Лунная сказка (СИ) - Лешева Мила. Страница 1

Худенькая девушка застегнула пальто и как-то грустно улыбнулась пожилой медсестре:

— Спасибо, тетя Маша. За все! Пусть Бог даст вам здоровья и сил побольше!

— И тебе, Линочка! С наступающим, и не грусти: ты еще молодая, все твое счастье впереди…

Девушка только вздохнула и, оглядев в последний раз холл дорогой частной клиники, вышла на улицу. Поежилась от порыва ветра и грустно усмехнулась: Новый год… До него оставалось всего два дня, а зимы в этом году как не бывало: вот и сейчас небо было затянуто хмурыми тучами, откуда сыпался то ли мокрый снег, то ли дождь — во всяком случае, до земли долетали лишь мелкие ледяные капли. Город был серым и мрачным, не спасали даже украшенные к празднику витрины магазинов: сейчас, днем, иллюминация была выключена, а фигуры на стекле казались девушке мрачной издевкой.

Она медленно и бездумно шла по улицам, смотря на лица людей. Озабоченные, хмурые, спешащие купить подарки и ожесточенно с кем-то ругающиеся по телефону — казалось, наступающие праздники радовали лишь детей… Вот мимо прошла стайка о чем-то щебечущих школьниц или студенток, заставив её грустно усмехнуться. Вот и она была такой всего лишь год назад…

Тогда жизнь казалась Эллине прекрасной. Имя дал ей отец, обожающий античность, и девушке оно очень нравилось: необычное и красивое. Единственная, поздняя и долгожданная дочь обеспеченных родителей, нежно любящих друг друга и ее, студентка вожделенного театрального вуза, поступившая туда сама, без всякой поддержки. Друзья, симпатичный, умный и заботливый парень, веселая студенческая тусовка — о чем еще можно было мечтать? Но авария перечеркнула все…

Эллина с родителями ехала в загородный дом, именно там они всегда встречали Новый год. Тогда зима была почти такой же мерзкой, а в тот вечер ударил мороз, превратив дорогу в каток. Отец всегда был осторожен за рулем, но это не спасло их семью, когда утратившая управление фура вылетела со встречной полосы…

Отец погиб сразу, за жизнь матери медики сражались почти три дня… Эллина не знала всего этого, в себя она пришла лишь через неделю. Очнулась, чтобы узнать о своем сиротстве и диагнозе: травма позвоночника, прогноз неясен…

Приятели, друзья, парень… Сначала её навещали, потом их становилось все меньше, а через три месяца Эллина осталась одна. Она никого не винила: из веселой и беспроблемной подруги превратиться в мрачного инвалида… Было бы странно, останься они с нею — при всей внешней беззаботности Лина была девушкой весьма неглупой и прекрасно понимала, что настоящих друзей ей пока найти не удалось. Исчезновение из её жизни Андрея — сначала он перестал навещать её, а затем и звонить, сама же она ненавидела навязываться — далось тяжелей всего. Зато после этого она почувствовала себя свободной… Свободной, чтобы уйти: жить инвалидом в полном одиночестве не хотелось…

Наверное, она бы и умерла там, на больничной койке, утратив волю к жизни, если б не старый друг отца. Прилетев из — за границы, Виктор Александрович взял на себя все хлопоты по оформлению наследства, перевел Лину в лучшую частную клинику города и самое главное — заставил её бороться. Тогда они проговорили почти шесть часов, после которых Эллина почувствовала себя жалкой трусихой, недостойной памяти своих родителей и не ценящей то, что они считали главным сокровищем — жизнь. А потом была череда мучительных операций и физиопроцедур, после которых Лине пришлось заново учиться ходить. И вот теперь она снова была здорова, но совсем одна: ни родственников, ни друзей… Виктор Александрович вернулся к себе и, хотя он предлагал девушке приехать к нему, Лина с благодарностью отказалась, не желая быть обузой. Родители бы этого точно не одобрили…

Городская квартира находилась сравнительно недалеко от больницы, что порадовало девушку: длительные пешие прогулки для нее пока были тяжеловаты, хоть она и старалась как можно быстрее восстановить форму. Да и погода не радовала…

Отперев дверь, она прошла по комнатам, включая всюду свет. Несмотря на то, что здесь уже год никто не жил, все было в порядке: еженедельно в квартире наводила порядок приходящая уборщица. Встав у окна, Лина поглядела на серые дома и плачущее небо и решила: нет, оставаться здесь на праздники она не будет!

Через полчаса девушка захлопнула за собой дверь квартиры. Дорога ей предстояла длинная и довольно неудобная: сначала электричка, потом автобус. Да, у Лины были права, а в подземном гараже стояла машина, но при одной мысли о том, чтобы сесть за руль самой или довериться таксисту у нее холодело все тело, а голова начинала кружиться. Поправив лямки рюкзака — родители всегда поощряли ее выход из «зоны комфорта», так что пару раз девушке довелось ходить в походы — она поежилась и двинулась к остановке троллейбуса.

Загородного дома их семьи она достигла в полной темноте. Открыв дверь, сбросила с плеч рюкзак и устало прислонилась к стене: пусть она взяла лишь самые необходимые вещи, однако тело еще недостаточно окрепло для таких путешествий. Простояв минутку, вздохнула и поднялась по лестнице в свою комнату.

Дом семьи Зотовых не был похож ни на один загородный дом из тех, в которых довелось бывать Эллине. Когда-то она, еще девочка, спросила отца, почему он купил именно этот старый особняк и вложил немалые деньги в его ремонт, бережно сохраняя старую обстановку. Тогда и узнала, что дом этот принадлежал их семье почти двести лет, а здешние места когда-то были имением Зотовых. После революции дом разграбили, но так и не приспособили ни к чему. Вернее, пытались, но безуспешно… На искреннее удивление Лины отец пояснил, что причиной тому была дурная слава одной из его прежних хозяек среди местных. Анна, так ее звали, умерла перед самой революцией, а сама Эллина приходилась ей потомком в седьмом поколении. Говорили, что Анна была ведьмой и наложила на дом заклятие: якобы никто, кроме законных владельцев, не мог жить в нем или причинить ему вред. Суеверие? Возможно… однако оно лишь укрепилось после того, как поднявшие руку на хозяйское добро крестьяне свалились с тифом. Разрушить дом так никто и не решился, страх за свои жизни оказался сильнее, да и зачем? Словом, он так и стоял, постепенно ветшая и недобро взирая на прохожих темными провалами окон… Стоял до тех пор, пока Александр Зотов не приобрел его за бесценок…

Лина любила этот старый особняк. Только здесь она всегда чувствовала истинность пословицы «мой дом — моя крепость». Ей всегда казалось, что ни одна беда не может настигнуть ее здесь, а порой девушка ощущала еще и чье-то благожелательное присутствие… Странно, но отец не чувствовал ничего подобного… А может, это было связано с тем, что Лина была поразительно похожа на ту самую Анну Зотову? Её портрет был одной из немногих вещей, не тронутых ни войнами, ни революцией, он так и провисел на стене, покрывшись кракелюрами… А после реставрации все ахнули: казалось, это Эллину нарядили в старинное белое бальное платье и написали с нее портрет! При этом на своих родителей девушка не походила совершенно: ни на миниатюрную голубоглазую блондинку — мать, ни на сероглазого русоволосого отца, словно и не было всех этих поколений между ней и Анной. Отец, глядя на портрет, даже пошутил что-то о переселении душ, разозлив этим маму. Хотя сама Лина нередко об этом задумывалась, любуясь на свою далекую прародительницу: стройная молодая женщина с большими черными глазами и длинными каштановыми волосами словно знала какую-то тайну. Она сквозила в загадочной полуулыбке, в странно мудром для её возраста взоре…

О юности Анны было неизвестно ничего: она не была урожденной Зотовой, далекий предок Лины встретил её в молодости и влюбился мгновенно. Именно тогда, если верить архиву их семьи, и пошли слухи о колдовской силе Анны, уж больно это походило на приворот. Вот только вся дальнейшая история это опровергала, ведь они с мужем прожили душа в душу почти пятьдесят лет, продолжая нежно любить друг друга, своих детей и внуков…

Улыбнувшись портрету — после реставрации его повесили в комнате девушки — Лина быстро переоделась и принялась за работу. Всё же дом простоял пустым целый год, так что требовались определенные усилия для того, чтобы привести в порядок хотя бы одну комнату. В который раз девушка порадовалась довольно жесткому воспитанию, которое дали ей родители: хоть основную работу по дому выполняла прислуга, Лина всегда сама убирала свою комнату. Умела она и готовить, и шить, и вязать, и даже вышивать — как-то отец сказал ей, что в семье Зотовых всегда так воспитывали дочерей. Ну а не менее традиционные для их семьи танцы и верховую езду Лина и сама просто обожала, отдавая этим занятиям все свободное время…