Польская карта (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 52

— Орудие три к стрельбе готово! — кричит старший канонир.

— Пли! — орёт, пересилив рёв соседних орудия офицер, и к общему слоновьему рёву добавляется и басовитое бабах третьего орудия.

Адмирал Вильстер понимал, что шанс разобраться с маврами у него только один. Больше они так не подставятся. Потому, решили сначала сделать по десять выстрелов орудиями правого борта шрапнельными гранатами, а потом орудия с левого борта перекатить на правый и восстановив систему канатов, удерживающих орудие, после выстрела опять произвести десять выстрелов, но уже картечными гранатами.

Ну, а дальше должны сработать сигнальщика. Флажков ночью не видно, потому на башне рядом с адмиралом дежурили трое матросов, которые должны зажечь факела и просигналить, нужно ли продолжать обстрел. Если горизонтально будут размахивать факелами, значит, нужно продолжить обстрел картечью, если вертикально, то шрапнелью. Если же факела будут неподвижно держать сигнальщики, то всё, конец артподготовке и начинается наземная операция.

С каждого фрегата было выделено по сто матросов и офицеров, и они сейчас вместе с таким же примерно количеством португальцев — гарнизоном крепости Мазаган стояли у всех трёх ворот. Воевать ночью дело непредсказуемое. Но тут Вильстер предложил тактику этот риск минимизирующую. Триста человек подходят к краю лагеря противника у своих ворот и делают залп, потом продвигаются ещё на сто шагов и делают следующий. Огнестрельного оружия у мавров не много, и потом не так просто будет тем организовать оборону, после такого-то артобстрела. Если одиночные стрелки и будут на пути наступающих, то триста пуль… да хоть одна из трёхсот пуль проковыряет новую дырдочку в его организмусе. Сам Юрий Данилович, что этот ночной обстрел, во-первых, выкосит большую часть смельчаков, а во-вторых, такую панику там наведёт, что никто организовать нормальный отпор русско-португальскому войску не сможет.

— Не видно ничего! — пожаловался дон Фернандес.

— Им тоже. Смирнов. Горизонтальный сигнал. Пусть ещё отведают гостинцев русских. Картечных гранат у нас поболе.

Выглянувшее из пустыни на востоке красное большущее солнце осветило ужасную картину. Всё большое поле к востоку и северо-востоку от крепости было усеяно трупами. Тысячи людей. Тысячи коней. Сотни верблюдов. Над полем уже кружили десятки разных размеров стервятники, изредка вступающие друг с другом в схватки скоротечные из-за будущей добычи.

— Ваше Превосходительство, нашли султана. Убит. Две дыры в голове. С ним три девицы, тоже мёртвые. И одна живая. Под султаном нашли без чуйств. От страха сомлела небось, — капитан-лейтенант Изотов отряхнул штанину и вытянулся, бросив руку к козырьку кепки.

Вильстер глянул на ноги офицера. Да, это не отряхнешь. Сколько же там кровищи в этом поле. Почти по колено у моряка его синяя форма была в каплях и целых пятнах больших чужой крови.

Тестюшка говорит, что у них тут султаны вечно режутся и свергают друг друга. Что ж со смертью Исмаила похотливого у его соперников и врагов будет чем заняться. Не до русских с португальцами будет. Своих дел будет в избытке, а потом герцог Бирон, как и планировал, пришлёт сюда пару кораблей с экипажем и гарнизоном для крепости. Ну, и понятно с новыми пушками. Если через несколько лет какому-нибудь дурачку снова захочется отведать шрапнели, то его мечта осуществится.

— А веди султаншу к лекарю. Подлечим. И пошлём принцессе Елизавете Петровне в подарок. Чего добру пропадать.

— Юлий, ты точно решил не брать Амалию с собой? — возник непонятно откуда пьяненький тестюшка. Они, в смысле португальские офицеры отмечали свою великую победу.

— Да, пора нам выдвигаться к следующей вашей крепости в Африке — Сан-Жуа́н-Бати́шта-де-Ажу́да (Fortaleza de São João Baptista de Ajudá — «крепость Помощи святого Иоанна Крестителя») в Дагомее.

Глава 26

Событие семидесятое

Как известно, каждый коллекционер способен на воровство и даже на убийство, если речь идет о том, чтобы пополнить коллекцию новым экземпляром.

Карел Чапек

Про короны Августа III и его дражайшей половины Марии Юзефы — будущей королевы Речи Посполитой, Брехт слышал от гида в дрезденских «Зеленых сводах», когда ходил в эту сокровищницу с экскурсией. О! Там целую книгу про это можно написать. Два с лишним века эта история длилась.

Сейчас Иван Яковлевич держал эту реликвию в руках. И мысленно сравнивал с той короной, что в виде фотографии была в Дрездене. Прав был гид — природные камни, особенно вот в эти времена, когда только начали отходить от кабошонов, то есть, округлых камней, и у них появились грани и плоскости, и стеклянные стразы, обработанные настоящими ювелирами — это разные по красоте камни. Природные полудрагоценные камни, даже когда знаешь, что это рубин за кучу миллионов, а рядом стекляшка за тысячу рублей, выглядят блёкло и ущербно, что ли. Чуть мутноватые, плохо обработанные, разного оттенка. Хрень, одним словом, а не рубины. Особенно если рядом страза с отличной огранкой, насыщенным цветом, идеально прозрачная, да и крупнее.

Про всё это рассказал гид в Дрездене. В Реальной истории Август Саксонец с женой короновались специально для этой цели изготовленными коронами из серебра. Так как та корона, которой короновался отец — Август Сильный была у сторонников Лещинского, но и сам Август третий короновался новой короной, потому, как и у него были проблемы с коронацией, тоже настоящие регалии были у противников. По польским традициям коронация нового избранного короля проводилась средневековой короной Болеслава I. Сейчас она у Брехта. Но это другая история. А вот с этой короной, что сейчас Иван Яковлевич вертел в руках случится куча приключений.

Начать стоит с того, что сейчас в неё, и в чуть меньшую корону Марии Юзефы, вставлены настоящие камни. Придворные ювелиры в Дрездене вынули (наковыряли) их из всяких разных семейных реликвий Веттинов (саксонских курфюрстов) и вставили в две короны и прочие регалии для коронации. После коронации, в Реале, саксонские мастера камни вернули на место, а в серебряную корону вставили стеклянные стразы. Короны попали в сокровищницу, именуемую «Зелёные своды», и пролежали там почти два века, до 1918 года, вместе с двумя скипетрами и двумя державами, тоже изготовленными придворными ювелирами из серебра, и тоже со стразами.

В 1918 году последний правитель Саксонии Фридрих Август III (Наполеон сделал Саксонию королевством) отрекся от престола, после чего бывшая правящая семья Веттинов обратилась с просьбой отдать ей драгоценности, ранее бывшие семейными, а теперь ставшие национальными. Но немцы же, рачительные все. В результате, после долгих дебатов и даже драк, Парламент Саксонии решил отдать небольшую часть, в том числе не очень ценный комплект польских регалий из серебра со стразами. Это не сразу произошло. Лет семь прения длились. Веттины же, получив регалии, тут же предложили Национальному музею в Варшаве купить этот комплект. Польша выкупила комплект из двух корон с двумя скипетрами и двумя державами в 1925 году за 175 тысяч злотых (35 тысяч долларов). Но не долго пробыли королевские регалии в Варшаве. Во время Второй мировой Национальный варшавский музей не успели эвакуировать, в результате, немцы захваченные музейные ценности уволокли в Германию в качестве трофеев. Начальник рейхсканцелярии Ганс Генрих Ламмерс объявил, что это достояние немецкого народа, символ мастерства саксонских ювелиров. И тут удивительный факт, всё же поляки купили регалии, и в обмен в Польский музей уехал набор Саксонского фарфора.

После войны дрезденские сокровища оказались на территории ГДР и были вывезены в Москву в числе прочего по договору о репарациях. А дальше Хрущёв, чёрт бы его лысый побрал, в 1958 году вернул Дрездену его культурные и исторические ценности. А Польша сумела подсуетиться, чтобы регалии Августа III снова отдали варшавскому музею, ведь они были когда-то законно выкуплены.