Ее демон (СИ) - Павлова Александра Юрьевна. Страница 1

Pavlova Sandra

Проклятое дитя. Ее демон

Книга третья

Анна с ужасом думала о том, как выйдет из комнаты. Весь день она просидела одна, не желая никого впускать или с кем-либо разговаривать: ни с Лео, ни с Хитаной, ни с Ринаром, ни с теми, кто еще к ней стучался – она даже знать не желала, кто это был. Половину дня провела у окна, выглядывая на улицу, где с тревогой наблюдала всеобщий переполох. Тут и там все обсуждали вчерашний бал. И, конечно же, главной темой были она и Кассиан.

Сотню раз Анна укорила себя, что не догадалась о том, кем является синеглазый демон, что спас ее на Улице Роз. Ведь было столько намеков! Его внешность - самый главный: девушка мысленно сравнивала Хасина с братом, и не понимала, как не смогла обратить внимание на их сходство еще тогда, в таверне, как только принц зашел внутрь. Его взгляд, прищур, усмешка на губах – все было ровно так же, как было у Хасина. Да и внешнее сходство имело место быть. А еще появление незнакомца на балу, и его раса – все говорило о том, что есть связь, и что она должна была уловить ее сразу! Но то ли шутку сыграл ее подсознательный страх, нежелание возвращения Кассиана в Академию, то ли усталость не дала заметить элементарное, то ли просто невнимательность, но она чувствовала себя глупой дурочкой, которая не заметила очевидного!

И было стыдно, было неловко за свое ужасное поведение! Ведь что должен думать о ней принц, когда их первая встреча была на Улице Роз? Что он должен думать о ней, когда она беспрепятственно позволила первому встречному незнакомцу себя поцеловать? А после снова сделать это – да еще на балу, на глазах у всех!? Неловкость сковывала все внутри от этого, это было неслыханно для нее, для леди! Это коробило ее беспрестанно: Анна не привыкла к открытому проявлению своих чувств, не привыкла выставлять свои личные дела и переживания на всеобщее обозрение. Все это всегда было спрятано от чужих глаз: ее чувства, переживания, страхи, эмоции, разочарования и растерянность. Она не могла все это открыто демонстрировать дома, где каждый желал воспользоваться ее слабостью. И это взрастило в ней стойкую привычку – прятать всю себя от окружающих. И она понимала, что возможно не произошло ничего страшного и катастрофичного. Для того же Кассиана все могло быть нормой, и едва ли заставляло волноваться или задумываться о тактичности своего поведении. Подобных ему вряд ли коробило такое открытое проявление чувств и эмоций – он мужчина, он демон, он один из сильных мира сего, а им всегда все прощается, все сходит с рук, и вообще к ним другие требования, на них смотрят иначе, на многое закрывают глаза: Анна понимала это как никто другой, помня о своей сестре. Многие сквозь пальцы смотрели на ее поведение, многие делали вид, что ничего не знают и не видят. Но сама девушка едва ли ставила себя наравне с такими, как Лили и Кассиан.

А еще ее побег с бала – она всем показала свой страх и свое отрицание случившегося. Каждый увидел ее панику, что охватила все ее существо в тот момент, когда она поняла, что вся ее задуманная холодность и отстраненность от принца летят ко всем чертям. Каждый увидел, как она бежала от него. И как ей теперь строить свое поведение, чтобы уверить всех и каждого в том, что это ее место – рядом с ним? Как, когда она сама же сбежала от него в первый же раз!? Как ей все исправить? Сделать вид, что все в порядке и ничего не случилось? Бред! Строить из себя влюбленную и ревнивую? Она не знает, как это – любить и ревновать! Да и глупо это будет выглядеть.

И что же ей делать? Как смотреть на окружающих, которые теперь как стервятники будут ждать ее реакции, малейшего промаха и ошибки? Как вести себя? Что говорить, что делать? Анна была сбита с толку и растеряна. Впервые за последнее время забыла всю свою решительность и веру в себя, забыла о своих стремлениях и ответственности. Думала лишь о Кассиане. И не только в плане того, как вести себя с ним, но и о том, что же все-таки делать с теми сумбурными чувствами, что он разбудил в ней всего одним только поцелуем? Она забыла бы о нем когда-нибудь, он стал бы лишь приятным воспоминанием, если бы Кассиан так и остался незнакомцем с Улицы Роз, которого она никогда больше не встретит. Но все обернулось так, что теперь этот поцелуй имеет продолжение, и должен иметь развитие. И уже имеет – Анна едва ли могла думать о чем-то, кроме того, что медленно просыпалось в ней наряду с тревогой и паникой.

Именно в подобном тревожном состоянии принцесса провела весь день и половину бессонной ночи после бала. И уже сегодня она не сможет продолжать прятаться от всех в своей комнате – через два часа у нее занятие. И она не может просто прогулять его и не прийти в класс. Не может и дальше прятаться и трусливо избегать реальности.

Но так и не придя к чему-то определенному в плане того, что ей делать и как себя вести, Анна просто решила ничего не делать, не предпринимать, а начать этот день как и все прочие. Она не станет смотреть по сторонам, не станет обращать внимания на шепотки и пересуды. Она просто будет, как и раньше игнорировать каждого, чье мнение ее не должно волновать. Она будет делать вид, что все в порядке, что не произошло ничего из ряда вон выходящего. И скоро все забудется, скоро кто-то другой чем-то выделится на общем фоне, и ее прекратят обсуждать, перекинувшись на новую жертву. Она ничего никому не будет доказывать. А в отношении Кассиана – она просто дождется первого шага от него. Почему-то было не боязно рассчитывать на него в этом отношении. Все-таки он был куда более опытным в этом плане, и Анна почему-то была уверена, что он все возьмет в свои руки. По крайней мере, она хотела бы на это надеяться.

***

Анна несмело выглянула из комнаты в коридор. С облегченным выдохом убедилась, что никого нет, и вышла. Рассвет только занимался, весь замок еще сладко спал. Но она привыкла просыпаться пораньше, чтобы лишний час уделить занятиям или тренировке. В последние несколько раз она даже начала получать удовольствие от занятий с мечом на полигоне вместе с друзьями. Было тяжело, после целый день болели руки. Но было в этом нечто особенное, что заставляло успокаиваться, концентрироваться, забываться обо всем вокруг, кроме оружия в руке. Хитана так и объясняла это:

- Ты отрешаешься от всего вокруг, кроме твоего соперника. Кровь начинает бежать быстрей, ты не смотришь по сторонам, ты не думаешь, ты лишь действуешь, подчиняясь отработанным рефлексам. Вы только начинаете развивать это, но уже чувствуете, какой толк это дает.

Эти занятия едва ли несли результат, едва ли позволяли охватить многое и быстро. Это просто стало частью их дневного режима, новой привычкой. Они изучали элементарные движения, учились правильно шагать и поднимать оружие – немногое освоишь за пару недель. Но Анна даже начала получать удовольствие и удовлетворение от подобного времяпрепровождения. Мышцы стали крепче, привыкали к все большей нагрузке, и уже на занятиях по физической подготовке она не так напряженно выполняла приказы магистра Доар. Лео было проще – он все-таки парень. Но его неловкость и нервозность все портили. Он мог идеально отработать прием вне занятия и с Хитаной, но запутаться в собственных ногах на уроке и свалиться на землю, едва подняв меч. И профессор-дроу еще ни разу не удержался от язвительного или насмешливого комментария на этот счет. И это угнетало и без того невеселого парня. Анна была не в лучшем положении, но ее цепляли иначе: еще не раз, и не два, магистр позволял себе намеки о ее покровителе. Все вокруг смотрели на нее с любопытством и долей презрения – слабости здесь не терпел никто, а быть под чьим-то присмотром и иметь поблажки, и было слабостью. Но сам дроу едва ли делал различием между высокородными адептами и теми, кто был из самых низов, его волновал лишь результат, а не ранг, статус и положение студента за пределами Академии. В принципе каждый из преподавателей полностью игнорировал социальное положение своих учеников. То ли дело было в Академии, то ли в том, где находилась эта Академия – Первый Свободный Город – но здесь не терпели неравенства. Здесь все были равны, все были на одной ступени и различались лишь по успеваемости и только.