Когда я вгляделся в твои черты (СИ) - "Victoria M Vinya". Страница 89

― Будешь теперь отпираться?! ― взревел он, грозно склонившись к её испуганному лицу. ― Хитрая маленькая потаскушка…

― Прости, ― проглотив горечь и гордость, вымолвила Микаса, но не шелохнулась. ― Это подло, я понимаю. Я виновата перед тобой и больше не собираюсь мучить ни себя, ни тебя. Мы разведёмся, и этот цирк наконец-то закончится. Я не собираюсь тебя ни в чём упрекать, я просто хочу разойтись. Давно хочу. И буду сама расплачиваться за свои ошибки.

Сердце Вадима яростно колотилось от боли: «Какая же сильная и прекрасная! Такая, какой не была уже давно. Та, кого я полюбил. Та, которую загубил. И ты вновь стала такой. Без меня. Из-за него?.. Почему? Почему ты не хочешь быть такой рядом со мной?»

― Прекрати это, Мика, ― произнёс он вдруг с мольбой, и на его ресницах заблестели слёзы. Он швырнул проклятую пачку в дальний угол и обхватил руками её пылающее лицо. ― Не для того я из кожи вон лез все эти годы, чтобы так бездарно всё просрать. Не для того, чтобы ты свалила к этому никчёмному пацану, не способному дать тебе то, что ты заслуживаешь.

Он увлёк жену за собой в постель и навис над ней, принявшись покрывать поцелуями её грудь, сминая ртом ткань хлопковой футболки. Микаса напряглась и съёжилась, упёршись ладонями в его живот.

― Не надо. Я не хочу, ― тихо проговорила она.

― Пожалуйста, не отказывайся от нас. Ну чего тебе ещё нужно? Умоляю, скажи! Я старый идиот, готовый простить тебе даже глупую измену. Я забуду и никогда не стану напоминать. Только не спеши выбрасывать на свалку наш брак. ― Вадим поцеловал её скулу и тяжело выдохнул. ― Куда ты с ним пойдёшь, глупышка? Твой праздник новизны закончится, и нужно будет возвращаться в реальность: к той комфортной жизни, к которой ты успела привыкнуть. Вы потеряетесь вдвоём, как те наивные подростки, какими когда-то расстались. Вы неизбежно снова пойдёте разными дорогами. Смирись и прими эту простую истину.

Микаса бегло изучала потолок и спрашивала себя, почему не может дать ему отпор. Её тошнило и трясло. Она не могла отрастить крылья и улететь от него. Не могла. Совсем как в ту ночь, когда хотела утешить страдающего дядю Леви. «Я бескрыла и ничтожна», ― пронеслось в её голове.

«Я так люблю тебя, Микаса. Люблю! Больше, чем кого-либо на свете… Выходи за меня, и покончим уже с этим!»

«Да. Покончим с этим. Я обещаю тебе, Эрен».

― Я с ним не потеряюсь. Даже в тесноте маленькой квартирки без гроша за душой. Потому что с ним я та, кто я есть на самом деле, а рядом с тобой ― гадкая пародия на саму себя. Невозможно потеряться больше, чем я потерялась за семь лет разлуки с Эреном. Смирись и прими эту простую истину.

Её ладони настойчиво вжались в грудь мужа: Микаса больше не собиралась терпеть нежеланные прикосновения. Вадим отстранился и сел на краю постели, поникнув головой.

― Ты ни хрена от меня не получишь. В этом доме… даже на тебе нет ничего твоего. Так просто ты от меня не отделаешься.

― Твоё право. Забирай всё. Хоть трусы с меня последние стяни, ― сквозь полубезумную усмешку ответила она. ― Даже голая и завёрнутая в покромсанный тобой однажды на лоскуты шарф я всё равно уйду.

― Вот как, значит: ты и эту клятую тряпку спасла?

Микаса не отвечала ему. Скрестила руки на груди и продолжала неподвижно лежать. Дементьев поднялся и ушёл в кухню, где недолго общался с кем-то по телефону. «Судя по нервному тону, со своими прихвостнями-амбалами», ― допустила Микаса и ощутила тревогу. Молниеносно встав с постели, прошлась следом за ним.

― Что ты здесь замышляешь? ― строго спросила она.

― Не твоего ума дело, ― огрызнулся он.

― Прошу, только не надо глупостей. Это ничего не изменит. Да и лицо целее будет…

― Я твоему любовничку однажды уже расквасил рыло. Так что за моё можешь не переживать.

― В каком это смысле «уже»?

― А, так он не рассказывал, как прибегал ко мне полаять после того, как ты бросила его? Занятный он у тебя парнишка… То-то забыть никак не можешь! ― Вадим издал ядовитую усмешку.

― Я очень старалась.

― Недостаточно старалась. И за это я с него шкуру спущу.

― Прекрати сейчас же это ребячество!

― Попробуй остановить меня, девочка.

Вадим устремился в прихожую и вышел за дверь, не дав Микасе возможности среагировать на свой выпад. Его человек всё устроил: написал Йегеру под видом клиента и договорился о встрече, чтобы «лично оговорить детали заказа». Дементьев почти три часа просидел за столиком в углу бара, поджидая своего противника. Терпение медленно гасло в нём, гнев застилал разум, а ревность разъедала внутренности. Он заказал бутылку скотча и выпил три порции, едва удерживая себя от бездумного желания накидаться в хлам. В затуманенной голове рождались сладостно-омерзительные картинки: он возвращался домой, швырял Микасу на постель, раздирал на ней одежду и отчаянно брал ― что было сил! Как не брал никогда. Чтоб навсегда позабыла этого проклятого выродка!

Он не сразу заметил, как Эрен сел за столик в центре зала, попросту не признал в нём того нелепого мальчугана с горящими яростью глазами. Наконец подняв голову, он внимательно пригляделся к задумчивому лицу юноши: оно более не казалось выкованным жестокими языческими богами, нет-нет! Теперь он сам превратился в языческое божество, и в каждой острой и округлой черте угадывалась злая, режущая красота, но вместе с тем мягкость, которой невозможно было сопротивляться. Бесплодные фантазии оставили рассудок Дементьева, и теперь он ясно видел, как по ночам Микаса добровольно отдавалась своему нелепому ласковому дуралею. «Прибью, ― зверея от гнева, решил он, ― до костей разобью это грёбаное красивое лицо!»

Со скрипом поднявшись, он двинулся в сторону центрального стола. Покусывая внутреннюю сторону щеки, Эрен поднял голову и в изумлении уставился на летящего к нему Дементьева.

― Охереть, ― только и успел вымолвить он, подскочив с места.

В его челюсть прилетел задеревеневший кулак, заставивший потерять равновесие. Воспользовавшись ситуацией, Вадим ударил ещё, со всей дури тряхнул соперника за грудки и отшвырнул к барной стойке. Чудом не зацепив ни одного стула, Эрен всё же смахнул локтями горсть стопок и бокалов под ноги пришедшему в ужас бармену.

― Да вы оборзели, ушлёпки! ― крикнул он разбуянившимся посетителям. ― Я сейчас вызову полицию! Валите отсюда!

Опьянённый гневом Вадим направился к стойке и вдруг заметил, что рот Эрена процарапала безумная улыбка, обнажившая окровавленные зубы. «Давай, свинья, подползи ближе», ― беззвучно приговаривал себе под нос Йегер. Зарычав, Дементьев бросился вперёд и оказался в западне крепкого захвата. Безрассудный дьяволёныш сипло посмеивался, сильнее сжимая его шею, и, казалось, был готов сломать её пополам.

― Ты свою башку назад не получишь! ― хрипло рявкнул Эрен. ― Я тебя разорву!

И, резко опустив голову Дементьева, разбил ему нос о своё колено. Успев опомниться, тот ударил в ответ и рассёк смуглую кожу над бровью. Замахнулся снова ― мимо. В ответ Эрен со всей дури упёрся в грудь противника и повалил его на пол, затем принялся наносить удар за ударом, сверкая остекленевшими вытаращенными глазищами.

― Пожалуйста, прекратите! ― послышался испуганный женский голос. ― Да разнимите их кто-нибудь!

― Полиция скоро будет здесь, мадам, не переживайте, ― успокаивал клиентку бармен, не решаясь лично вмешаться.

Впервые за много лет Дементьев ощутил холод во внутренностях ― сковавший всё тело страх. Он беспомощно выставил перед собой руки, но тщетно: его физиономия превращалась в багровое месиво.

Дикий мальчишка! Сатанинский сын.

― Убью на хрен! ― в забытьи надрывался Эрен. ― Ублюдок! Скотина! Разнесу на ошмётки! За неё! За себя! За нас!

Он не шутил. Не играл. Не разбрасывался угрозами. Эрен перестал понимать, что делает ― просто работал неуёмными кулаками, пока ему не сделалось жутко от себя самого. Он замер и стиснул зубы, распробовав на языке железный привкус.

Его подхватили сзади четыре руки и оттащили в сторону. Вокруг начались суета и причитания. Тела слонялись туда-сюда, осмелевшие голоса отпускали обвинения. Кое-как севший на полу Дементьев отмахивался от предложений помочь встать и не поднимал головы, скрючился от боли. Эрен с отвращением бросил на него взгляд и вышел на улицу.