Студент из прошлого тысячелетия (СИ) - Еслер Андрей. Страница 39

— Ну, корона на твоей голове, — поясняю я.

Она снимает ободок с головы, смотрит на него, затем на меня, как-то раздосадовано, что ли. Под ногами появляется Мальгус, начиная обтирать штанины мягким боком.

— А кто там готовит? — принюхавшись, спрашивает она, переводя тему.

— Он, — указываю на котейку.

— Какой ты хороший, лапочка, спасибо тебе, — блондинка садится на корточки, вытягивая руки к пушистому комку.

Дух принял материальное воплощение, так что с лёгкостью запрыгивает ей на руки.

— Мы спустимся через десять минут, — говорит Емельянова и закрывает двери.

Пожимаю плечами, направляясь к кухне, где уже стоят тарелки с ароматной едой.

Накладываю себе салат и беру пару сосисок, уплетая их с яйцами и запивая крепким кофе.

Парочка появилась и правда через десять минут, увидев их, падаю на пол, сотрясаясь от смеха. Дух недовольно смотрит на меня.

На Мальгусе розовый бант, пушистые щёчки в красных румянах, будто он алеющая от комплиментов девица. А на губе, что это, помада? Аха-ха-ха-ха…

— Будешь знать, как диван портить, — со злорадством выдаёт Емельянова.

Кот взирает на неё с откровенным шоком. Так и надо, а что ты думал? Перебежчикам нигде не рады. Полагал, что это проявление любви? Нет, это месть.

Пф!

Кот растворяется в воздухе, на пол падает облачко румян и бант.

Блондинка довольная собой садится за стол, приступая к еде.

— Как тебя хоть зовут? — вытирая слёзы, спрашиваю я. — Страна должна знать своих героев.

— Елизавета, — отвечает блондинка, виртуозно управляясь с вилкой и ножом.

— Значит, Лиза, — киваю. — Очень приятно, моё имя ты уже знаешь.

Завтракаем и собираемся на занятия.

— Пойдёшь в этом? — удивляется однокурсница. — В комнате форма, надень её. Иначе оштрафуют и заставят переодеваться.

Замечаю, что она в униформе.

Юбка — карандашная стружка. Белая блузка, галстук и пиджак с нашивкой на груди. На ногах чулки и удобные кожаные туфли.

Взбегаю по лестнице на второй этаж. В шкафу формы нет, а вот на кресле у окна… И как я её пропустил?

Спускаюсь уже одетый, Емельянова терпеливо дожидается у двери.

— А рюкзак с тетрадями и планшетом? — закатив глаза, спрашивает она.

— За него штрафуют? — уточняю я.

— Нет, — качает головой сожительница.

— Тогда завтра возьму, пошли, иначе опоздаем.

— Завтра начинаются выходные, — вздыхает Емельянова.

— Ещё не начали учиться, а уже отдыхать? — удивился я.

— А ничего, что завтра суббота? — поднимает бровь блондинка. — Да и легче в учебный процесс войти.

— Почему ты не ушла, пока я переодевался? — задаю мучающий меня вопрос.

— Чтобы познакомиться, — со смирением отвечает Емельянова. — Прошение о расселении отменили.

— Что-ж, идём.

Говоря это, выхожу на улицу, радуясь последним солнечным и относительно тёплым денькам.

По немногочисленным улицам к академии стекаются студенты. Щебечут оставшиеся на зимовку птицы. В общем, одним словом — благодать.

На входе в здание учебного заведение, меня тормозит староста нашей группы. Невысокая девушка с каштановыми волосами, аккуратным вздёрнутым носиком и двумя хвостами волос на голове.

— Митрофанов, держи, это штраф, — она суёт мне в руки лист бумаги. — Оплата до пяти вечера, пока работает бухгалтерия, оплати сегодня, иначе попадёшь на ещё один штраф.

Выдав ценные указания, она разворачивается и уходит по своим делам.

— Ты сказала, штрафов не будет! — возмущаюсь я.

— Я и сама так думала, — непонимающе хмурится Лиза. — Дай посмотрю.

Передаю ей лист.

— За порчу газона во внутреннем дворе академии, за нанесение морального ущерба студентам, за применение разумного оружия без разрешения в противоправных действиях, — перечисляет она, а её брови всё поднимаются и поднимаются.

— Было, было, и это было, — соглашаюсь со всеми обвинениями.

— Надо повесить плакаты: осторожно, злой Митрофанов. Страна должна знать своих героев в лицо, — гадко ухмыляется Емельянова и тоже покидает меня, оставляя наедине с собой.

Расписание, наверняка, в рюкзаке, рюкзак дома, а это означает, что…

— Снова потерялся? — ко мне подходит Лебедева. — Идём, я как раз шла в аудиторию.

— Моя спасительница, — смотрю на неё с обожанием, от чего Лебедева чуть не прыгает в окно.

— Ты в порядке? Опять моя аура? Тебе плохо? — нервно спрашивает преподавательница.

— Нет, никакой магии, как вы могли подумать, — осуждающе кручу головой. — Только светлые чувства, высотою до облаков.

— Фух… — выдыхает Лебедева. — Видимо, я слишком сильно переволновалась вчера.

— Это был ваш первый раз? Ну, со студентом…

— Нет, конечно, — через пару секунд до девушки доходит, как это прозвучало, и она краснеет, ускоряя шаг. — Не в этом смысле. Просто раньше ученики так на меня не реагировали.

— Правда? — удивляюсь я. — Думал у такой красивой девушки это обычные будни.

— Так, Митрофанов, мы так на урок опоздаем. Оставь комплименты для девушек своего возраста, — пытается изобразить строгость молодая преподавательница, но выходит мило и совсем не страшно.

— Боюсь, это невозможно… — отвечаю я с сожалением.

Мозг тем временем рисует картину. Представляю девушку своего возраста. Вот мы лежим на зелёном лугу, считая звёзды и вдыхая аромат цветов. Вот нас венчают, затянутый в чёрное священник зачитывает речь.

— Клянётесь ли вы любить друг друга, и в горе и в радости. В богатстве и в бедности. В болезни и в здравии. Пока ветер не разлучит вас…

Почему ветер?

Ну, в моих фантазиях в роли невесты выступает глиняная амфора с прахом. А как иначе вы себе представляете девушку четырёхсот лет от роду? Большинство их них давно стали удобрением, как бы это цинично ни прозвучало. А те, что по какой-то причине живы, скорее предпочтут пылким речам и цветам пояс из собачьей шерсти. Пояса у меня нет, хотя может кошачья сгодится?

Сюжет прокрутился в голове за секунду, и я прыснул от сдерживаемого смеха. Лебедева поняла это по своему, особенно, когда у меня снова заблестели от слёз глаза.

— Эй-йей, ты чего? — вдруг останавливается посреди коридора она и берёт меня за плечи. — Только не расстраивайся, мы действительно не подходим друг другу. Тебе семнадцать, а мне двадцать шесть. К тому же, меня уволят… Это недопустимо, имею ввиду не увольнение, а морально-этическую сторону подобной связи.

— Но, Оксана Фёдоровна, получается это неправда? — разыгрываю комедию я, поняв, куда дует ветер.

— Что? — растерянно переспрашивает преподавательница.

— Что любви, покорны все возрасты, — горько выдавливаю я, отворачиваясь, чтобы не выдать ухмылку на пол лица.

— Это не так, но, понимаешь, — она пытается меня повернуть к себе.

Слава всем богам, мы в пустом коридоре, все уже сидят и ждут своих преподавателей. Пока я тут пытаюсь получить высшую актёрскую награду в спектакле для одной зрительницы.

Наконец-то справившись, Оксана подозрительно смотрит мне в глаза.

— Антон, ты не плачешь⁈

И почему голос такой разочарованный? Леди, может я не первый студент в вашей короткой карьере?

— Я просто смеялся, вспомнив утренний случай, — объясняю Лебедевой, заодно рассказывая о ситуации с Мальгусом.

Она улыбается, а в финале истории и вовсе звонко смеётся в одно время с прозвучавшим звонком.

Входим в аудиторию уже оба вытирая выступившую влагу в уголках глаз и сразу попадаем в перекрестие полусотни взглядов.

— Кхм… — Лебедева принимает строгий вид. — Митрофанов, не опаздывай больше, иди на своё место.

— Понял, спасибо учитель, — направляюсь к Варе, падая рядом.

— Думаю, вы уже готовы к уроку, — занимая своё место за кафедрой, произносит преподавательница. — Пожалуй, мы приступим. Сегодня поговорим о пяти величайших одарённых, которых помнит современная история. Каждый из них почти всю жизнь шёл к совершенству и у каждого есть чему поучиться. Кто мне назовёт все имена? Да, Милонова…