Неправильный самурай (СИ) - Смородинский Георгий Георгиевич. Страница 16

— А почему ты решил, что мы с ней будем… ну, это…

— Я почувствовал, что волчица не собирается убивать, но не знал, что ты не совсем человек, — енот потянулся к мешку и, развязав веревку, вытащил на свет два небольших стаканчика. — Понимаешь, Таро, она давно хотела сбежать, но с человеком ей бы пришлось потерять невинность. Мне стало интересно, кто же ей тут вдруг настолько понравился, что она забыла свои обиды?

— Погоди, — поморщился я, — но ты же сказал, что чувствуешь все происходящее вокруг?

— Да, — кивнул енот, — но, кроме твоего имени, мне ничего не открылось. — Он поставил стаканчики на пол, взял бутылку и, подняв на меня взгляд, пояснил: — Ты закрыт, Таро, даже для ёкай, а на расстоянии чувствуешься обычным человеком. Я понял это, когда пришёл и увидел. Хвостатая ведь тоже, наверное, удивилась? Я хоть и не такой сильный, как она, и не различаю твоей сути, но дорого бы отдал за то, чтобы посмотреть на ее физиономию. Она же так не любит людей. — Енот усмехнулся, ловко разлил по стаканам прозрачную жидкость и, подмигнув, предложил: — Ну что? Давай по маленькой за твою помолвку?

М-да… Прямо домом повеяло от таких жестов… В чужом мире, в старой комнате с горящими свечами и дымящейся жаровней енот-переросток предлагает мне забухать? Интересно… Нет, разумом я понимал, что не стоит пить с незнакомцами, но интуиция говорила обратное. Ну не может такой тип быть уродом, по умолчанию. Чтобы так разлить и так предложить? К тому же после всех произошедших событий мне срочно требовалось лекарство. Толстяк это словно почувствовал.

— Ну, если ты угощаешь… — пожал плечами я и, подойдя, уселся рядом с ним на лежак.

— У меня ещё одна бутылка есть в мешке, — подобрав стаканчик, весело оскалился Иоши, — так что до утра у нас хватит. Сам-то я саке уже месяц как не варил, но в замке оно неплохое. Повара жертвуют мне по две бутылки в неделю, ну а я им немного помогаю с процессом.

Саке я пил всего-то пару раз в жизни, и вкуса, разумеется, не запомнил. Это по крепости до водки не дотягивало, а по вкусу чем-то напоминало херес. Сухие яблоки, груши и какие-то травы — я не большой специалист, но такое различить смогу. Вряд ли в Москве было что-то похожее, за исключением, пожалуй, названия ресторана, в котором я этот напиток попробовал. «Тануки на Преображенке»… Ну да, с памятью у меня пока еще все в порядке…

Стаканчик был небольшой — всего на пару глотков, и, когда ароматное тепло приятной волной прокатилось по пищеводу, я довольно улыбнулся и посмотрел на своего собутыльника:

— Слушай! Получается, тануки — это тоже ёкай?

— Да, — кивнул енот, затем снял с головы соломенную шляпу и… тут же превратился в человека.

Вот просто взял и превратился! Был енот — стал японец! Лет двадцати на вид, с такой же хитрой физиономией, в крестьянской одежде, но куда-то исчезла вся полнота и не наблюдалось у него ни хвоста, ни ушей.

Забавным было то, что я такому повороту даже не удивился. Возможно, подействовал алкоголь, но, скорее всего, у меня просто закончился весь запас удивления.

— Я могу оборачиваться человеком, как и твоя подруга, — разливая по второй, буднично пояснил Иоши. — Могу жить среди людей, и меня не почувствуют даже собаки. Только человеком мне не очень нравится быть. Твоя Мика не даст соврать.

— Ты подслушивал наш разговор? — хмыкнул я, принимая в руки стакан.

— Разумеется, — Иоши состроил удивленные глаза и, надев шляпу, превратился обратно в енота. — Как я мог не подслушать такой занимательный разговор? Зато мне известно, что ты потерял память. — Он весело оскалился и ловко опрокинул стакан в открытую пасть.

М-да… Ну, может, оно и к лучшему? Этому хоть ничего объяснять не придется.

Я выпил саке, выдохнул и, повертев в руках стаканчик, поинтересовался:

— Ну, раз ты знаешь, что я ничего не помню, то, наверное, догадываешься, что у меня есть куча вопросов?

— Спрашивай, — пожал плечами толстяк и, забрав у меня стакан, принялся разливать по третьей.

«Извращенец, алкоголик и к тому же енот… Хорошие у меня появились знакомые!» — наблюдая за ним, мысленно хмыкнул я, а вслух произнес:

— Чем отличается ками от ёкай, и что означает «закрыт»? Мика мне говорила то же самое, но я не понимаю: как это — «чувствовать»?

— Ками — это духи, — пожал плечами енот. — Ёкай называют всех, кто чем-то отличается от людей. Не все ёкай ками, но все ками — ёкай. Что же до второго вопроса… — Иоши подал мне стаканчик и задумчиво почесал себя за ухом. — На него так сразу и не ответишь. Вблизи я чувствую, что ты не совсем человек, но не могу понять кто. Твоя истинная суть, способности и сила от меня скрыты. Вот, к примеру: я так же не чувствую Духа горы, но зато знаю, на что он способен. С тобой не так… Ты убил Темного Князя, но сам после этого тоже погиб, а значит, мог лишиться всего, чем обладал. Возможно, поэтому память ушла, а суть закрылась от посторонних? Ты прикрыт чем-то вроде щита, сквозь который мало что можно увидеть. Волчица сильнее меня, и она узнала в тебе Мунайто, но, думаю, это все, что ей удалось разглядеть. — Иоши опрокинул саке, поставил на пол стакан и с сомнением посмотрел на меня. — Ты думаешь, почему она была такой осторожной?

— Почему?

— Просто твое тело может быть лишь простой оболочкой, — смерив меня взглядом, пожал плечами енот. — Ты можешь быть кем угодно. Телохранители Нактиса в легендах описывались как жуткие существа, и ты же сам понимаешь, что обыкновенный ёкай не смог бы победить Темного Князя. Волчица просто не разобралась, кто ты такой. Отсюда ее осторожность.

М-да… Я тоже выпил саке, поставил стакан и задумчиво посмотрел на горящие свечи. В голове уже немного шумело, но настроения это пока не добавило. Получается, я обманул сам себя?

Ведь если бы я не придумал «потерю памяти», то с Микой, может быть, оно и срослось бы? Или нет? Она же там про лес что-то рассказывала. Так, может, и не стоит расстраиваться? К тому же после обряда она сказала, что чувствует меня, но… Тут что-то не вяжется, хоть убей!

— Погоди, — поморщился я, осененный внезапной догадкой. — Кто такой этот Нактис, и как он связан с Мунайто?

Мика же сказала, что это не имя, а я не удосужился уточнить! А тут еще и этот говорит про каких-то жутких существ…

— Это давняя история, — енот вздохнул, посмотрел на бутылку, но наливать пока что не стал. — Бог Луны и Теней Нактис был возлюбленным богини Солнца — Салисэ и другом Такэми — Воина. Помимо всего прочего он покровительствовал лесному народу, заботился о ворах и тех, кто ночью находился в дороге. Когда люди под предводительством богов погнали асуров за Северные горы, Нактис и Такэми так увлеклись погоней, что попали в ловушку Владыки Нижнего Мира. Из того похода Такэми вернулся без друга. Воину удалось вырваться, а Нактиса Сэт утащил в Нижний Мир. С тех пор луна светит совсем слабо и появляется в небе далеко не каждую ночь. Салисэ, узнав о пленении возлюбленного, удалилась на небо и вот уже больше четырех тысяч лет не показывается своим почитателям…

— Погоди, — я сделал останавливающий жест и вопросительно посмотрел на Иоши. — Но монахи вроде мне говорили, что Салисэ возлюбленная Такэми. И кому из вас верить?

— Монахи не врут. И Нактис, и Такэми были влюблены в Салисэ, но Дева Солнца любила только бога Луны, — Иоши пожал плечами и снова потянулся за емкостью. — Вот уже четыре тысячи лет она ждет своего возлюбленного и отвергает ухаживания Такэми.

— А при чем здесь Мунайто?

— Ах да, конечно, — енот усмехнулся и, взяв с пола бутыль, подкинул ее на ладони. — У Нактиса было семнадцать телохранителей. Ими командовал великий воин, лицо которого скрывала стальная личина. Самурай, Рыцарь Луны — Мунайто. Настоящее его имя никто не знал. В Книге Начал есть легенда, в которой говорится о последнем сражении телохранителей бога Луны. Сэт смог пленить Нактиса только тогда, когда все они были мертвы. В том бою Мунайто удалось ранить Сэта, и поэтому дух воина избежал пленения Владыкой Нижнего Мира. Вот, вроде бы, все… Остальное тебе рассказала Волчица, — Иоши разлил саке по стаканам, протянул один мне и, отсалютовав своим, произнес: — Ну, с возвращением…