Заклятье зверя - Набокова Юлия. Страница 1

Юлия Набокова

Заклятье зверя

Пролог

Синее безоблачное небо Невендаара уже тронул румянец заката. Не разбирая дороги, по нехоженым тропам густого тенистого леса мчался молодой волк. Высокая трава хлестала бока. Сильные мышцы перекатывались под серой шерстью, в открытой пасти виднелись острые клыки. Птицы и мелкое зверье, почуяв приближение хищника, спешили укрыться. Но волку было не до охоты: он бежал прочь, подальше от леса с его густой листвой, с его заливистым пением птиц, с его волнующими запахами живности.

Выскочив из леса, волк стремглав пронесся по полю к яблоневому саду почти у самых крепостных стен. Появляться здесь было опасно: повсюду сновали люди. Но сегодня ему повезло: вокруг не было ни души. Лишь у самых ворот человеческого жилища вилась пыль, словно внутрь только что въехал целый отряд всадников.

Волк скользнул в яблоневый сад, промчался по знакомой ему тропинке и остановился на пригорке у кряжистого дерева, ветви которого сгибались под тяжестью спелых плодов. Отсюда был хорошо виден большой балкон дома, стоявшего за высокой каменной стеной. И на этот балкон на закате солнца часто выходила необычайной красоты девушка. Тогда волк замирал в тени яблони и, часами оставаясь неподвижным, мог следить за Солнечной, так он ее называл за золотистый, как утреннее сияние, цвет волос.

Зверь и сам не знал, зачем сюда приходит. Словно какая-то непреодолимая сила влекла его к Солнечной. Стоило не увидеть ее хотя бы день, как волк терял покой и начинал хандрить. Вид Солнечной приносил ему радость и тепло, такое же, какое дарила волку волчица. Но если волчица согревала ему тело, то Солнечная грела душу. Зверь не задумывался, почему так происходит. Просто чувствовал, что наблюдать за Солнечной для него так же жизненно важно, как дышать, пить, есть, охотиться. И прогулка в яблоневую рощу превратилась для него в ритуал, который он исполнял изо дня в день.

Сегодня ему повезло. Солнечная уже была на балконе. Она прохаживалась вдоль перил, и ее тонкая, гибкая фигура, озаренная закатным светом, казалась такой хрупкой и беззащитной, что у зверя защемило сердце. Вдруг она остановилась, повернулась к дому лицом, будто бы прислушиваясь к чему-то. Волк нахмурился: рядом с Солнечной появился высокий человек в стальных пластинах. Это не понравилось волку. В Стальном чувствовалась угроза. Да и Солнечная явно не обрадовалась гостю. Своим зорким зрением хищника зверь увидел, как напряглось ее лицо. Стальной заговорил, Солнечная огрызнулась. Зверь досадливо тряхнул головой: дом был слишком далеко, чтобы он мог услышать, о чем говорят люди. Оставалось только наблюдать за тем, как Стальной надвигается на Солнечную, а та отступает к краю балкона.

Волк заскулил от бессилия и, вскочив на ноги, в тревоге заметался по пригорку. Ему хотелось защитить Солнечную от Стального человека, прогнать его далеко-далеко, чтобы больше никогда не возвращался, не причинял Солнечной горя. И это желание было таким сильным, таким естественным, словно защищать Солнечную было его предназначением, словно в прошлой жизни он уже служил ей – верно и преданно.

Внезапно Стальной отшатнулся и как будто переспросил. Солнечная гневно ответила ему. Стальной широко раскрыл рот и сделался похожим на каркающего ворона. Солнечная побледнела и что-то выкрикнула.

– Ты не посмеешь! – донес ветер ее слова.

Волк не понял смысла человеческой речи, но его сердце заныло от боли, которую он почувствовал в звонком, как журчание лесного родника, голосе Солнечной.

– А кто меня остановит? – хрипло раскаркался в ответ Стальной.

И этого волк уже стерпеть не мог. Он поднял голову к небу, на котором медленно умирало солнце, и завыл. Протяжно. Звучно. Долго. Сначала в его вое излилось утешение, которое он хотел донести до Солнечной, а затем отчетливо зазвучала угроза Стальному. Злой человек не смеет обижать Солнечную. Волк ему этого не позволит.

Когда зверь замолчал и взглянул на дом за каменной стеной, Стальной уже исчез. Солнечная стояла на краю балкона, вцепившись пальцами в перила, и до боли вглядывалась вдаль. Тщетно. Для ее человеческого взора расстояние слишком велико, чтобы увидеть волка. А вот волк своим звериным чутьем почуял опасность прежде, чем ворота крепости открылись, опустился подъемный мост и на дорогу выехал вооруженный отряд охотников во главе со Стальным.

Волк уже не слышал задиристых криков Стального, знаменующих начало травли. Он торопился в лес, в свое надежное укрытие под поваленной сосной, где его уже ждет, тревожась, волчица. Солнечной сегодня уже ничто не угрожает. А ему надо беречь себя. Ради волчицы и будущих волчат.

Вслед ему несся звук охотничьего рога.

Глава 1

Знамение

Дом тетушки Нильды не шел ни в какое сравнение с замком отца Ивонны. Приземистое двухэтажное здание с красной черепицей, стенами из серого камня и простыми квадратными окнами не могло соперничать с изысканной красотой белоснежного замка, с его устремленными в небо узкими башнями и стрельчатыми высокими окнами. Не отличалось роскошью и внутреннее убранство комнат и залов. Хотя тетушка всеми силами благоустраивала дом, украшала его гобеленами и ткаными коврами, все же ее муж значительно уступал в достатке богатейшему дворянину Левенделла, за которого вышла замуж младшая сестра Нильды. Однако племянница Ивонна любила гостить здесь каждый год. Не отличавшийся изяществом дом тетушки был для нее уютным и благодатным уголком, в котором всегда царила гармония и ключом била жизнь.

Дом тетушки Нильды оживал с рассветом. Стоило первым солнечным лучам коснуться красной черепичной крыши, скатиться вниз и пробраться внутрь через начищенные до блеска стекла, как дом пробуждался. И вот уже трубой гудел, отражаясь от гулких каменных стен, энергичный голос тетушки, распределявшей работу на день, затем внутренний дворик наводнялся прислугой, торопившейся исполнить многочисленные поручения своей строгой хозяйки. Звенела посуда на кухне, раздавался стук топора на заднем дворе, топали по каменным ступеням и деревянным подмосткам шаги господ и их работников.

Ивонна отдыхала здесь душой. С той поры, как умерла ее мать Элисса, сестра Нильды, девушка находила утешение в беседах с тетушкой. Тетушка была мудрой, доброй, отзывчивой хохотушкой, что не мешало ей держать в строгости всю немалую прислугу. «Сурова, но справедлива», – шептались о ней слуги. Нильда была нетерпима к лености и лжи, но работящих честных крестьян щедро одаривала и всячески поощряла. Случись свадьба – Нильда и крестьянский пир не погнушается посетить да подарков богатых принесет. Случись беда – оплатит услуги лучших целителей и монахинь. Ничего удивительного, что в доме у Нильды всегда полный порядок. Двор выметен, полы намыты до блеска, подвалы полны провианта, замки смазаны, лошади подкованы.

– Для того, чтобы все было должным образом сделано, нужен глаз да глаз, – поучала Нильда племянницу, совершая ежедневный обход дома и попутно то отчитывая прачку за недостаточно прилежно выстиранную скатерть, то хваля пряху за новый гобелен, то утверждая с поварихой меню на обед и ужин.

– Надеюсь, и я со временем научусь так управляться с хозяйством, – застенчиво призналась Ивонна. – И папе не придется за меня краснеть, а Дамарис будет гордиться, что у него такая толковая жена.

– Научишься! – махнула рукой Нильда. – Наука это нехитрая. Главное – держать их вот где! – Тетушка красноречиво сжала крепкий кулак. – А Дамарис твой уже гордиться должен. Такие красавицы, чай, не всякому в жены достаются.

Ивонна стыдливо зарделась, и Нильда с улыбкой взглянула на племянницу. У нее самой трое сыновей, а дочери Всевышний не дал. Так что Ивонна ей как дочь. И на мать покойную, на сестру Нильды, диво как похожа. Тот же мечтательный взгляд синих глаз, те же по-эльфийски утонченные черты лица, те же мягкие золотистые локоны, тот же тонкий стан, тот же тихий журчащий голос. Полная противоположность ей, Нильде! Вот ведь как бывает – от одних родителей рождены, только сестра Эллиса – небесное создание, все в облаках витала, а сама Нильда твердо на земле стоит и характером настырная, любого гнома переспорит. А уж про внешность что говорить?