Аз Бога Ведаю! - Алексеев Сергей Трофимович. Страница 60
И околело сердце. Спеклись уста!
Подручный боярин снял с шеи воеводский знак, вынул меч из ножен и положил все к ногам княгини. Стоял покорный, но смотрел с честью.
– Я первым присягнул князю, когда он был светлейшим. А ныне первым крикнул: «Смерть!», ибо твой сын утратил свет и стал князем тьмы.
Сквозь сердечный холод в княгине пробудилась ледяная ярость.
– Ты крикнул – смерть?.. И с этой вестью пришел?.. Будешь на кол посажен сам!
– Позорная мне смерть... Ну да сажай, княгиня!
– Весь род твой изведу.
– Что мой род? – боярин потупился. – Признаться, жаль рода, но таких родов довольно в Руси. Княжий род ваш – един! А мы его не уберегли. Теперь лучше смерть черному князю, чем смерть земле русской.
– Когда свершится приговор ваш? – спросила княгиня.
– Обычай знаешь, в ближайший полдень...
Надежда тронула заледеневшее сердце: поскольку полдень уже миновал, Святославу оставалось жить почти целые сутки. Правда с восходом солнца завтра его выведут из сруба на лобное место.
– Погибнет без князя Русь, – простонала княгиня. – Коль нет матки в борти – пропадут пчелки...
– Дай слово молвить!
– Что ты скажешь мне, если уж сказал: «Смерть»?
– А то скажу, что более не услышишь, – проговорил Претич. – Услышь меня, княгиня! Нет теперь светоча русского. Даже если вернешь ему Знак Рода – вернешь ли светоносность? Где теперь тот младенец, который, родившись, возжег зарю на Севере? Ты его родила, но ты же и сгубила! А я всего лишь крикнул: «Смерть»... Ты принесла беду, пресекся род князей светлейших.
– И меня ты судишь?
– Нет, говорю от боли, ибо давно уже на кол посажен. И вся Русь страдает на колу... Что делать нам, княгиня? – Претич поднял блестящие, больные глаза. – Варягов вновь призвать? Но есть ли среди славянских племен досточтимые? Кто сохранил Изначальный Свет, дарованный Родом?.. Ты же знаешь, нет таких племен, и князей таких нет. Последним племенем была русь... А кто ныне Русью овладел? Твой сын, воплощение тьмы. Ужели мы позволим, чтобы от него весь княжий род пошел? На все грядущие поколения?.. Потому я и крикнул – смерть.
– Ты говоришь, нам не возжечь Света? – угасла холодная ярость княгини. – А ведаешь ли ты, что все в мире движется по воле рока? Что Святославу Родом предначертано пройти сквозь тьму, дабы позреть ее?
– Не ведаю...
– А что же крикнул» «Смерть»?
– Судил по совести... Но что ж творить нам ныне? Суд свершился! И хода нет назад!
– Я знаю, что делать! Вернуть Святославу Знак Рода, а весной, вслед за лебединой стаей, я уведу его в Чертоги Рода. И там воскресится Свет!
– На кого же ты оставишь Русь? – спросил боярин. – В Чертоги хода нет. Даждьбожьи внуки притомили бога, испрашивая Свет. Сколько же тревожить Рода, сколько же просить его огня, коль мы не в силах его уберечь? Останется ли нашим потомкам огонь божий?.. Род не гневлив на нас и поделится плотью своей. Но мы же так и божий Свет потушим! А сгубим Рода – кто станем мы? Чьи внуки? Кто станет двигать Время? Увы, княгиня, в Чертоги пути нет нам более.
– Где же еще есть на земле священный огонь? Кто еще хранит Истинный Свет?
– Неведомо мне, княгиня, – признался подручный боярин. – Мой род не просвещен, поскольку не княжий. Деды мои – боярые мужи, мечом служили Руси. Спроси, кто знает, кто позрел на Истинный Свет.
– Теперь не спросить, – княгиня подошла к растворенному окну. – Улетел мой сокол... А он все ведает! Он летал к звездам. Почему же я не спросила?! – она взяла себя в руки, отмела приступ отчаяния. – Что мне говорить с тобой, предавшим моего сына смерти? Ступай, жить тебе осталось до завтрашнего полудня. Не стану сажать тебя в сруб. На лобное место придешь сам.
– Последний мой совет тебе, княгиня, – от порога сказал Претич. – Не тщись избавить Святослава от того, что вынес ему суд. Что, ежели спасешь сына, а свет в нем не возгорится более? Тогда погубишь русскую землю.
– Я повинуюсь своему року! – заявила она. – Никому рока не избегнуть. Ступай!
В смятении чувств и помыслов она встретила вечернюю зарю, но вместе с приходом ночи укрепилась духом, покликала Свенальда. Тот был разгневан на княгиню, но встал перед нею молча и лишь метал молнии суровым взором.
– Выкради Святослава из сруба, – велела княгиня. – Приведи его ко мне.
– А что далее? – спросил старый наемник. – Бояре отнимут князя. Никто не волен препятствовать суду.
– Полагаюсь на рок, – смиренно промолвила она. – Я отдала его на суд, я и вызволить должна.
– Взбунтуются бояре! Народ поднимут против тебя!
– Исполни мою волю! – отрезала княгиня. – Будь что будет.
– Добро, – помедлив выдавил Свенальд. – Послужу еще...
– Я знаю, Святослав посмеялся над тобой, – добавила она. – Но ты мудрый муж, прости неразумного детину. Смертельный час настает.
Отправив воеводу, княгиня усомнилась, что выполнит он волю княжью. Не забудет никогда старый наемник обиды, напротив, может еще и отомстить ему. Должно быть, ныне злорадствует! Но нет иного доверенного человека под руками!..
К полуночи, не теряя холодного рассудка, она решила проститься с сыном, чтобы завтра, при свете дня, не баловать бояр своими слезами. Смерть на колу – великий позор, поскольку приговоренный пригвождался к земле и тем самым лишался Последнего Пути. Не строить для него корабля, не бить последний час и не воздувать огненных ветрил. Казненный навечно оставался в земле, чтобы плоть его пожрали черви... И тризны по нему не справить.
Суров боярский суд, неотвратим и скор! Был бы обережный Знак – Знак Рода, – детина был бы спасен. Не смел бы крикнуть Претич – смерть! – ибо не князю бы крикнул, а богу Роду. Утративший свой род становится уязвимым и беззащитным...
Скоро уже заря! Надо поспеть, пока не встанет солнце и пока Святослава не вывели из сруба на лобное место! Тайным ходом княгиня покинула терем и направилась было к реке Лыбеди, где на берегу стояли срубы для приговоренных, но тут на пути восстал чернец Григорий, что от императора послание принес и обещал молиться за Святослава.
– Не тужись, княгиня. Ступай в свои покои и почивать ложись, – тихо промолвил он.
– Боюсь за сына... Хочу проститься с ним. Кто его спасет?!
– Святыми молитвами спасен будет, – сказал чернец. – Я молюсь денно и нощно. Услышит господь Иисус Христос, и отрок твой вернется целым и невредимым.
– Как же ты освободишь его от казни? Он к смерти приговорен боярским судом!
– Но есть Божий суд, – спокойно проговорил он. – Он истинный и верный. Вот тебе крест. Утверди его в своем доме, помолись и ложись спать.
– Я не умею молиться твоему богу!
– Попроси его, что ты хочешь, – посоветовал старец. – Материнская молитва услышана будет. Наутро же узнаешь, что есть Господня воля и его промысел.
Уж во второй раз этот странник Григорий вселял надежду в ее сердце! И крест настенный дал...
– Прочла ли ты послание, великая печальница? – спросил инок.
В смуте этой и в великой суете ей недосуг было учить язык и письмо греческое, и царский пергамент лежал немой под подушкой ложа...
– Хлопот иных было не счесть, – промолвила она. – И при дворе моем нет мужа, кто б научил читать греческое письмо.
– Добро, боголюбимая, – чернец ей поклонился. – Христовыми молитвами спасется сын – приду к тебе и научу. Тогда и прочтешь... Да токмо смотри, сей крест святой не прячь, как послание. С Господом говорить – годится всяк язык, поелику Христос никого не делит по наречиям. Сам понимает всех, без толмачей, и коль изронит слово – без толмача поймешь. Ну, так ступай с Богом!
Послушав чернеца, она вернулась в терем и повесила распятие в своих покоях. И долго смотрела на него, стараясь привыкнуть к образу мертвого бога. Христос был осужден и пригвожден к кресту, знать, и его смерть была позорной, знать, и он был лишен Пути. Но по воле бога-отца казненный воскрес и получил небесный Путь. Неужто хазарский бог Яхве сильнее Рода? Не отдал сыновью плоть земле и мерзким трупным червям, хотя и от суда не сумел уберечь...