Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович. Страница 125

Понимая, что при жизни ему уже не издать своего собрания сочинений, смертельно больной Фонвизин передает все рукописи Петру Богдановичу, чтобы тот издал их при первой возможности. В ближайшие годы после смерти писателя напечатать его сочинения не удалось. В 1796 году подвергся преследованию и сам Богданович. Его высылают из Петербурга в Полтаву. Из письма Богдановича обер-прокурору сената А. Б. Куракину от 1 июня 1797 года мы узнаем, что рукописи Фонвизина остались у него на руках. («Денис Фонвизин, хранивший по смерть свою ко мне дружбу и оставивший для издания мне все свои творения и переводы». [1]) Дальнейшая судьба самим Фонвизиным подготовленного собрания сочинений и всех переданных Богдановичу рукописей неизвестна. Последующие издания выходили на основе использования печатных текстов и рукописей, подученных от родственников Фонвизина.

Но пока в наших рухах нет этих рукописей, нельзя ли узнать хотя бы последнюю волю автора — что он хотел сам включить в свое Полное собрание сочинений? Первый вывод уже можно сделать на основании газетных объявлений о подписке и извещения в «Росписи» 1792 года. Они свидетельствуют, что Фонвизин считал обязательным включение в Полное собрание не только оригинальных, но и переводных произведений. Таким образом, состав и титул издания был определен автором как «Полное собрание сочинений и переводов». Какие же произведения включил он сам в свое первое собрание сочинений?

В газетном извещении, как я уже говорил, сообщалось, что всем желающим «безденежно» выдавалось объявление об издании Полного собрания сочинений и переводов, то есть проспект. Где же этот проспект? В комплектах «Санкт-Петербургских ведомостей», хранящихся в Ленинградской государственной публичной библиотеке им. Салтыкова-Щедрина, такого объявления не оказалось. Не было его и среди собраний летучих изданий XVIII века. К счастью, объявление удалось обнаружить в комплекте «Санкт-Петербургских ведомостей» за 1788 год, хранящемся в Библиотеке Академии наук в Ленинграде. Вот его содержание:

«Объявление. Об издании новых книг в течение сего 1788 года и о подписке на оные в Санкт-Петербурге, в Суконной линии, в лавке под № 16... Полное собрание сочинений и переводов Дениса Ивановича Фонвизина, состоящее в 5-ти томах и заключающее в себе следующие отделения: «Недоросль», «Бригадир», «Корион», «Иосиф в 9-ти песнях», «Сидней», «Слово похвальное Марку Аврелию», «О национальном любочестии», «Та-Гио», «Избранные Голберговы басни», «Глухой и немой», «Слово на выздоровление... Павла», «Каллисфен», «Лисица-кознодей», «Послание к Шумилову», «Записки первого путешествия», «Поучение в духов день», «Примечание на критику», «Челобитная российской Минерве», разные письма и проч., на любск. бумаге 5 р., на александрийской 8 руб.».

Трудно переоценить значение итого печатного извещения. Прежде всего оно свидетельство нового, ранее нам неизвестного общественного выступления Фонвизина. Через печать писатель объявил о принадлежности ему многих политических (оригинальных и переводных) сочинений: «Слова на выздоровление... Павла», «Слова похвального Марку Аврелию», «О национальном любочестии», «Та-Гио», а также сатирических произведений, напечатанных без подписи в правительственном журнале «Собеседник любителей российского слова» («Глухой и немой», «Поучение в духов день», «Челобитная российской Минерве» и др.), и повести «Каллисфен». Вне зависимости от того, что Полное собрание сочинений не вышло, это объявление сделало свое дело: читатели узнали Фонвизина с новой стороны — как политического писатели и сатирика-прозаика. Отсутствие в объявлении «Жизни графа Н. И. Панина» объясняется, очевидно, тем, что политические обстоятельства еще не позволяли признать авторство. Вот почему конец мая — начало июня 1788 года, когда писатель-сатирик пытался издать сатирический журнал «Друг честных людей, или Стародум» и Полное собрание своих сочинений, — важная веха в биографии Фонвизина.

Проспект содержит множество важнейших сведений. Бесценным, конечно, является признание Фонвизиным принадлежности ему нескольких очень важных и талантливых произведений. Что же это за произведения?

«Глухой и немой» — яркая сатирическая повесть, напечатанная под названием «Повествование мнимого глухого и немого» в «Собеседнике любителей российского слова» (1783, части IV и VII). На принадлежность ее Фонвизину указал первым С. Н. Глинка. [1] Н. С. Тихонравов обратил внимание на свидетельство С. Н. Глинки и включил отрывок «Повествования» в число приписываемых Фонвизину сочинений (правда, при этом был опубликован текст, появившийся в IV части «Собеседника», и по недосмотру пропущено продолжение повести, появившейся в VII части журнала). [2] В. Якушкин в рецензии на «Материалы» высказал мнение, что «Повествование мнимого глухого и немого» принадлежит Фонвизину. [3] Несмотря на это, ни в одно собрание сочинений «Повествование» не входило, ни один исследователь не рассматривал его. В своей книги «А. Н. Радищев и его время» я, на основании анализа стиля «Повествования», высказал мнение о принадлежности его Фонвизину. [4] Ныне принадлежность «Повествования мнимого глухого и немого» Фонвизину решена окончательно.

«О национальном любочестии». Подлинное название — «Рассуждение о национальном любочестии из сочинений г. Циммермана». Книга без указания имени переводчика вышла в 1785 году в Петербурге. Как показало сличении с оригиналом, Фонвизин перевел только последнюю, семнадцатую главу сочинения Циммермана. Несмотря на то, что «Рассуждение» — перевод, и перевод довольно точный, это произведение, отмеченное печатью фонвизинского дарования, должно занять важное место в его творческом наследии. Отношение Фонвизина к переводам политических сочинений было своеобразным, и это надо иметь в виду. Решающую роль играл выбор. Фонвизин выбирал то, что совпадало с его убеждениями, что он хотел сказать русским читателям от собственнего имени. Оттого мысли А. Тома, выраженные им в «Похвальном слове Марку Апролию», есть в то же время и мысли Фонвизина, взгляды Циммермана есть взгляды и его переводчика. Во-вторых, эти переводы отличает глубоко своеобразный, чисто фонвизинский стиль. Политические сочинения Фонвизин переводил особым, им выработанным, высоким стилем, имитирующим торжественную, патетическую, напряженно-взволнованную ораторскую речь.

Важную роль в развитии национальной литературы, в успешном воспитании «истинных отечестволюбцев» и обогащении «российского слова», по мысли Фонвизина, играет красноречие. Условием расцвета красноречия являются «народные собрания». Писатель был уверен, что «российское витийство» приобрело бы огромную силу, «если б имели мы где рассуждать о законе и податях и где судить поведение министров, государственным рулем управляющих». Политические сочинения Фонвизина, оригинальные («Слово на выздоровление... Павла», «Жизнь графа Н. И. Панина») и переводные, и являются образцами «российского красноречия». Вот почему, сохраняя мысль оригинала, Фонвизин воплощал ее в индивидуально-неповторимом стиле создаваемого им «российского витийства».

«Рассуждение о национальном любочестии» — произведение большой эмоциональной силы. В книге дано изложение нравственного кодекса патриота и гражданина, просветительское понимание человека как деятеля, борца, бесстрашно выступающего против власти, с восторгом готового умереть за вольность своего отечества. Выход «Рассуждения о национальном любочестии» в 1785 году существенно дополняет наше представление о политической деятельности Фонвизина после издания «Недоросля», о силе его влияния на общество.