Вторая Попытка. Дилогия (СИ) - Кыштымов Александр. Страница 1

Кыштымов Александр Владимирович

Вторая Попытка

    Часть первая.

   Вступление.

   - И настанут времена и годы.

   - И придёт пора смерти и небрежения жизнью.

   - И безмолвие падёт на миры и планеты.

   - И лик бедствия заслонит звёзды и солнца.

   - И мрак поглотит свет.

   - И придёт день из дней обычных, но будет он страшней всего, что знал род человеческий.

   - И появится враг неодолимый, беспощадный.

   - И прольёт он свет ослепительный, смертоносный и пройдёт он сквозь землю и воды, торжествуя.

   - И падут люди и государства.

   - И опустеют острова, страны и континенты.

   - И исчезнут деревни, посёлки и города, растаяв без следа.

   - И займут нелюди небеса.

   - И воздвигнут там жилища и вместилища.

   - И продлится это некоторое время.

   - И восстанет из гроба, сбросив прах трёх одежд, рыцарь с обнажённым мечом против нелюдей.

   - И помогут в этом странные и искусственные люди.

   - И в долгих битвах весы удачи будут колебаться, не склоняясь ни на чью сторону.

   - И изопьют борющиеся чашу скорби до дна.

   - И встанут на край гибели.

   - И сплетутся противники в смертельных объятиях.

   - И понесут страшные потери.

   - И, соединившись с кургала, уничтожит рыцарь зло.

   - И пелена одиночества заслонит радость победы.

   - И начнётся всё сызнова.

   - И загорится сердце рыцаря тоской безысходности.

   - И не оставит кургала рыцаря в отчаянии и одиночестве.

   - И падут бессмертия взалкавшие.

   - И проснутся спящие веками.

   - И возгорится надежда в иссохших сердцах.

   - И вернутся все домой.

   - И обустроятся.

   - И появятся вдруг уцелевшие после битвы нелюди.

   - И возопят о помощи.

   - И не отказано им будет.

   - И подарит им мёртвый мир живой дом.

   - И спокойствие поселится в сердцах людских.

   Молодой человек, почти юноша, крепкий розовощёкий, облачённый в просторный, не по росту, чёрный плащ с широкими рукавами, схваченный застёжками в виде бабочек, дописал текст, прицелился было поставить точку, как неожиданно с расщепленного конца гусиного пера сорвалась капля и шлёпнулась на пергамент чуть ниже начертанного, образовав обширную кляксу. Молодой человек досадливо поморщился, смежил круглые, вишнёвого цвета глаза, и некоторое время сидел неподвижно, нехотя размышляя, что делать с чернильным пятном: оставить или удалить. Так ничего и не решив, он скорбно вздохнул, покатал перо меж пальцами, аккуратно вытер об губку и убрал в рукав. Туда же последовала массивная чернильница в виде жука скарабея.

   Юноша отложил в сторону дощечку для письма, поднялся с огромного тёплого камня, свернул пергамент и ещё раз глубоко вздохнул. Он стоял на краю титанического утёса, а вокруг простиралась кромешная тьма с россыпью неисчислимого количества звёзд. Лёгкий ветерок лениво шевелил короткие, слегка вьющиеся каштановые волосы. Молодой человек насупил брови. Взгляд сделался колючим и решительным. Тьма раздалась в стороны, и перед ним появилась голубая планета. Она будто капля росы искрилась и переливалась в лучах невидимого светила. Юноша медленно обернулся и посмотрел вверх. Там, в чёрной, ледяной пустоте, висели многочисленные массивные параллелепипеды. Бледный, неровный свет озарял их изнутри. Молодой человек сокрушённо покачал головой и едва слышно произнёс, чуть шевеля полными, красиво очерченными, губами:

   - Действующие лица уже готовы к представлению. Дело осталось за малым - безумию возобладать над разумом. И это не заставит себя долго ждать! Правда, я до сих пор не понял - удалось ли мне вдохнуть в них искру мою. А, собственно, куда ты запропастилась?

   В тот же миг появилась маленькая, озорная искорка.

   - Ага, вот значит и ты, и как всегда со мной не согласна?

   Конечно, мигнула искорка, я с тобой всегда не согласна. Мало того, нехорошо выглядеть столь легкомысленно перед ликом вечности. Она любит степенных, умудрённых мудростью мудрых старцев.

  - До чего же ты не сговорчивая, - сказал юноша. - Мне никак не удаётся убедить тебя в своей правоте. Почему ты постоянно пытаешься меня учить, когда и как я должен выглядеть? Неужели хоть что-то изменится, если я превращусь в немощную развалину и примусь тебе на радость бряцать на всю округу сколиозным позвоночником. Тебе лучше чем кому-либо известно - не внешность определяет содержание, а совсем наоборот! Впредь не советую испытывать моё терпение...

   Конечно, снова мигнула искорка, у меня и в мыслях не было учить тебя, просто я привыкла иметь своё, отличное от некоторых, мнение по широчайшему спектру вопросов.

   - Каждое существо в моём многообразном, хлопотном хозяйстве, включая тебя, - пояснил молодой человек, - само выбирает свой путь в жизни. И нечего пенять на других! Привыкли валить вину за свою глупость, на кого не попадя...

   Лично я, возбуждённо замигала искорка, никогда не поступаю подоб-ным образом.

   - В ином случае тебя здесь не было бы, - усмехнулся юноша. - Однако мы заболтались. Пора начинать. Да, отнеси на планету предостережение. К сожалению, они его не поймут, ибо уже потеряли разум. Нужно чудо, чтобы произошло чудо. Увы, их не переделать, не перекроить. Тут даже я бессилен. Пьеса должна продолжаться не смотря ни на что! Сколько их сошло в небытие, так и не преодолев даже пятой части пути? Там, между прочим, на пергаменте, клякса случайно образовалась. Ликвидируй. А то неопрятно как-то получается...

   Посланец подхватил свиток и умчался в сторону голубой планеты. Молодой человек повернулся и, по основательно утоптанной тропинке, стал медленно спускаться с утёса прямо в чёрную бездну космоса, из которой и выросла скала, возникнув, словно мираж, в центре Вселенной. Он вошёл в пустоту, будто в воду, погрузился в неё без страха и колебаний пока не исчез полностью. В тот же миг пропал и утёс, словно его никогда и не существовало, что, если говорить честно, соответствовало истине.

  Глава Љ1.

   Германия. Роковые тридцатые годы. Коричневые рубашки. Еврейские погромы. Повальные аресты коммунистов и сочувствующих им. Факельные шествия. Пивные праздники. Горы сожранных сарделек. От нескончаемых парадов во всей Европе шёл гул с многократным эхом. Гинденбург торжественно подарил место рейхсканцлера Адольфу Шикльгруберу. Поджёг Рейхстага. Показательные судебные процессы. Военная машина стремительно набирала обороты. Нацисты запустили пробный шар - Испания умылась кровью. На заводах Крупа день и ночь штамповали тяжёлые орудия. Мессершмит запустил в серию новый истребитель. Со стапелей регулярно сходили под и надводные корабли. Фюрер охрип от многочасовых выступлений, в которых призывал арийскую нацию к тотальному уничтожению и порабощению низших рас.

   В воздухе запахло войной и большой кровью. Прожорливое, кровожадное чудовище медленно поднимало голову, широко зевало клыкастой пастью, лениво скребло скрюченными когтями землю. В животе страшилища призывно бурчало. Близился час обильной трапезы. Скоро, очень скоро в ненасытную утробу посыпятся тысячи трупов, города и страны, а из ноздрей огненным факелом вырвутся, напоённые безумием, воины, переполненные жаждой убивать. Европа судорожно вздохнула, а выдохнуть забыла. Всех пугал и одновременно гипнотизировал, подавляя волю, размах приготовлений к мировой бойне. Мир трепетал. Он верил и не верил в неизбежное...

   Пока накалялись страсти, фюрер с упоением нюхал свою подмышку, и тень чудовища накрывала собой всё больше и больше стран, из Виль-гельмсхофена утлое рыбацкое судёнышко уносило пятерых мужчин. Они не принадлежали к партии национал-социалистов, они не были агентами Канариса или Мюллера, они не числились коммунистами, они просто хотели жить. Ко всему прочему, беглецы являлись прямыми потомками древних, хоть и основательно обнищавших, рыцарских родов и гордились славным прошлым. Дух предков наполнял сердца мужчин гордостью и презрением. Никого из пятёрки не прельщала перспектива встать под ефрейторские знамена и пасть на поле брани во имя бредовых идей вульгарного выскочки. Жизнь слишком хороша, чтобы выкидывать её, словно не нужную вещь, на помойку!