Сяо Тай, специалист по переговорам (СИ) - Хонихоев Виталий. Страница 24

Однако — здесь ценилась именно зубрежка, а независимый и критичный ум вообще являлся синонимом бунта и неуважения, а значит она могла воспользоваться таким социальным стереотипом. Тем более, что юная Лилинг такая покорная. Что же… время отомстить. Сяо Тай совершенно точно знала, что назвать ее добренькой после того, как она в колодках сидела три дня и двадцать плетей просто так получила — вряд ли получится. Так что, да, она недобрая. А уж память у нее и вовсе отличная.

— Ну что с тобой поделать, — она сделала вид что задумалась. Оглядела Лилинг еще раз. Та стояла молча, опустив голову. Капля капнула вниз, прямо на ее вышитые бисером и красным шелком башмачки. Плачет? Все с ней ясно. Другая бы на ее месте давно в истерику и бунт сорвалась. «Не сестра ты мне, а воровка и нищенка! Не буду тебе подчиняться!» — и все тут. Но Лилинг… она младшенькая, она любимая дочка властного отца и ей многое прощается, многое позволено. Однако ее поведение ясно указывает на то, что уж что-что, а свое место в иерархии она знает с точностью до миллиметра. Что это значит? Да то, что Глава умеет быть властным и не любит, когда ему перечат. Видимо в жизни Лилинг бывали случаи, когда она пыталась против воли отца пойти и результат ей не понравился. Проще говоря, властный Глава сломал ее. Подавил. Что нетрудно сделать, если учитывать, что вся власть у него в руках, а она — просто маленькая девочка. Даже известие о скорой свадьбе и переезду к Лазурным Фениксам было воспринято ей с покорностью, она не бунтовала против решения отца, не пыталась сыграть на отцовских чувствах, а ведь для нее такая вот доля хуже смерти должна была быть. Единственное что она сделала — на служанках срывалась. Вот и ответ — если в одном месте пережать, то в другом обязательно вылезет потом.

Сяо Тай еще раз окинула взглядом свою «младшую сестру» и вздохнула. Даже злости никакой не испытываю, подумала она, эта девочка ни в чем не виновата. Конечно, если бы она поумнее была — вела себя по-другому. Но уж так воспитана, она другой морали не знает, других способов решения проблем тоже. Не научена. Что же. Отлично. Как говорят в Хань — хочешь найти Цао Цао — будет тебе Цао Цао. В ее случае — хотите получить Бене Гессерит — получите Бене Гессерит. Она научит эту девочку всему, что необходимо, так сказать, отдаст свой долг семье Вон Ми, заплатит предобрым, как и положено. За кров, за еду, за учебу, за принятие в семью. За то, что отдают на верную и мучительную смерть или рабство к Лазурным Фениксам. За все. И не ее вина, что обученная всему маленькая Лилинг обязательно разрушит дом Вон Ми, а может и всю Империю. Идеи — словно вирусы, если одна такая появилась в голове, ее уже не вытравишь. Вы, люди этого мира, этой эпохи — просто не понимаете насколько опасен человек эры, которая опережает вашу на тысячелетия. Опасен даже не знаниями… знания опасны, да. Скорострельное огнестрельное оружие, тактика и стратегия, химическое и биологическое оружие, паевые фонды, средства массовой информации, способы быстрого обучения и анализа, ядерное оружие — все это ужасно разрушительно. Но еще более разрушительны не знания, а идеи. В свое время именно столкновение идей породило войну, столь чудовищную, что погибли сотни миллионов людей, а мир еще долго не мог успокоится и боялся повторения апокалипсиса. Именно в результате этой войны над миром взметнулись вверх пыльные облака ядерных взрывов.

И этот мир — он слишком наивен для таких идей. Слишком прост. Здешние люди все до одного считают себя умными, считают себя скептиками и реалистами, считают, что знают многое, однако…

Она вдыхает воздух полной грудью. Новый мир, я принесла тебе новую игрушку. Принимай ее. Это — идея. Она может тебе не понравится, ты можешь отвергнуть ее, можешь ужаснуться ей, можешь принять… но я надеюсь, что ты ее не заметишь. Пока. А когда все-таки заметишь — будет слишком поздно. Она точно помнила, как все происходило в ордене у старика Хасана, это еще одно преимущество старого мира, не обязательно быть ассасином или членом культа, чтобы узнать, что именно происходило там. Мир прозрачен и утаить что-либо в мире будущего невозможно, но тут эти технологии еще неизвестны, а в своем времени они были просто революционны.

— Прекрати плакать. — командует она: — раз уж ты такая неумеха, старшая сестра научит тебя всему что знает сама.

— Правда? — юная госпожа Лилинг поднимает голову, в глазах робкая надежда. Возможно, тут стоит ее пожалеть, но Сяо Тай лишь кивает головой. То, что надо. Эмоциональная привязка методом контраста. И конечно же идея, которую следует заронить в голову, словно зерно в почву. Не сразу, если такую вот идею положить в неподготовленную почву — она будет отторгнута, уж больно она чужда местному менталитету с его Волей Неба. Но постепенно… тринадцать ступеней посвящения, в самом конце которого наконец открывается эта разрушительная идея, давно понятная в ее старом мире. И одними губами она шепчет древнюю истину, ту самую идею-зерно, начало разрушения этого мира, истину, когда-то принадлежащую старику Хасану и его фейдакинам.

— Ничто не истинно, все дозволено. — Сяо Тай улыбается. Наконец она чувствует силу. Противостоять другим людям и обстоятельствам. Противостоять самой судьбе. Противостоять Воле Неба, перед которой тут склоняются все — от мала до велика, от последнего нищего до Сына Неба. Она улыбается, потому что устои и порядки, мораль и традиции — все может быть разрушено. Ничто не истинно, все дозволено.

Глава 13

Все-таки мне суждено сдохнуть в темнице у Лазурных Фениксов. Или на дороге в их твердыню, цитадель, замок, неважно как это назвать. Что в лоб, что по лбу, все одно помирать — так думала Сяо Тай, мрачно глядя как ее ученицы, наклонив голову набок, исправно пишут эссе о природе пятого стиха «Канона Сорока Двух Законов Жизни». Откуда она знает? Все очень и очень просто — ее уловка осталась безнаказанной. Глава семьи Вон Ми, патриарх и Проводник Восьми Триграмм — даже глазом не моргнул, когда она тут начала юную госпожу Лилинг тиранить. Подзатыльники раздавать, поучать, унизительно высказываться в адрес «тупенькой младшей сестры», ничего совсем уж критичного, но для избалованной юной стервочки — целое испытание. Которое она несла с честью, видимо в голове у нее субординация и иерархия нерушимы. Может по ночам в подушку плакала или еще чего, но наружу не показывает никакой фронды, девчонка не карбонарий, нет. Даже неизвестно, пожаловалась отцу или нет, так что для вящей доходчивости и уверенности в том, что Глава узнает обо всем, — Сяо Тай как-то раз при всех ей выволочку устроила. Выдержала. И Глава ни слова не сказал. А что это значит, мальчики и девочки — думает она, глядя на своих учениц, а значит это что этой, так желающей жить долго Сяо Тай, звездец. Окончательный и бесповоротный — по крайней мере сам Глава так думает. Но предъявить ей нечего, подозрения и результаты теста в духе «что-то вы слишком уж добрый, папенька, никак чувство вины испытываете за то, что убить меня собрались?» — к делу не приложишь. Не говоря уже о том, что сейчас лишняя прямота только навредит. Ну прижмет она Главу и приемного отца в угол своей безукоризненной логикой и фактами, и что дальше? Он голову опустит и такой «твоя правда, Сяо Тай, чего это я…» — сразу раскается и отпустит ее на все четыре стороны? Дудки. Все останется так же, только количество стражи удвоят. И еще гадость какую-нибудь придумают, какие-нибудь «духовные колодки» или «цепь Пяти Триграмм», а то и вовсе языка лишат. Дабы не умничала. Немая жена — это же сказка просто.

Так что ничего она не собиралась Главе говорить о результатах своего теста на вшивость. Просто сделала выводы. Побочными результатами теста оказались две ученицы — одна юная госпожа Лилинг, которая показывала вполне достойные результаты для зубрилки, а вторая… невысокая, но крепкая девица из прислуги, некто Минмин. Или как ее звали товарки — Котелок, так как та являлась гордой обладательницей старинного бронзового котелка. Несмотря на свою кличку, Мин Вок (котелок) оказалась очень даже смышлёной, смекалистой и не обделенной чувством юмора. Именно потому-то Сяо Тай и взяла ее в «ученицы», ведь эту самую Минмин приставили к ней в качестве личной слуги, так сказать персональный человек. И она могла делать с ней что угодно, например — грамоте учить.