Наложница тирана (СИ) - Квей Клик. Страница 83

Офелии недавно исполнилось семь, но она намного раньше начала показывать свой гордый нрав, огрызаясь на всех детей поселения. Её начало злить, что матушка стала проводить больше времени с этим конунгом Бьорном, оставляя дочь где-то в стороне.

— Чего ты бесишься, Офелия? — улыбнулась Ингрид.

— Я три года ждала, когда матушка решиться поехать домой! — бросив очередной снежок, рыкнула Офелия. — Но теперь она заявляет, что нам нужно дождаться схода снега! Почему каждый раз она находит глупые оправдания?! Я хочу встретиться с отцом. И я устала жить в этой глуши, где на меня всем плевать!

— Понимаю, что тебе непросто, — промолвила Ингрид. — Но, Офелия, корабль не сможет добраться до империи прямо сейчас. Нам нужно ждать, когда растают льды. Я не пытаюсь никого защищать, просто мой брат хорошо знаком с мореходством и прекрасно понимает, в какое время лучше всего отплывать. Наберись немного терпения. Думаю, уже через несколько дней мы выйдем в море. А там и до твоего дома недалеко. И глазом не успеешь моргнуть, как встретишься с отцом.

— Прости, Ингрид, — выдохнула Офелия. — Я так устала от всего этого. Матушка каждый день проводит в кабинете, бабушка и Иван заняты воспитанием сына, а я, как полная дура, сижу на месте и жду, когда мы отплывём. Это ожидание раздражает. Я хочу быть полезной.

— Позволь напомнить, что сказала Алекса. После войны ты станешь королевой, Офелия. Не знаю, чем занимаются королевы, но у нас, на севере, после очередной стычки кланов дел столько, что нет времени посидеть. Все время нужно что-то ремонтировать, собирать остатки оружия, хоронить мертвых. К тому же, мы всегда готовимся к очередному нападению. И тебе, как королеве, придется заниматься насущными делами. Считай, что сейчас у тебя небольшое затишье перед тяжелой работой, от которой, уверяю тебя, ты уже не сможешь отмахнуться.

Офелия села рядом и совсем обмякла. Она никогда не хотела становиться королевой, тем более быть правителем земель, которые разорят во время войны. Эти три года привнесли перемены в жизнь маленькой наследницы.

А ведь всё началось с обычного приезда в этот город. Первые дни конунг Бьорн отмечал приезд своей хорошей подруги. Люди кутили несколько дней, после чего начались приготовления к зиме. Жители города начали собирать пшеницу, готовить поля для следующего года и копаться в огороде. Жизнь здесь кипела, чего не скажешь о существовании трехлетней девочки, оставленной на попечение бабушки, пока матушка была в отъезде. Офелии никто не сказал про собрание, на которое Алекса, Бьорн и несколько солдат неожиданно уехали. Их не было несколько недель и Офелия начала подозревать, что мать её просто бросила. Но вскоре Бьорн вернулся и всё изменилось. Теперь матушка жила в доме этого мужчины, спала в его спальне, готовила ему обед и называла это необходимостью. Офелия много раз спрашивала о любви к отцу, про которую матушка, похоже, позабыла. Но Алекса отмахивалась и продолжала называть всё это необходимостью, уверяя дочь в том, что она до сих пор любит только отца.

Этот обман мог продолжаться довольно долго. Но зима быстро закончилась, началась первая весна в этом городе и матушка, оставив свою дочь с бабушкой, снова уехала. В этот раз их с Бьорном не было всю весну и всё лето. Они вернулись после рождения Сергея, очередного сына Жасмин. Долгие семь месяцев Офелия жила с бабушкой, думая, что мать оставила её здесь навсегда. Когда же они вернулись и привезли Ингрид, девочка могла обрадовать мать тем, что выучила язык этих людей, а сейчас свободно разговаривает на языке княжества. Вот только Алекса не обратила на это никакого внимания, все сильнее и сильнее отстраняясь от дочери. Теперь Офелии приходилось проводить все время со своей сводной сестрой, бегающей за ней по пятам, словно та находится под надзором.

***

Высунув голову из-под теплой шкуры медведя, Алекса открыла веки, подтянулась и увидела Бьорна, стоящего голым у окна. Он не заметил, что она проснулась и смотрит на его обтянутую толстой кожей и волосами суровую спину и плечи.

— Не боишься простыть? — улыбаясь, спросила она.

Бьорн обернулся, показал строгий взгляд и тяжелой поступью направился к кровати.

— Я давно не ребенок, Алекса, — подойдя с бока, ответил он. — Тебе об этом Офелию стоит спрашивать.

— А что с ней?

— Опять злилась всё утро. Ингрид вывела её на улицу, чтобы та остудила свой пыл.

— Она и тебе что-то сказала?

— Ну, меня в гостиной не было, но и здесь все было слышно. Твоя дочь называет меня ублюдком с севера, который держит вас в заложниках.

— Всевышние силы… — закатила глаза Алекса. — Прости её за это, Бьорн. Офелия скучает по отцу, и каждый день донимает меня поездкой. Я думала, здесь она успокоиться, найдет себе занятие и отдохнет перед войной. Видимо, я слишком плохо знаю свою дочь.

— С вашего прибытия прошло три года и шесть месяцев, — напомнил Бьорн, усевшись на край. — Девочка выросла, а ты этого не заметила, потому что всегда была занята своими делами. Все эти поездки, планы, работа с картами и тренировки.

— Я ведь это делаю ради неё…

— Вот и попробуй объяснить семилетней девочке.

— Слушай, а как ты воспитал сына и дочь? — поинтересовалась Алекса. — Как поняла, Ингрид много лет провела на самом краю севера, с твоим братом. Почему она ведет себя… нормально?

— Во-первых, я отдал свою дочь на обучение, когда ей было пятнадцать. Разница очень большая. Во-вторых, девочкам нужна не только мать, но и отец, способный крикнуть и наказать. Я нечасто наказывал дочь, и всё же строгое воспитание помогло сделать Ингрид настоящей воительницей. В-третьих, ты сама отдаляешься от дочери, делая это намерено. Детям нужны родители. Так о каком воспитании может идти речь, если отец Офелии находится на юге, а мать все время проводит со мной? Разумеется, семилетняя девочка будет ревновать. Поговори с ней, покажи, что она до сих пор для тебя на первом месте.

— Так и есть! — заявила Алекса. — Но я была занята планами….

— Знаю, и это отвратительное оправдание, Алекса. Попробуй на один день забыть про месть и просто проведи время с дочерью. Если и дальше будешь так себя вести, боюсь, твоя будущая королева не оценит такого воспитания. И кто знает, чем все закончится? Может быть, после коронации она захочет убить того, кто испортил ей жизнь? Меня, например. Ведь она считает, что это я забрал всё твоё внимание. А мне бы не очень хотелось умирать по прихоти молодой и очень своенравной королевы.

— Хватит делить шкуру не убитого зверя, Бьорн, — нахмурилась Алекса. — Изучая каждый день в документы, я все сильнее убеждаюсь, что эта победа обойдется нам очень дорого. Война — мероприятие затратное, а наш противник не такой дурак и глупец, каким его выставлял императора. Ивар Остин не отдаст корону только потому, что мы его об этом попросим. Нам нужен план…

— Хватит, Алекса! — резко перебил Бьорн. — Ты себя слышишь? Каждый день одно и то же. Ты замолкаешь только в те моменты, когда мы занимаемся любовью. Я тоже устал от этих разговоров. А теперь представь, каково твоей дочери. Сегодня никакой работы и разговор о войне. Вставай, одевайся и иди, поговори с Офелией, иначе я сам с ней поговорю и обвиню во всем тебя.

— А ты меня заставь встать. — Алекса улыбнулась, словно бросила конунгу вызов, на который он охотно ответил.

Бьорн впился ей в шею, вынуждая капитулировать. Алекса могла бы побороться с сильным мужчиной, но его поцелуй, эти страстные ласки, не позволяли ей этого сделать. Она отдалась воли случая, позволяя этому рыжеволосому конунгу забраться под шкуру медведя. Она схватила его за волосы, вынуждая переключиться на губы, и отвела ногу в сторону, позволяя лечь между бедер.

Он воспользовался приглашением.

Наслаждаясь близостью с рыжим северянином и невольно сравнивая его с другими мужчинами, Алекса понимала, что нашла совершенного мужчину. Если с жестоким и порой грубым мужем ей приходилось контролировать Карла, ибо тот мог сделать больно, а совсем неопытного господина нужно было учить, с Бьорном она чувствовала себя настоящей женщиной, любимой и желанной для этого человека. Суровый северный народ может показаться грозным и опасным противником, чего не скажешь об их страсти в постели. Это очень горячие мужчины, знающие и чувствующие женщину так, как этого не может никто другой. В близости с ними нет места грубости, настойчивости и боли — это чистая любовь и страсть, утягивающая в омут наслаждения, тянущийся часами. Часы настоящего блаженства. О чем ещё может мечтать обычная женщина, требующая мужского внимания и любви? Бьорн дарил всё это в избытке.