Наложница тирана (СИ) - Квей Клик. Страница 58

Приятно удивившись, мужчины переглянулись. Даже Офелия взглянула на маму, но потом увидела колючку, плывущую по песчаным барханам, и снова стала донимать отца, расспрашивая его о том, откуда в пустыне могут быть сухие растения, если вокруг ничего не растёт.

— Вы меня поражаете, Сердце моего Дракона, — сказал Коготь. — Откуда у вас такие познания?

— Люблю читать, господин Коготь, — улыбнулась Алекса. — Честно говоря, именно эту стратегию я планировала против Ивара Остина. Но раз уж бастард умеет читать, и прекрасно осведомлен тем, что вокруг материка Малых земель часто бушуют шторма и возникают воронки, придется придумать что-нибудь другое. В любом случае материк велик. Есть много мест, где можно навязать битву, из которой он не выйдет победитель.

— Но позвольте! Великому Дракону советовали самые лучшие умы империи Шадаш-Тарза. Это опытные мужчины, повидавшие на своём веку сражения, про которые не написаны книги. Как же слабая женщина сможет преуспеть там, где потерпели неудачу опытные тактики?

— Я родилась в королевстве Шарджа, господин Коготь. Мне хорошо известно, как ведут сражения короли Малых земель. Я осведомлена о тактиках и подлостях Ивара Остина. Боюсь, Великий Дракон недооценил своего противника и потерпел поражение только потому, что считал себя непобедимым правителем. Все мужчины хотят считать себя непобедимыми полководцами. К сожалению, реальность такова, что только превосходные тактики, преисполненные стремлением, способны одержать победу в войне. Каким бы хитрым ни был Ивар Остин, его тоже погубит гордыня.

— А отчего будете отталкиваться вы, Сердце моего Дракона?

— Хладнокровие, господин Коготь. Я не такая вспыльчивая, расцениваю ситуацию и меня никогда не заботила чужая жизнь. Ивар Остин умрет, даже если мне придется выжечь материк дотла. Это самая правильная стратегия ведения боя, когда твой противник хитрый подлец и манипулятор, любящий играть по своим правилам. Пока он считает, что победа в его руках. Я хладнокровно уничтожу все то, ради чего он сражается. Когда он решит, что уже победил, я заставлю его осознать, как сильно он заблуждался.

— Как я понимаю, у тебя уже есть воображаемый план, — вздохнул господин Дауд. — К сожалению, ему не суждено сбыться, фаворитка Алекса. Твоя месть больше не имеет значения, ведь сейчас самое главное — наша дочь, о которой ты будешь заботиться. Я не могу тебя заставить выбросить из головы эти безумные фантазии, но перестань говорить об этом в присутствии Офелии.

— Простите, господин, — промолвила Алекса.

— Этого недостаточно! — повысил голос Дауд. — Ыксан, ударишь её плетью, если она опять заговорит о своей глупой мести.

— О ком вы говорите, отец? — обратила внимание Офелия.

— Это пустяки, дорогая, — улыбнулся Дауд. — Лучше погляди вон туда. Видишь, как ветер поднимает высокие столбы пыли? Что это означает?

Офелия пригляделась к возвышенности, заметила небольшой вихрь, направляющейся в её сторону и сказала.

— Будет песчаная буря, отец. Она идёт с запада. Я ведь права?

— Молодец, доченька, — целуя девочку в лоб, сказал Дауд. — Скоро нам придется сделать привал.

— Прости, Алекса, — промолвил Ыксан, показывая свою плеть. — Тебе лучше придержать язык за зубами.

— Я молчу, — тяжело вздохнула она. — Можно хотя бы узнать, о каком пророчестве вы вчера говорили? Господин Коготь, в прошлый раз я немного не поняла, что означает пророчество, да и когда Великий Дракон об этом говорил, мне не удалось разобраться. Как я понимаю, речь ведь идёт про наследника?

— Не просто про наследника, Сердце моего Дракона, — отметил Коготь. — Мы говорим про будущего императора, который займет место отца. Это прекрасное событие для всей империи.

— А как об этом узнают?

— Ритуал, Алекса, — ответил Ыксан. — На седьмом месяце беременности наложницу перевозят в подвалы храма Солнца, где она дышит только благовониями. Это не причиняет вреда ни ребенку, ни наложнице. Успокоительный аромат и своды храма помогают ей донести ребенка до конца срока и подарить ему жизнь. Если за это время ей присниться хотя бы один кошмар, этот ребенок не наследник. Однако сладкие сны и знаки приводят к рождению будущего императора. Служители храма постоянно следят и заботятся о наложнице, однако полное одиночество очень часто приводят к тревоге и кошмарам. Только сильные духом дети могут уже в чреве защитить покой своей матушки.

— Это очень старый обряд, Сердце моего Дракона, — добавил Коготь. — Так всегда появлялись на свет наследники империи. Можете не волноваться. Хоть и наложница живет в полном одиночестве, ей ничего не угрожает. Ещё ни одна беременная женщина не погибла в стенах храма. Там они под надёжной опекой и защитой императора.

«Никогда бы не хотела стать наложницей Дракона, — подумала Алекса. — Одно дело лежать в теплой постели и вынашивать ребенка под опекой господина. Но сидеть в подвалах храма в полном одиночестве и на протяжении двух месяцев. Такое не каждая наложница выдержит. Теперь понятно, как род Дракона избавляется от самозванцев. Думаю, благовония тут не имеют значения. Та, кто продержится два месяца и не сломается, сделает своего ребенка императором Шадаш-Тарза. Но раз уж наследников не так уж и много, жить там, видимо, просто невыносимо».

— Это немного жестокий ритуал, — заметила Алекса, говоря об этом вслух. — Но я отдаю должное людям, которые его придумали. Мой господин тоже приказывал окуривать покои благовониями. И вот взгляните, какая прекрасная девочка у нас родилась.

— Воистину женщины становятся мудры, когда речь заходит о детях, — гордо сказал Коготь. — Вы увидели самую суть ритуала, Сердце моего Дракона. Только истинный наследник может перенести все сложности, окруженный любовью и вниманием родителей. Благовония символизируют силу и отвагу империи, а в чреве матушки наследнику больше ничего не нужно.

— Вы меня перехваливаете, господин Коготь, — улыбнулась Алекса.

«Да уж, — подумала она. — Как я рада, что в королевстве Шарджа прошли те дни, когда беременных женщин отстраняли от мужей, запирали в башнях и держали их там, на протяжении всей беременности, считая, что грех любви и близости может навредить будущему наследнику рода. В королевстве Шарджа от этой глупости отказались два столетия назад. Империя Шадаш-Тарза до сих пор верна своим традициям, что делает это место не таким прекрасным, как я считала. Похоже, советники и полководцы, окружающие императора такие же дураки, как те, кто решил, что этот обычай помогает выбрать наследника. Вот что случается, когда мужчины недооценивают женщину. Видимо, меня ждет встреча с очень сильной наложницей императора».

— Господин Коготь, а как зовут наложницу, которая родит будущего императора? Она родом из империи?

— Сердце моего Дракона, почему вы так заинтересовались этим? — спросил Коготь Дракона.

— Простите меня за это своеволие, господин, — промолвила она. — Видите ли, я очень люблю читать и изучать историю. Возможно, я когда-нибудь напишу книгу о своих странствиях. Хотелось бы узнать о наложнице, которая подарит этому миру нового императора. Это ведь удивительное событие. А я, обычная фаворитка, стану этому свидетелем. Честно говоря, у меня столько впечатлений после вашего рассказа о ритуале, что я не могу усидеть на месте.

— Понимаю, — согласился Коготь. — Я тоже испытал гордость, когда об этом узнал. Мы с Великим Драконом родились от разных матерей, однако я много лет следил за тем, как он растёт. И сейчас мне оказана честь, собственными глазами увидеть становление ещё одного Дракона. Это непередаваемые ощущения. А насчёт наложницы я многого сказать не могу.

— Это секрет? — уточнила Алекса.

— Конечно же, нет, Сердце моего Дракона. Меня редко посвящают в дела, поэтому я редко осведомлен постельными деяниями Дракона. Я никогда не задавался этими вопросами. Как мне сообщили, эту наложницу привезли из королевства Шарджа, как и вас. Ходят слухи, что Дракон забрал наложницу у другого человека, чтобы защитить её от кого-то. Я точно не уверен, поэтому не буду об этом говорить. Но мне кажется, что её кто-то преследовал долгие годы. Говорят, несколько раз пытались убить. Один раз преступник проник на территорию Сада Дракона, пытаясь воплотить содеянное преступление. Глупца поймали, долго допрашивали, но он откусил себе язык.