Реальность ПЛЮС (СИ) - Мясоедов Владимир Михайлович. Страница 51

— Ладно, к черту всех возможных преступных баронов. Встретим их — тогда и будем думать, где эту шваль закапывать. — Лейтенант побарабанил пальцами по столу, явно размышляя о чем-то. — Так зачем ты меня ждал?

— Порадовать, — хмыкнул я, откидываясь на спину стула. — Пока мы воевали и грабили, Гуля, Денис и наши медики тоже не сидели без дела. Они проводили комплексную проверку всех желающих приобщиться к магии, отсеивая тех, кто падает в обморок от вида крови, едва-едва волочит ноги после донорства или одного единственного заклинания, а также неспособен сделать грамотную перевязку товарищу.

— Да? — Оживился Мирохин. — И что у нас с магами? Конечно сейчас, когда мы захватили уцелевшую часть бандитского арсенала, проблема с боеприпасами на время решена…Однако, заиметь собственных чародеев прикрытия все равно было бы не худо.

— С одной стороны, отбор прошло целых тридцать шесть человек, — честно говоря, результат меня и самого изрядно поразил. — С другой…Хм…В общем…Двадцать девять из неофитов — женщины. Причем пара десятков из них скорее даже девочки, а не девушки.

— Что? — Мирохин, кажется, не сразу понял услышанное. — В каком смысле — девочки?

— Ну смотри, в маги мы брали только тех, кто не занят на каких-либо других важных работах или, по крайней мере, без него там точно смогут обойтись. А практически все более-менее взрослые у нас приставлены к делу, да и то рук везде не хватает. Таким образом, как кандидаты в чародеи получали предварительное одобрение по большей части пенсионеры и подростки, которые либо картошку чистят, либо полы моют, либо другой подобной фигней занимаются. — Я тяжело вздохнул, предчувствуя далеко не самый простой разговор. — К сожалению, почти все пожилые люди отсеиваются по медицинским показателям. Даже те из них, кто вроде бы ничем не болен и может выдержать сдачу крови, очень тяжело переносят потерю жизненной энергии. И восстанавливается она у них в два-три раза медленнее, чем у меня или тебя, чтобы полностью оправиться от одного единственного заклятия им нужно больше суток. А вот подростки наоборот, в себя приходят очень быстро. Особенно девочки лет семнадцати-восемнадцати, которые даже после полного истощения снова становятся на ноги в течении нескольких часов.

— То есть ты хочешь вооружить колдовскими посохами школьниц?! — Вызверился на меня Мирохин.

— Не хочу. Очень не хочу. У них же еще в башке ветер, в попе дым! Вот как пить дать, рано или поздно кто-нибудь из этих девочек-волшебниц шарахнет боевым заклинанием по раздражающей её наставлениями старой бабке или собственному парню, который другой красотке улыбнется. А уж про то, как подобный цветник поведет себя в бою, даже думать не хочется. — Я отлично понимал возмущение военного. — Но против фактов не попрешь. Лучше всего потерю жизненной энергии переносят именно они, и они же не допускаются в анклаве ни до какой важной работы в связи с субтильным телосложением, легкомысленностью и отсутствием практических навыков.

— Ну, может у вас получится сделать посохи, которые бы жрали не так много силы? — С тоской в глазах спросил Мирохин. — Ну, я не говорю довести их до уровня вампирских артефактов…Но увеличить время работы после заправки кровью хотя бы до получаса…

— Пока успехов на ниве артефакторики нет, если не считать за таковые отрицательный результат, кучу перепорченных заготовок и ожоги второй степени у Гули. — Железо или дерево в качестве основы для рун не годились, поскольку первое стабильно взрывалось, а второе теряло энергию на порядок быстрее пластика. Поделки из костей динозавров протекали и трескались. Сегодня вечером Денис должен был экспериментировать с золотом и серебром, переплавив часть трофейных ювелирных украшений, но что из этого получится — сложно сказать. — Найти бы нам настоящего колдуна, а то ведь изобретаем даже не велосипед — топор каменный…

— Ну, нету у нас других магов, нету. — Развел руками Мирохин. — Из тех анклавов Новокузьминска, с которыми есть хоть какая-то связь, настоящие колдуны есть только здесь, и самый талантливый из них сидит передо мной.

— А «Градус»? — Удивился я. — Ты туда хоть одного разведчика отправил? Нам было бы очень полезно узнать, что за некромант там завелся и почему местные ему помогают…

— Отправил я разведчика, — кивнул лейтенант. — Нет больше «Градуса». Сгорел. Причем сделал это видимо почти сразу же после того, как нас оттуда обстреляли. Выжившие наверняка были, хотя выбраться из этой мышеловки во время пожара та еще проблема, но вот куда они делись — черт его знает…А семеро исключений из числа девочек-волшебниц — это кто?

— Четыре калеки. Трое имеют по одной рабочей руке из-за травм, один на протезе хромает. — С готовностью начал перечислять я. — Два молодых пенсионера, держащихся бодрячком, несмотря на нагрузки. А последний — парень лет двадцати, который с детства болеет какой-то хронической гадостью, из-за чего физический труд заставляет его уже через пять минут исходить потом и падать с ног…Но он восстанавливает жизненную энергию быстрее любого другого человека.

— Быстрее восстанавливается, чем девки на пике полового созревания? — Хмыкнул Мирохин. — Так себе достижение…Он часом не трансвестит?

— Раза в три быстрее, и не надо тут хохмочек. Люди, знаешь ли, пока не научились выбирать, с каким набором генов и сопутствующих им заболеваний они появляются на свет. — Я бы вполне мог оказаться на его месте. Или на месте Ани, что жить без инсулина не может. Или не я, а Мирохин. Или любой другой человек. — К тому же если этот феномен действительно вызван его болезнью…Что ж, тогда понятно, почему врачи так и не смогли его вылечить. Им магических навыков не хватало для того, чтобы полноценно понять природу недуга, который мучает их пациента. И как знать, сколько в медицинских справочниках еще таких диагнозов.

— Ладно, значит этих семерых как боевых магов утверждаем, если только их текущие начальники не прибегут, чтобы встать за столь ценных специалистов горой. Баб, которые взрослые — тоже, без них нам просто не хватит огневой мощи, чтобы надежно прикрыть строительную технику, пока она зарывает порталы. В конце-концов, времена сейчас действительно тяжелые…Хуже любой войны. И уже есть женщины, которые несут дозор на стене или уходят в город за припасами в составе больших групп. — Тяжело вздохнул Мирохин, принимая столь неоднозначное решение. — Но школьницам посохи выдавать только для тренировок, которые проходят внутри оборонительного периметра в свободное от той же чистки картошки время! И потом все обратно собирать и пересчитывать! Боевое оружие они получат в свое распоряжение только в том случае, если нас начнут штурмовать или возьмут в осаду.

— Тогда они могут и не успеть, особенно если все остальные будут со строительными бригадами, и оборона анклава окажется ослабленной. Вспомни недавний налет группой развитых мертвяков, которых только чудом отбросить получилось. — Не согласился с ним я. — Пусть оружие хранится у них, но под замком и достается исключительно для тренировок, несения вахты в качестве усиления дозорных или в случае боевой тревоги. Мы же доверяем людям держать дома огнестрел — так чем магический посох хуже? А с каждой девочкой и с её родителями придется провести отдельную беседу. Если они считают себя взрослыми и готовы вести себя как взрослые, то и отвечать за возможные ошибки должны как взрослые.

— И ты готов смотреть им в глаза, выгоняя за ворота, когда какая-нибудь соплюшка сдуру человека искалечит или вообще прибьет к чертям собачьим? — Тяжело посмотрел на меня Мирохин. — А родственникам убитого?

— Времена действительно тяжелые. И каждый подобный случай, если они вообще будут, мы станем рассматривать со всей тщательностью. — Я не хотел принимать на себя такую ответственность, но деваться было некуда. — Нам в коллективе не нужны те, кто в гневе или сдуру хватается за оружие. И идиоты, думающие будто им ничего не сделают за свои слова и действия — тоже. По крайней мере, наши самодельные магические посохи на порядок сложнее подготовить к стрельбе, чем винтовки. Особенно для одиночки. Глядишь, пока станут с ними возиться или искать напарника — чуток остынут и либо передумают делать глупости, либо сообразят обратиться к тебе или мне, чтобы наказать обидчика официальными методами.