Великий и Ужасный 3 (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 37

Притормозив и вывернув на обочину, я вазюкнул пальцем по экрану и сказал:

— Здрасте, ваша светлость! — и постарался улыбнуться как можно более дружелюбно.

— И вам доброго, пожалуй что, дня, Бабай… И Кузьма! — князь выглядел, честно говоря, не очень. За его спиной что-то горело и дымилось, кто-то истошно орал. Не заключи наши с балканскими перемирие, я бы подумал, что он на войне.

— В связи с чем имею честь… — начал я, но был прерван нетерпеливым жестом.

Князь утер копоть со лба тыльной стороной ладони и спросил:

— Я тебя когда-нибудь о чем-нибудь просил, Бабай?

— Что? Ого! Нет, ваше сиятельство, не просили. У нас было взаимовыгодное сотрудничество, но чтобы прям княжеская просьба — такого не припомню. Что-то случилось у вас? У Николая? У…

— Не гадай, Бабай. Случилось, да не у меня. Послушай… Даже не знаю… — он вправду не представлял, как подступиться ко мне!

— Говорите, ваша светлость! Я слишком ценю те отношения, которые у нас сложились, и прекрасно понимаю, что вы не стали бы обращаться ко мне без крайней на то необходимости. Чем смогу — помогу, — я не кривил душой, протекция Воронцова была для меня как манна небесная, без нее я едва ли продержался бы тут, на Тверди, так долго.

— Беда у Демидовых. Можешь уделить им время? Нужно наведаться в Алапаевск.

— Дохрена далеко! — одними губами проартикулировал Кузя.

Я только отмахнулся от гоблиненка и спросил:

— По какому профилю проблема?

— Сложно сказать. Скорее, похоже на то, как ты помог Коленьке… Но по-другому, — эта неопределенность мне не нравилась, но деваться было некуда — Воронцову нужно было помочь!

— Рубать никого не надо?

— У Демидовых одна из самых крупных дружин в Государстве Российском, у них в рубаках дефицита нет. Ты на месте разберись, Гриша… То есть — Григорий Акинфиевич, князь Демидов ди Сан-Донато — тебе всё обскажет. Доверяй ему как мне, остальным — не доверяй вовсе.

— Я только от Камышина отъехал, мне до Алапаевска еще…

Воронцов устало поморщился:

— Нужна только геолокация и твое принципиальное согласие. Тебя заберут.

— Я на фудтраке.

— С фудтраком заберут.

— Тогда — сейчас пришлю координаты, — кивнул я.

— Благодарю. Считай, что делаешь это для меня, — кивнул светлейший князь и отключился.

Да что там за дерьмо-то такое случилось у этих Демидовых, что вся королевская конница и вся королевская рать бессильны? И почему они вдруг ди Сан-Донато? И чем они конкретно тут, на Тверди, занимаются? Следовало срочно исправить этот пробел, так что я скорее полез в сеть, надеясь, что с небес не свалится какой-нибудь дракон и не утащит фургон в своих когтях до того, как я познакомлюсь с этим кланом поближе — хотя бы теоретически.

Конечно, никаких драконов не было. Был огромный конвертоплан с каким-то жутким зацепом, который спикировал сверху, подхватил фудтрак себе на пузо — и взмыл в небеса!

Честно говоря — меня чуть не стошнило. А Кузя — он заблевал всю кабину.

Глава 17

Юридика

Демидовы и тут, на Тверди, считались одним из величайших кланов Государства Российского. Геоманты невероятной силы, они имели владения от Урала до Алтая и были хозяевами огромного количества месторождений полезных ископаемых и настоящей промышленной империей по их переработке. Резиденцией нынешнего главы клана — князя Георгия Акинфиевича Демидова ди Сан-Донато был Алапаевск. И эта первая из виденных мной юридик внушала трепет.

Что я знал про Алапаевск до того, как меня убило молнией? Единственное: там бросили в шахту и закидали гранатами многих из Романовых. А так — заштатный город в прямом смысле этого слова. Что из себя представлял Алапаевск тут? Представьте себе волшебный замок какого-нибудь сказочного великана, помножьте это на двадцать, добавьте Изумрудный город — только помимо изумрудов накиньте самоцветы всех известных российской геологической науке подвидов, присобачьте потемкинские деревни и высокие технологии, перемешайте, но не взбалтывайте — и всё равно ничего не получится.

Не бывает дворцов и замков с башнями высотой двести метров и стенами в сто пятьдесят! Да и гор таких, насколько я мог судить, тут не было! По крайней мере — на Земле. Алапаевск — это хоть и Урал, но город вроде как равнинный… А тут — обрывистый высокий утес Ялуниной Горы, на котором — грандиозная резиденция, сверкающая всеми цветами радуги в лучах рассветного солнца. За рекой Нейва — сам город, геометрический, идеальной планировки, выполненный в эдаком монументальном фэнтезийно-средневековом стиле, белокаменный, с постепенно гаснущими по утреннему времени магическими светильниками, фосфоресцирующей дорожной разметкой и невероятной величины монументами на перекрестках. И самоцветы! Везде были натыканы целые созвездия полудрагоценных камней, на гранях которых играли лучи восходящего солнца и волшебных фонарей, создавая фантасмагорическую картину.

— С жиру бесятся, — сказал гоблин, закончив оттирать блевотину бумажными полотенцами и тыкая пальцем в громаду замка. — Это для кого такие хоромы? Сколько там людей живет — мильён?

— Престиж и личный бренд, — парировал я. — Некоторые членами меряются, другие — башнями…

— А зачем меряться членами? — удивился Кузя.

— Ну, типа, мужественность и всё такое, — растерялся я.

— Ваще-то мужественность — это яйцы! У кого яйцы больше, тот и мужественнее! — горделиво заявил гоблин. — Хошь, покажу, какие у меня яйцы?

— Да падажжи ты! Дались мне твои яйцы, — отмахнулся я, глядя в лобовое стекло. — Смотри — они нас на башню поставить хотят! А как мы уезжать-то будем? Фургон летать не умеет!

Фудтрак закачался, когда конвертоплан завис в воздухе, и у гоблина снова начались рвотные позывы, и я тут же рявкнул:

— Рыгай в себя, зараза!

— Ваще-то… Ы-ы-ы-ыать!!!

Я успел нажать кнопку, и стекло спряталось в дверцу, так что гоблина вытошнило наружу. М-да, никогда не выдается второй шанс создать первое впечатление! А я еще переодеться хотел, рубашку напялить для солидности, ботинки там почистить… Какая уж тут солидность? Орки-обрыганцы, нахрен!

Так что, когда фудтрак стукнулся колесами о площадку на вершине башни, и зацепы с противным звуком разжались, я просто пригладил волосы, поудобнее перешнуровал ботинки, сунул руки в рукава кожанки и придирчиво осмотрел джинсы: нет ли на них прилипших кусков еды или капель кетчупа? Ну, и в носу поковырялся: козявки нам и даром не надь, и за деньги не надь! И полез наружу.

Снаружи было ветрено, дух перехватывало от студеных порывов, а еще — от открывающегося с вершины вида.

— Господин Сархан? — раздался приглушенный голос. — Вас ожидают, пройдемте.

— Я не один, — обернувшись, я увидел закованного в настоящие средневековые доспехи дружинника. Кираса, глухой шлем, наручи, поножи, наплечники и наколенники — всё было покрыто гравировкой и инкрустировано драгоценными камнями.

— Не-не-не, Бабай, ты иди, я тут посижу, фургон посторожу, чайком кишочки прополоскать надо ваще-то… — рожа гоблина была не просто зеленой — изумрудной! Настрадался, зараза, но ни разу мне его было не жалко, если честно.

— Не положено… — заикнулся дружинник, но поймав мой взгляд — замолчал.

— А фудтрак на башню ставить — положено? — поднял бровь я.

— Ладно, пройдемте, — он указал мне рукой на створки, которые внезапно раздвинулись чуть ли не под моими ногами и открыли бездонный темный провал.

— Нет уж, вы первый, — сказал я. Шагать во тьму казалось слегка опрометчиво.

— Вы гость, — от меня не скрылось, что его ладонь медленно приближалась к рукояти клинка на поясе. — Проходите.

— Следом за вами, — подстава была столь очевидной, что становилось даже обидно: топорно работают! — Я настаиваю.

И в этот момент на крышу из этих самых створок, из самой темноты выбежал какой-то мужчина в богатом парчовом халате: усатый, усталый и растрепанный.