Сказки о воображаемых чудесах - Кинг Стивен. Страница 62

Самому мне не доводилось выходить на подмостки (ну разве что в качестве администратора), но все же я ответил так, будто мы стоим посреди сцены, ярко освещенные софитами. Мне подали реплику, и я объявил:

— А сейчас оно вернулось.

Артур встретился со мной взглядом. Его глаза превратились в плоские черные камешки.

— Да. Оно снова пришло ко мне.

— Как и говорил цыган.

— Как он и говорил.

— Вы знаете, почему?

— О да. Причина самая простая.

Я наклонился к нему:

— Какая?

— Я снова увидел эту проклятую картинку.

— Боже мой! Где? Где вы ее увидели?

— Нет, на сей раз не в пакостной книжонке. Репродукция в каталоге. Похоже, теперь эту жуть считают антиквариатом. И вот эта иллюстрация, именно эта — та самая, которую нарисовали в аду специально для меня, — была воспроизведена во всей ее броской яркости. Я безразлично пролистывал страницы каталога, сидя в гостях у одного из коллег, и вот внезапно она снова предстала передо мной. Мне пришлось немедля покинуть дом под каким-то неправдоподобным предлогом, я даже не помню, каким именно. Той ночью я пытался воззвать к своему разуму, но вотще. И вот на часах два часа ночи, а я неожиданно для себя брожу по дому с графином виски. Я снова вернулся в детство, когда ночь за ночью я страшился отходить ко сну. Конечно, в итоге здравый смысл взрослого человека подтолкнул меня в спальню. Я проглотил последний бокал виски и мгновенно заснул. А через полчаса воплями перебудил слуг. Моя бедная экономка решила было, что в дом пробрались преступники и убивают меня. Это было бы даже забавно, если бы ситуация не повторялась каждую ночь следующие полгода. Естественно, я вызвал своего доктора, а потом и других специалистов. Все, на что они были способны, — это накачать меня таблетками и погрузить в тяжелое забытье, от которого я, несмотря на всю пакость, которой меня пичкали, просыпался каждую ночь, вопя от ужаса. Лев. — На сей раз Артур произнес это слово четко и громко, словно сделал надрез скальпелем. — Лев вернулся за мной, как возвращался всегда. Явился из черной дыры в стене цирка и прыжками понесся ко мне по грязному песку, загребая когтями воздух. Он едва не сцапал меня, но я проснулся.

Я тоже поднял бокал и выпил.

— Но, — заметил я, — вы сказали «следующие полгода». То есть вы нашли способ избавиться от этого сна?

— В своем роде да. — Артур потупил взгляд и уставился в пустоту. — В последний раз я вызывал доктора два месяца назад. Манерами он тоже напомнил мне отца, хотя и был младше, чем я сейчас. Решительный и агрессивный человек, храбрый, как… я собирался сказать, как лев. Он сказал мне безо всяких околичностей, что нервы у меня ни к черту и винить в этом я могу только себя. Я позволил терзать себя фантому из книжки. Я не оказывал ему никакого сопротивления. Пора уже перестать накачивать себя морфием и алкоголем. Я должен лечь, заснуть и встретить зверя лицом к лицу, зная, что он — ничто. Вообще ничто. Доктор сказал мне сурово, что кошмар порожден и вскормлен моим собственным страхом. Он признал, что в раннем детстве такое поведение было простительным, но чтобы так себя вел взрослый мужчина? Что за тошнотворная нелепость! «Это ваша собственная трусость, — сказал он мне в лоб. — Это она мешает вам спать, разрушает ваше здоровье и вашу жизнь. Избавиться от нее можете только вы сами. Вы должны выбросить ее вон — и тогда освободитесь». Когда он закончил свой сеанс, я весь дрожал, точно маленький мальчик. Но я понимал — и сейчас понимаю, — что по сути он был прав. Мое проклятье — это дитя моих же страхов. Я должен повернуться к ним спиной. Поэтому я легко поужинал, выпил пару бокалов и отправился спать. Примерно полчаса я пытался заснуть, усердно гоня из головы все мысли о кошмаре, и не заметил, как погрузился в сон. На сей раз я спал без сновидений. С тех пор дурное видение ни разу не докучало мне. Теперь я могу заснуть в любое время дня и ночи, не испытывая ни малейшего неудобства.

Я сидел, глядя на Артура. Руки его покоились на подлокотниках кресла. Он продолжал смотреть в невидимую мне бездну, что разверзлась у его ног.

Он сказал:

— Полагаю, ты одновременно слишком взрослый и слишком юный, чтобы знать о страхах и болезненной неустойчивости нервов, которые равно проявляются как на рассвете, так и на закате дней. Вдобавок ты так похож на моего отца, что, может, и в старости не испытаешь подобного рода смятения. Может, смерть не похлопает тебя по плечу, призывая выслушать вступление к ее поэме. Может, ты вообще не будешь о ней задумываться. Люди, подобные тебе (пожалуйста, не думай, что я хочу тебя оскорбить; на самом деле во мне говорит зависть), невосприимчивы к большинству страхов и кошмаров. Вы сохраняете спокойствие в битвах, и если призраки и демоны действительно существуют, то вы готовы встретиться с ними лицом к лицу и сами их запугаете. Или достанете револьвер и выстрелом вернете их в мир смертных — кто знает?

Смущенный точностью его наблюдений, я тоже опустил взгляд, и увидел там, внизу, на абиссинском ковре причудливую тень, черную и плотную, — она словно избегала света ламп, и это было странно. Что же это? Я обернулся в замешательстве и посмотрел в угол: там тоже покоился островок мрака, и во тьме алмазной пылью замерцал — вернее, даже замерцали — два огонька, переливаясь желтым и красным.

— Ага, — его тихий голос звучал надломленно, почти с сарказмом, почти горестно, — оно там? Видишь его?

Я обернулся и бросил сердитый взгляд на Артура:

— И что же именно я должен увидеть?

— Разве ты не знаешь?

— Откровенно говоря, нет. Конечно, я сочувствую вашему несчастью. Но вы сами только что назвали его формой неврастении. Что толку драматизировать?

— Похоже, я тут бессилен. Когда этот смышленый доктор подробно изложил историю моей болезни, он безо всякой жалости показал мне то, чего мне больше всего надо бояться: мой собственный страх. Мои главные враги — это мои кошмары, неважно, настоящие или вымышленные. Но должен признаться тебе, что для человека, подобного мне, тревога становится неотъемлемой частью личности. И когда я отказался пускать ее в свои сны, то, похоже… похоже, я в конце концов открыл ей дверь в реальный мир. Мне столько раз удавалось сбежать от нее, а она все эти годы страстно стремилась меня найти. Мой кошмар… он обрел плоть, и ужас, что я испытываю, постоянно его подпитывает. Может, даже и не только ужас, а еще и само то, что я к нему привык.

— Ну и бред, — сказал я. — Чушь собачья.

Позади меня шелохнулось какое-то существо: раздался бархатный звук, сквозь который слышалось металлическое дребезжание, будто проскребли колючей проволокой. Похоже на кошачье мурлыканье, только гораздо громче.

Я встал и снова огляделся по сторонам. Сомнений нет: в комнате что-то было. В глубокой тени, в пространстве между деревянным сервантом и карнизом. Оно было похоже на громадный, доверху забитый чемодан. Странно, подумал я, раньше его тут точно не было.

Я решил, что дядя Артур сошел с ума и устроил для меня какой-то дикий и, возможно, опасный розыгрыш. Мне уже случалось иметь дело с помешанными: по роду деятельности я был знаком с некоторыми яркими образчиками безумцев. Поэтому я счел за лучшее сделать вид, будто верю Артуру.

Мне вовсе не хотелось сидеть спиной к тому, что появилось в углу, и поэтому я повернул кресло и лишь потом сел.

— Отлично, — сказал я. — Но вы же знаете, что делать, правда? Перестаньте бояться, и оно уйдет.

— Я пытаюсь. Правда. Это битва, которая не стихает никогда. Тот цыган, что помог мне в детстве, считал, что я потом смогу оказаться сильнее, что победа будет за мной. А может, он просто притворялся? Предвидел, что на самом деле все будет иначе? Я пытаюсь, непрестанно пытаюсь. Но страх не покидает меня. Да и как ему уйти? Ведь перед моими глазами так часто встает свидетельство того, что ужас мой обоснован. Вернее, это даже не ужас… это осознание того, какого он достиг могущества, раз сумел вскормить это… это существо. Иначе он не смог бы сотворить того, что сотворил. По иронии, теперь я могу спастись от него лишь во сне. Другие, — голос его теперь звучал устало, бесцветно, почти равнодушно, — тоже видят его. Да, да, он стал настолько настоящим, несмотря на все мои усилия. Они видят его. И ты ведь тоже увидел, вон там, у самого потолка. А теперь посмотри: вот движется тень по ковру и медленно машет хвостом.