Золотые годы Стальной Крысы - Гаррисон Гарри. Страница 1

Золотые годы Стальной Крысы

– Да никак это старина Скользкий Джим диГриз!

Когда охранник увидел меня прикованным наручниками к запястью рослого полицейского, его уродливое лицо расплылось в злобной ухмылке. С нескрываемым наслаждением он распахнул дверь и, пока снимали наручники, подошел поближе и крепко – пожалуй, даже чересчур крепко – ухватил меня за руку. Едва мое запястье освободилось, он резко дернул меня и потащил вперед. Я еле удержался на ногах, но засеменил следом, прошаркав за дверь, на которой висела покрытая патиной бронзовая табличка с трогательной надписью:

Грандиозно! Вот так всегда: полиция не преминет пнуть лежачего. Садист-провожатый все ускорял шаги, и мне приходилось шаркать быстрее.

– Мне надо сесть… – пропыхтел я, делая слабые попытки освободиться от цепкой хватки и присесть на стоящую у стены скамью.

– Успеешь насидеться, папаша. Тут только этим и занимаются. Сначала познакомься с начальством.

И он повлек меня, несмотря на вялое сопротивление, дальше по коридору, к массивной стальной двери и громко постучал. Колени мои подгибались, я ловил воздух ртом. На стене висело зеркало с увещевающей табличкой:

– Не помню… – дрогнувшим голосом признался я, с трепетом и отвращением глядя на собственное отражение: жиденькие седые волосенки спутаны и торчат клочьями, с отвисшей нижней губы тянется ниточка мутной слюны, бледную кожу избороздили морщины, глаза покраснели, взгляд жалкий, как у дворняги. Несимпатичное зрелище, что и говорить.

Тут загорелась зеленая лампочка, замок щелкнул, дверь открылась, и мой провожатый, подтолкнув меня мясистой ладонью, приказал:

– Заходи!

Я споткнулся и с трудом восстановил равновесие. Позади хлопнула дверь. Передо мной сидел, склонившись над толстой папкой, похожий на небритого верблюда тюремщик.

– Твоя папка. – Он поднял голову и мрачно поглядел на меня. – Личное дело преступника. Джеймс диГриз, он же Стальная Крыса. – Безразмерные губы изогнулись в некоем подобии улыбки. – Где уж там стальная – просто ржавая.

Он радостно заухал над своей пресной шуткой, оскалив длинные зубы.

– Все попадают ко мне, Ржавая Крыса. В конце концов все предстают перед начальником тюрьмы Сакксом. Как ни бегай, как ни хоронись, все равно попадешь ко мне. Даже самый хитроумный преступник со временем стареет, начинает хуже соображать и совершает одну-единственную ошибочку, необходимую для того, чтобы его поймали и отправили в Каторжную тюрьму последнего отбывания – таково официальное название. А знаешь, как ее называют в народе?..

– Адский Предбанник! – Слова помимо моей воли соскользнули с губ и липким комком упали на пол.

– Знаешь. Да только так ее называют снаружи. Войти сюда можно, а вот обратно – ни-ни. Здесь мы не пользуемся этим замысловатым названием, у нас есть другое, получше. Просто Чистило – вроде как уменьшительное от Чистилища, если ты не понял. А данное слово означает место, где муками искупают…

– Мне надо в туалет, – просипел я, скрестив ноги и крепко их сжав. Его оскал стал еще шире.

– Все вы, старые клячи, только об одном и думаете. – Он надавил на кнопку, и дверь позади меня со скрежетом распахнулась. – Боггер покажет, где сортир, а потом отведет тебя на медосмотр. Мы будем следить, диГриз, чтобы ты пребывал в хорошей форме и долго еще мог наслаждаться нашим гостеприимством.

Плетясь по коридору, я слышал за спиной издевательский смех. Не могу сказать, что подобный прием так уж меня поразил.

То же можно сказать и про медосмотр – дебелые скучающие садисты-тюремщики раздели меня донага, потом прикрыли выпирающие из-под кожи ребра ветхим серым халатиком и начали таскать от одного диагностического аппарата к другому, не обращая внимания на мои протесты и хныканье. Результаты небрежно комментировались.

– В бедре стержень. Вроде бы старый.

– Не такой старый, как эти пластиковые суставы. Да, древняя кляча изрядно побегала на своем веку.

– Доку этот экземпляр понравится: в легких затемнения – туберкулез, пневмосклероз или что-нибудь в этом роде.

– Еще не кончили? – поинтересовался Боггер, явившись внезапно, как жуткое воспоминание.

– Кончили. Он весь твой, Боггер. Забирай.

Прижимая скомканную одежду к груди, я зябко переступал босыми ногами по холодному полу, а он волок меня за собой. Затем впихнул в камеру. Невзирая на слабое сопротивление, Боггер отнял у меня одежду, вытряхнул содержимое из карманов, швырнул на кровать грубую тюремную робу и пару шлепанцев.

– Обед в шесть. Двери отпираются за минуту до этого. Опоздаешь – останешься голодным.

Лязг захлопнувшейся двери оборвал его гнусный смешок.

Дрожа и поеживаясь, я присел на кровать и спрятал лицо в ладонях, являя собой жалкое зрелище для наблюдателя, следившего за мной через замаскированные объективы. Вот и пришел конец гордому, хоть и преступному человеку. Я – просто обреченный столетний старец, подошедший к последней черте.

Чего они не могли разглядеть сквозь заслонившие лицо ладони – так это мимолетной счастливой и довольной усмешки. Я таки добился своего!

Но когда я поднял лицо, от ухмылки не осталось и следа, а губы мои опять тряслись.

Пластиковое стеклышко моих дешевых часов было так исцарапано, что цифры удавалось разглядеть лишь с большим трудом. Я поднес их к свету и принялся вглядываться, пыхтя от усердия. Наконец мне удалось разобрать, который час.

– Обед в шесть, боженьки мои! Надо выходить, как только дверь откроется.

Прошаркав к двери, я сразу после щелчка замка распахнул ее и заплетающейся походкой вывалился в коридор.

При первом же взгляде на шаркающую в одном направлении толпу одетых в серое дряхлых развалин стало ясно, где находится столовая. Я влил свои шаги в общий шелест, у входа получил поднос и подставил его для получения своей доли казенного месива. По виду нипочем не догадаться, что это такое, а по вкусу – тем более. Ну, надеюсь, хоть какие-то питательные вещества там есть. Трясущейся рукой я начал таскать эту жижу в рот, ложка за ложкой.

– Впервые тебя вижу, – с подозрением заметил сидевший рядом старец лет восьмидесяти. – Ты что, провокатор?

– Я осужденный рецидивист.

– Добро пожаловать в Чистило, хе-хе, – хрюкнул он, радуясь новичку. – Тебе приходилось угонять корабли?

– Пару раз.

– А мне трижды. На третьем и попался – корабль оказался приманкой. Но я подрастратился, и, сам понимаешь, недостаток средств, возраст, да и глаза стали подводить…

Его воспоминания текли ручьем, сливаясь в однообразное жужжание, и были ничуть не интереснее последнего. Я позволил старику бубнить, а сам тем временем старательно приканчивал свой навозбургер с почесухой. Едва я, давясь, пропихнул в горло последний кус этой гадости, как до омерзения знакомый голос перекрыл заполнившие столовую бряцанье ложек и хлюпанье старческих ртов:

– Ржавая Крыса! Я вижу, ты покончил с обедом. Так что давай быстренько волоки свои старые кости к доку.

– А как я его найду?

– По зеленым стрелкам на стене, ты, тупорылый! Зеленые стрелки с красным крестиком. Пошел!

Я выкарабкался из-за стола и потащился куда сказано. Стены были усеяны разноцветными стрелками, указывающими в разные стороны. Я заморгал и подошел к стене вплотную, чтобы разобраться, потом повлек свои стопы налево.

– Входите, садитесь, отвечайте на мои вопросы. Недержанием страдаете?

Молодой доктор сидел как на иголках, будто куда-то спешил. Я поскреб в затылке и пробормотал:

– Уж и не знаю толком…

– Вы не можете не знать!