Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Спицын Евгений Юрьевич. Страница 64

Надо сказать, что, по общему мнению большинства историков (А.И. Вдовин, Д.Л. Бабиченко, Г.В. Костырченко, М.Р. Зенина [304]), несмотря на то, что это Постановление ЦК было в большей степени связано с борьбой за власть, оно довольно негативно отразилось и на общих настроениях в «нестройных рядах» либеральной части советской творческой интеллигенции, и одновременно стало очень удобным жупелом в борьбе с другими группировками советских писателей и поэтов, а также видными фигурами тогдашнего литературного бомонда, в частности Б.Л. Пастернаком, А.Т. Твардовским и Ф.И. Панфёровым. А ближайшим следствием выхода этого Постановления ЦК стала отставка председателя правления Союза советских писателей СССР Н.А. Тихонова, руководство которого не приняло «никаких мер к улучшению журналов „Звезда“ и „Ленинград“, не вело „борьбы с вредными влияниями Зощенко, Ахматовой и им подобных несоветских писателей на советскую литературу“ и „даже попустительствовало проникновению в журналы чуждых советской литературе тенденций и нравов“.» Новым главой ССП СССР вновь был назначен А.А. Фадеев, а Н.А. Тихонов был перемещён на должность его первого заместителя.

Хорошо известно, что после смерти И.В. Сталина в советской, зарубежной и особо постсоветской либеральной историографии ждановский доклад на все лады традиционно поносили самыми последними словами. Например, тот же Д.Л. Бабиченко [305] прямо писал, что главный идеолог партии оснастил свой доклад «массой чудовищных обвинений и просто ругательств в адрес ленинградских писателей… на десятилетия сделав своё выступление символом преступного отношения государства к интеллигенции». Конечно, подобные оценки либеральных авторов очень далеки от истины, особенно в части «преступного отношения» советской власти к творческой интеллигенции. При этом, как установил Ю.Н. Жуков, [306] поручение А.А. Жданову сделать именно такой «хулиганский доклад» было принято на заседании Политбюро ЦК с одной-единственной целью — дискредитировать бывшего многолетнего руководителя «города трёх революций» в глазах ленинградской интеллигенции, а эту цель могли преследовать многие его «соратники» по Политбюро и Секретариату ЦК, в том числе Г.М. Маленков и А.А. Кузнецов. Кстати, о политической подоплёке этого дела говорит и тот примечательный факт, что уже в сентябре 1947 г. десять «Партизанских рассказов» М.М. Зощенко были опубликованы в журнале «Новый мир». Поэтому, как верно отметил профессор А.И. Вдовин, [307] «кремлёвская критика писателей носила не столько репрессивный, сколько воспитательный характер», и к существу дела имела очень опосредованное отношение.

Кроме того, надо также понимать, что сама советская интеллигенция была отнюдь не «белой и пушистой». Даже среди современных либеральных авторов наблюдается большой разброс мнений в оценке её роли в советский период. Например, одни авторы (Н.Е. Покровский [308]) твёрдо убеждены, что советская интеллигенция сама «способствовала утверждению бюрократического тоталитарного режима», который затем своими же руками «превратил интеллигенцию в своего первейшего социального противника». Однако их оппоненты (А.Г. Быстрицкий, В.Н. Самченко, М.Р. Зезина), напротив, либо утверждают, что отношение интеллигенции к советской власти было исключительно сервильным и «большая часть советской интеллигенции чудесно примирилась с ролью не просто крепостного, а некоего капо, старосты общероссийского, общесоветского барака», [309] либо говорят о том, что советская интеллигенция стала одним из отрядов государственных служащих и тем самым вопрос об её отношениях с властью снимается сам собой, [310] либо считают, что «противопоставление художественной интеллигенции как носительницы прогрессивной общественной мысли и власти как охранительной силы выглядят неубедительно, поскольку в действительности консерваторов и реформаторов можно было встретить как среди деятелей литературы и искусства, так и в партийных органах». [311]

В первые послевоенные годы партия и правительство уделяли особо пристальное внимание развитию советского киноискусства, поскольку прекрасно сознавали его возможности влиять на умы и настроения советских людей и использовать его в качестве мощного воспитательного и идеологического оружия. Поэтому Министерство кинематографии СССР (1946–1953), которое все годы его существования возглавлял Иван Григорьевич Большаков, очень внимательно следило за идейным содержанием всех кинокартин и их художественным уровнем. В первые послевоенные годы ежегодно выпускалось всего несколько десятков художественных картин, но даже среди такого небольшого количества произведений появлялись настоящие шедевры, которые по праву вошли в золотой фонд отечественного и мирового киноискусства.

Понятно, что в послевоенный период особое место в советском кинематографе заняли фильмы о Великой Отечественной войне. Среди самых популярных кинокартин, посвящённых этой самой героической странице советской истории, были «Подвиг разведчика» (1947) Б.В. Барнета, «Рядовой Александр Матросов» (1947) Л.Д. Лукова, «Молодая гвардия» (1948) С.А. Герасимова, «Повесть о настоящем человеке» (1948) А.Б. Столпера, «Звезда» (1949) А.Г. Иванова, «Сталинградская битва» (1949) В.М. Петрова, «Падение Берлина» (1949) М.Э. Чиаурели, «Смелые люди» (1950) К.К. Юдина и ряд других замечательных кинокартин.

Неизменным успехом у советских зрителей пользовались незамысловатые, в чём-то даже наивные, но очень добродушные и смешные кинокомедии — «Близнецы» (1945) К.К. Юдина, «Небесный тихоход» (1945) С.А. Тимошенко, «Беспокойное хозяйство» (1946) М.И. Жарова, «Первая перчатка» (1946) А.В. Фролова, «Весна» (1947) Г.В. Александрова, «Поезд идёт на восток» (1947) Ю.Я. Райзмана, «Счастливый рейс» (1949) В.В. Немоляева, «Сказание о земле Сибирской» (1948) и «Кубанские казаки» (1949) И.А. Пырьева, которые также, по вполне понятным причинам, были связаны с историей только что прошедшей войны.

В это же время вышел и целый ряд известных биографических и исторических фильмов, которые на волне знаковой борьбы с безродным космополитизмом были призваны утвердить в советском народе чувства особой гордости и патриотизма, — «Адмирал Нахимов» (1946) и «Жуковский» (1950) В.И. Пудовкина, «Мичурин» (1950) А.П. Довженко, «Пирогов» (1947) и «Белинский» (1951) Г.М. Козинцева, «Академик Иван Павлов» (1949), «Мусоргский» (1950) и «Римский-Корсаков» (1952) Г.Л. Рошаля, «Александр Попов» (1949) Г.А. Раппорта, «Пржевальский» (1950) С.И. Юткевича, «Тарас Шевченко» (1951) И.А. Савченко, «Композитор Глинка» (1952) Г.В. Александрова и другие.

Свою весомую лепту в беспощадную борьбу с безродным космополитизмом и разоблачением агентов иностранных спецслужб внесли и кинокартины, снятые в любимом жанре шпионских детективов, в частности «Русский вопрос» (1947) и «Секретная миссия» (1951) М.И. Ромма, «Суд чести» (1948) А.М. Роома, «Встреча на Эльбе» (1949) Г.В. Александрова, «У них есть Родина» (1950) А.М. Файнциммера, «Заговор обречённых» (1950) М.К. Калатозова и ряд других известных кинокартин.

Особое место в истории советского киноискусства позднесталинской эпохи занимала знаменитая картина Сергея Михайловича Эйзенштейна «Иван Грозный», первая серия которой, вышедшая в 1945 г., была очень благосклонно воспринята высшей властью и даже отмечена Сталинской премией I степени. Однако вторая серия этого фильма, посвящённая второму периоду правления Ивана Грозного и опричнине, в Постановлении ЦК ВКП(б) «О кинофильме „Большая жизнь“», вышедшем в сентябре 1946 г., была подвергнута предельно жёсткой критике за то, что режиссёр «изобразил прогрессивное войско опричников в виде шайки дегенератов, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером, — слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета», и, естественно, запрещена к показу. Этим же Постановлением ЦК ВКП(б) были жёстко раскритикованы, а затем запрещены к показу фильмы Л.Д. Лукова «Большая жизнь» (1946), Г.М. Козинцева и Л.З. Трауберга «Простые люди» (1945), С.И. Юткевича «Свет над Россией» (1947), В.И. Пудовкина «Адмирал Нахимов» (1946) и ряд других кинокартин.