, чуткое ухо и куча других добродетелей.

— Ты мне чего матушка? Я могу бочку выпить и не захмелею. Главное, сама не пей как лошадь. — гыгыкнул он.

Я даже не обиделась. Шуточки у него уже сто лет, как с бородой.

— Щас как двину копытом. — буркнула я. Села за стол и выдрала из его цепких лап кружку. — Ну че? Седня все проворачивать будем?

Талс кивнул. — Я уже договорился, место нам на ярмарке как всегда выделят. Сбрую, уздечку.

— Сколько пообещал? — с подозрением спросила я.

— Дюжину серебрушек. — Золотой то бишь. Дороговато. Знаю я его, половину себе отсыплет и цену вдвое дороже называет.

— Опять врешь? Вот уйду я от тебя. Меня Марфа уже к себе звала…

— Эта обманщица?! — взвыл он и даже с места подскочил. Не, ну кто бы говорил, сам-то больно честным делом занимается. Но вид у него был непорочный и до жути оскорбленный. Ну прям светлый рыцарь, которому нехорошая девица под доспех клопов запустила. Я помалкивала, дожидаясь. — Ну ладно, ладно. — сник он. — За восемь договорился.

— Ах ты ж, змеюка подколодная! — теперь уже подпрыгнула я. — Раньше ты меня всего на пару серебрушек обманывал.

— Йин, спокойней!! На нас уже оборачиваются. — я огляделась. И вправду, уж сколько мало народу в такое время в пивнушке, и то все на нас глазели. А чего глазеют, в первый раз что ли видят. Да и орем мы так друг на друга при каждой встрече. Живу я вообще-то в деревне в дюжине верст отсюда, но в Хлест часто заваливаюсь. Я тут уж как своя. А Талс так вообще здесь родился.

— Щас самый разгар дня. Всех покупателей провороним. — напомнил он.

Вот всегда так. Как он сам хочет поорать, так о делах и не вспоминает. Все время, что мы шли к сараю, я на него обиженно дулась и не разговаривала. Противный тип этот Талс. На святое руку поднял. На мои приработки. Вот еще раз попытается обмануть и уйду, мне такой напарник не нужен. Это я всем нужна, с кем захочу, с тем работать и буду.

— Ну ладно, Йин, проехали. Лучше смотри, какую я уздечку потрясную притащил.

Я посмотрела искоса, потом и во все глаза уставилась. И вправду потрясная. Чистый шелк, да еще и расшита сверх меры, цветочки, бусинки всякие. Крепкая, не то рванье, что обычно. Интересно у кого спер? Поговаривали недавно тут ельфийская ди-ли-гация проезжала, у них наверное. Талс на все руки мастер, по ловкости любого нелюдя переплюнет, когда надо. Я аж умилилась.

— Ладно уж. Давай сюда. — смилостивилась я. — Еще раз обманешь, и точно уйду!

— Йин…

— Чего тебе? — я обернулась у дверей сарая. Он вроде как ничейный, стоял себе и стоял чуть ли не с десяток лет, а потом Прохвост его себе заграбастал, и здесь теперь никто не появляется. Можно заниматься делом спокойно.

— А посмотреть можно? — он шмыгнул носом, пытаясь проскользнуть вслед за мной.

— Полудурок!! По-твоему я это в одежке делаю?! Подглядывать будешь, точно уйду!! — и вполголоса добавила. — Извращенец.

— О-очень надо было мне за тобой подглядывать. Девицы и попригожее есть, и все мои. За тобой только извращенец подглядывать и будет.

Ну конечно. После того, как он за мной ухлестывать пытался, а я ему по башке его цветочным веником настучала, с тех пор страшилищем и обзывает. Обиделся крепко. Но, может, мне ельфи больше нравятся. А не рябые и конопатые. И не те, кто меня вечно надуть норовят. У, пройдоха.

Я злобно на него зыркнула и ушла в сарай превращаться. Скинула шмотки, аккуратно убрав за мешки со всяким старьем. Сено, наваленное в углу, видно, было плохо просушено и сильно отдавало гнильцой. Терпеть не могу такие места. Сквозь незаконопаченные щели дуло, и я поежилась. Поскорей надо заканчивать, чай, не жаркое лето. С сопливостью меня никто не купит, будь я хоть сто раз породистая. Сосредоточилась, собралась. Толчок. Ощущеньице, будто внутренности полезли наизнанку и шкура шиворот-навыворот вывернулась. Тело сразу стало тяжелым и неповоротливым.

Уж не знаю, почему я стала таким оборотнем. Точнее, почему я такой родилась. Говорят, моего предка покусала бешеная кляча, или он чем-то не угодил старой ведьме. Но результат, к сожаленью, на лицо. А заодно на хвост и на копыта. Я придирчиво себя оглядела, шея теперь длинная, несложно. Ну да, все правильно. Я лошадь.

Я заржала, двинула копытом в дверь, надеясь, что и этому придурку Талсу достанется. Выбрала ж напарничка. Он опасливо заглянул в щель, расплылся в щербатой восхищенной улыбке.

— Вот уж сколько тебя знаю, Йин, а каждый раз удивляюсь. — Он погладил меня по гриве, прошелся теплой мозолистой ладонью по морде. — Девка ты больно невзрачная, таких в деревнях десяток из дюжины. — я попыталась его цапнуть, но он увернулся. Привык уже. — А в такую лошадку превращаешься. Эх, кабы ты не такой злобной была, себе б оставил и сам катался.

Я ж говорила, извращенец. Кто ж на оборотнях катается.

Талс одел на меня уздечку, седло приладил, гриву малость причесал и потащились мы на рынок. Люблю в таком виде по городу ходить. Все восхищенно пялятся, вслед оборачиваются еще долго, а если кого копытом двинешь, так и в вину никто не поставит. Еще и скажут, что пострадавший сам виноват, такого пригожего, да спокойного коня взбесил. В смысле, лошадь. Вот бы кто на меня так пялился, когда я в человеческом обличье шастаю. Даже обидно.

И через толпу толкаться не пришлось, они сами расступались, да еще и все погладить норовили или чего съестное мне пихнуть. Если б всяких придурков таскать на спине не приходилось, пожалуй, в конском обличье торчала бы почаще.

Ярмарки я тоже люблю, не только потому что здесь зарабатываю. Шумно, крикливо, все радостные, сласти какие-то покупают, если что, и мне дают. Особенно маленькие детишки. А если торговец отвернется, то и с лотков стащить что-нибудь можно. Кто на лошадь подумает? А если и подумает, то скорее хозяину достанется. Талс пару раз сам от меня за такие шуточки уйти хотел, но обычно мы миримся.

Мы в других городах всегда дурим, тут работаем редко. Только на больших ярмарках или когда вместе с торговым обозом отсюда выезжаем, может, кто в дороге позарится, да купит. Кто ж в собственную избу сор метет. Но ярмарка в этом году шибко хорошая удалась, как не поучаствовать. Местные подозрительно косились, они Талса знают, но помалкивали. Мало ли откуда у него конь, да и городничему он вовремя в лапу сунул.