Грехи невинных (ЛП) - Макгвайр Джейми. Страница 1

Джейми Макгвайр

Грехи невинных

Глава 1

Я стала виновницей ужасной битвы богов и монстров. Зачата своей матерью, Меровингом — прямым потомком Христа, и отцом, полукровкой, сыном падшего ангела, что само мое существование привело к битве, в которой ангелов погибло больше, чем, когда сам Люцифер был изгнан Богом. Прежде чем я успела осознать свое предназначение, я застряла в другом, особом виде ада — школа.

Постукивая поочередно своими неровными ногтями по столу и слушая гул разговоров о предстоящих последних разрывах на выпускном вечере, сколько в минувшие выходные расстанутся с девственностью после самого выпускного, и чьи попытки с модными экспериментами на красной дорожке не увенчаются успехом.

После потрясения, заполнившего недолгую тишину, разразился хохот. Вся рука и сторона моей рубашки от воротника до талии была облита ледяной газировкой.

― Ох. Досадно,― сказала ЛейСи, держа пустую бутылку.

Как и всегда, она не просила прощения. Лишь за одну вещь я уважаю ЛейСи – она поддельно не извинится. Все в комнате знали, что она сделала это нарочно, начиная с седьмого класса, это происходило стабильно хотя бы раз в месяц.

Сконфузившись из-за жидкости, стекающей по моему телу, я прошла через столовую и направилась в ближайший туалет. Дверь с громким эхом в маленькой комнате ударилась о стену, когда я протиснулась через нее. После быстрой проверки, убедившись, что в трех кабинках никого нет, я подпрыгнула вверх и оттолкнула в сторону облегченную металлическую сетку на подвесном потолке. Быстрым рывком я схватила коричневый бумажный пакет, находившийся там, и бесшумно приземлилась спиной на пол.

Мешок шелестел, когда я рылась в серых юбках и строгих светло-голубых рубашках на пуговицах, лежавших на самом дне. Также в мешке были серые слаксы, несколько пар темно-синих колготок, соответствующих униформе академии Провиденса Всех Святых.

― Все хорошо, Эдем? ― послышался голос в одной из кабинок.

Я вздохнула.

― Хорошо, дядя Бекс. Это газировка. Ты рискуешь быть пойманным. Это необходимо? ― спросила я, цитируя его собственный излюбленный вопрос.

― Пойманным? Ты даже не увидела меня. А ты проверила.

Как только я переоделась в сухую футболку, Бекс, с самодовольным выражением лица, толкнул дверь кабинки. Он возвышался надо мной, такой же высокий, как мой отец, гармонично одетый в слаксы цвета хаки и темно-бордовый жилет с галстуком поверх оксфордской рубашки. Даже в форме Католической школы, любая женщина падала бы в обморок от вида его зеленовато-голубых глаз и глупой усмешки, но я не видела этого. Для меня он выглядел больше похожим на ребенка.

― Мне не следует говорить тридцатилетнему гибриду, стоящему на унитазе, что это давно не считается хитростью, ― сказала я.

Он хмыкнул, скрестив руки на груди и облокотившись своим задом о раковину.

― Это если прятаться от простых детей средней школы. И мне пока что не тридцать. А двадцать девять, достаточно в скором времени.

― Достаточно в скором, ― сказала я.

Он нахмурился.

― С каких это пор ты начала рассказывать мне о скрытости? Ты уверенна, что в этом году поднабралась стервозности.

Я подскочила и вернула мешок обратно на свое место.

― Ты посещал военное училище для мальчиков. И не говори мне о стервозности.

― Это уже не является настолько плохим. Я любил бы студенточек.

Я уставилась на него, все эмоции исчезли с моего лица.

Он поднял руки.

― Ладно, это отстой. Но это – то, что ты делаешь из этого. Ты же знаешь, что она обязательно прольет это на тебя. Почему бы тебе не притвориться, что что-то упало и поднимать это? Она будет промахиваться каждый раз.

― Ты думаешь, я об этом еще не думала? Это оскорбительно.

― Так измени это.

― Уже, Бекс. Но если мне делать это каждый раз или даже большую часть времени…

Он кивнул.

― Хорошая точка зрения. Хочешь сломать ей руку броском?

Я попыталась сдержать улыбку, но не получилось. Бекс наклонился и поцеловал меня в макушку.

― Преодолевать более высокие пути трудно, особенно когда ты знаешь, что можешь легко свернуть ей шею. Однажды я свел счеты с Морским пехотинцем, когда мне было одиннадцать. Он давал мне так много дерьма в течение нескольких недель… ― он умолк, погрузившись в защищенную зону. Он вздохнул, а затем встал прямо. ― Но я проиграл.

― Потому что ты использовал свою силу, позволив ему повлиять на твои эмоции?

― Точно.

― Поэтому мы не можем ее убить. Сохранять равновесие и все такое.

Бекс быстро обнял меня.

― Еще одна неделя, ― сказал он, прежде чем выскользнуть за дверь.

К тому времени, когда я распахнула ее, он ушел. Когда я была младше, для меня его способности оставаться незаметным в общественных местах раньше являлись нерешенными. Это только напомнило мне о других существах, что таились, а другие не могли их видеть.

Это было до того, как я узнала правду – что другие, бесчеловечные темные существа, скрывающиеся в тенях, не могли причинить мне боль. Ничто не могло. По Божьим правилам и при условии, что я буду уважать и сохранять равновесие, до этих пор я остаюсь нетронутой, исключительным ребенком Святого Отца, который ненавидел меня еще до моего рождения.

Многие, кто, вольно или нет, склонились перед ним, но я не стала одной из них.

Я родилась бесстрашной.

― Эдем! – неуклюжий парень трусцой бежал в мою сторону, поправляя свои очки. ― Ты пропустила ланч.

Морган МакКинстри пытался быть мне другом после переезда в Род-Айленд в восьмом классе. Он был слишком асматичным, чтобы играть в футбол, слишком худым для игры в баскетбол. Его вьющиеся каштановые волосы и круглые очки напомнили мне о неловком Гарри Поттере.

― Привет, Морг. Как продвигается газета?

― Последняя и лучшая. Выпускное издание, ― сказал он, встав чуть выше и выставляя свою немускулистую грудь.― Я видел, что произошло с фотографией. Она когда-нибудь устанет от этого? Никому уже даже не смешно.

― Наверное, нет,― сказала я, остановившись у своего шкафчика.

― Так, сегодня тест по алгебре. Ты готова?

― Не совсем, ― ответила я. И это была чистейшая правда.

Я освоила математику еще в четвертом классе. Папа вручил мне учебный план выпускника в мой первый год обучения. Мама сказала, что средняя школа – это опыт. Не то, чтобы Академия Всех Святых не имела высшего уровня и одних из лучших спортивных программ в области, но я уже изучила все, что они преподавали здесь. Все Святые был родным университетом моей мамы, и она настояла на том, чтобы я осознала свою человеческую сущность так же, как и роль в духовной сфере. Я предположила, что это имело смысл. Формально, по большей части я была человеком.

Я вытащила книги их шкафчика и позволила Моргану сопроводить меня до класса. Студенты заняли все свои места, тихие и готовые приступить к своим тестам. Я ценила, что большинство студентов воплощали Всех Святых. Все, кроме одной, были почтительны, почти взрослые – знающие, когда сосредоточится и когда выступить, когда говорить, а когда держать свое мнение при себе.

Когда я сделала вид, что борюсь с каждой задачей, знакомый холод пробежался по моим костям, а волосы на затылке встали дыбом. Когда я была маленькой, то связывала это с чувством бегства, как будто кто-то, или что-то, преследовали меня. Теперь, когда я стала старше и поняла правила; бегство было самой далекой мыслью моего ума. Любопытство и готовность бороться были моими единственными стимулами.

Я обернулась через плечо, посмотреть на существо, что присело и устроилось на краю шкафа в кабинете, шелестя своими орлиными крыльями.

― Глаза вперед, мисс Райел, ― сказал Брат Рамзи.

Я повернулась и посмотрела вниз, строча остальные действия решения задачи, записала и обвела ответ, затем подняла руку. Брат Рамзи подошел за моим тестом. Когда он повернулся спиной, я обернулась еще раз, чтобы лучше рассмотреть. Существо наблюдало за мной своими черными шарами, но сжалось под моим ярким светом. Стол Моргана находился меньше чем через пять футов перед неровными грязными когтями, начерненной кожей и деформированным телом. На весь класс пахло серой, ароматом, который вызывал во мне раньше тошноту, но я научилась оценивать острое предупреждение. Я положила локти на свой стол и переплела пальцы, не высовываясь и сжимая зубы. Бекса рядом не было. Он пропадал где-то. Интересно, имело ли это какое-либо отношение к существу.