Возможности слов (СИ) - Алексеева Оксана. Страница 1

Алексеева Оксана

Возможности слов

Глава 1. Несказочная

Вообще-то, реальная жизнь имеет мало что общего со сказкой. Казалось бы, чудо всегда поджидает за углом — ан нет, за углом в реальной жизни если что и поджидает, так только сущие неприятности. Но если бы это была сказка, то начиналась бы примерно так…

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были царь с царицей. Царь работал завучем в средней школе, а царица царствовала да детей царю рожала. Произвела на свет она восемь прекрасных отпрысков, а нашим делом остается только назвать их по порядку: Алексей, Артём, Александр, Антон, Аркадий, Анатолий, Андрей и Ксения. Все сыновья, как на подбор, статные да черноволосые, один другого краше — в царя пошли, не иначе. Ксюша же, как мы можем судить со стороны, отличалась от прочих не только первой буквой своего имени.

Самая младшая в семье, рыженькая девчушка, окруженная со всех сторон мужским вниманием, с детства была холена да лелеяна. Но, как выяснилось позже, и это не помогло превратить ее жизнь в сказку. Приключилась с Ксюшей одна неприятность, имеющая долгоиграющие последствия.

До того события Ксюша считала себя исключительно везучей: вечно окруженная братьями и любящими родителями, она это ценила. Конечно, грешила по вечерам наедине с книжкой мечтами о принцах на конях и рыцарях в латах, но при этом и от реальной жизни не отрывалась. Никто бы и подумать не мог, что именно она вляпается в такую историю. Возможно, как раз поэтому ситуацию и запустили до необходимости вмешательства специалистов.

Ксюша, наверное, была влюблена в него с самого первого класса, хотя точно никто не датировал начало событий. В любом случае она и не помнила себя без этого чувства — никогда особо ни на что не надеясь и просто принимая его общество, как подарок судьбы. Он тоже относился к ней тепло, по крайней мере за все годы школьного знакомства никакой неприязни не проявлял. Так бы и остался он в ее жизни первой неразделенной любовью, которая у многих случается как раз в такой форме, но Ксюша, вооружившись алкогольным опьянением, распорядилась иначе. На выпускном вечере девушка, впервые в жизни познакомившись с крепкими спиртными друзьями, и может быть, только оттого пришедшая в несвойственное ей состояние, решилась открыться. А почему бы и нет? Их пути уже с завтрашнего дня разойдутся, и он, возможно, вообще уедет поступать в какой-нибудь столичный вуз, так что обдумывая свое признание, Ксюша никаких интуитивных позывов не расслышала, а потому и решилась. Бойкая девчонка, привыкшая к прочному месту в жизни, хлопнула еще разок непривычного для нее алкоголя, да и пустилась во все тяжкие.

И практически сразу все пошло не так.

— Рома!

— Чего тебе, Иванова? — парень, очевидно, не был доволен, что она так рьяно оттаскивает его от круга приятелей.

— Я люблю тебя!

Он никогда не был особенно эгоистичным или циничным, просто это признание его тоже огорошило:

— Перепила, рыжая? — как показалось ему, он спросил даже с искренним участием. — Иди, кого-нибудь другого полюби. И больше не пей!

— Я люблю тебя, Рома!

— Ты чего, Иванова? Крыша поехала?

И у самой Ксюши после этих слов в голове что-то замкнулось. Даже несколько лет спустя психологи, психотерапевты и психиатры так и не смогли докопаться до первопричины: то ли организм, впервые столкнувшийся с алкоголем, так неадекватно отреагировал; то ли влюбленность десятилетней выдержки несколько подвзорвала Ксюшины мозги; то ли она восприняла его реакцию в гипертрофированной форме. Но факт остается фактом — Ксюшу куда-то понесло. И если бы в тот момент рядом оказался кто-то из ее близких, на которых она привыкла во всем полагаться, то, возможно, катастрофы бы не случилось. Или хотя бы не в таких масштабах.

Ксюша обнаружила себя, стоящей в центре смеющейся толпы, что-то бубнящей и теребящей ткань своего выпускного платья — такого теперь ни к месту волшебно-зеленого. Она вслушивалась в собственные слова, пытаясь уловить в них смысл:

— Рома, меня зовут Ксения Иванова… я так тебя люблю… ты знаешь про то, что когда любишь кого-то настолько сильно, то любая песня — про него? Любая книга — про него. Рома… Ты… ты единственная причина, которая заставляет меня улыбаться по утрам… Рома… я это платье выбирала с мамой… она сказала, что это цвет моих глаз… мне приснилась вчера рыба с зелеными глазами… Тебе нравится это платье?

Она с ужасом понимала, что речь ее становится все более бессвязной, но и остановиться не могла:

— Рома… это была кадриль в каком-то девятнадцатом веке… или я ошибаюсь… К чему снятся рыбы? Свадьба… рыбы… и все книги о тебе…

Парни и девчонки вокруг ухохатывались — ну еще бы, молодежь такого представления на выпускном точно не ждала. Скромная отличница чем-то обдолбилась до такой степени, что об этом еще будут слагать легенды их потомки. Возможно, Роме и не было так же смешно. Возможно, Рома смеялся только потому, что смеялись остальные — а когда не знаешь, как правильно реагировать, то организм выискивает простейший из возможных путей. Смеяться над Ксюшей в тот момент было самым простым. А в ней же от его смеха что-то бесповоротно умирало.

Она даже и не знала, кто прекратил это позорное зрелище — бывшая соседка по парте, учитель, охранник, знакомый или незнакомый человек… Так или иначе, полностью в себя она пришла только в больнице. Рядом сидел зеленый, под цвет ее платья, отец, который много раз извинялся, что не оказался поблизости. К счастью, к тому моменту она перестала бубнить несуразицу, а диагноз «нервный срыв» не прозвучал как смертный приговор. Осталось, вроде бы, проплакаться пару недель над этим случаем да благополучно забыть.

Если Рома и не собирался поступать в столичный вуз, то практически моментально собрался. И хоть виноватым он себя так и не почувствовал, но понимал, что все семь братьев Ксюши вряд ли ему организуют суд беспристрастных присяжных. Надо отдать ему должное, он даже позвонил перед отъездом, чтобы извиниться перед ней и ее родителями за произошедшее, но, на его беду, ответил Андрей. С тех пор Рому никто не видел. Сам Андрей и не удивился бы, если тот попросил политического убежища где-нибудь на другом конце света.

Если оценить проблему объективно, то ничего особенно страшного не произошло. Ну да, опозорилась девчонка, да, Роме теперь придется ностальгировать где-нибудь подальше от родного города, но кто, скажите на милость, к восемнадцати годам ни разу не позорился? Даже сама Ксюша через пару недель лютых самобичеваний с этой мыслью согласилась. Серьезные последствия обнаружились только потом. Она никому не хотела ничего объяснять, но и оставить свое состояние втайне тоже не получилось.

Сначала Ксюша заявила, что не будет учиться в том вузе, куда поступила по выпускным баллам. Родители хоть и не пришли в восторг от такого решения, но ради любимой доченьки, которая избалованностью никогда не щеголяла и ничего серьезного до сих пор не просила, пошли на уступки.

Причина для такой просьбы, конечно, существовала — и весьма значимая. Но Ксюша пока ни себе, ни родным не готова была в ней признаться. Да и со стороны все выглядело обычно: к ней заходили подруги, с которыми она традиционно шумно проводила время в своей комнате, она снова стала послушной дочерью и внимательной сестрой. Странным оставалось лишь то, что теперь она искала любой предлог остаться дома. Даже в магазин за хлебом отправлялась только с кем-то из братьев. И это чудачество отнесли на счет нервного срыва, который от нынешнего времени отделяло все больше и больше времени, а потому у всех окружающих постепенно стирался из памяти. Люди вообще слишком много значения придают каким-то событиям, думая, что и через десяток лет остальные будут мусолить их позор при каждом упоминании опозоренного имени. Чаще всего у людей есть свои жизни и свои позоры, так что до чьего-то им со временем и дела нет.