Договор на крови (СИ) - "Гоблин - MeXXanik". Страница 27

— Зачем?

Слуга махнул рукой:

— Пусть болтают. Любая слава нам только на пользу, вашество. Потому каждый из мальчишек уверен, что знает правду и точно не станет пытаться забраться в дом или шутить с некромантом. И благодаря этим слухам теперь могу не запирать машину.

— Хитрец, — вынужден был признать я и протянул руку в окно. — Давай сюда журналы.

— Вы технику решили приобресть? — уточнил Фома, рассматривая каталоги.

— Для госпожи Виноградовой, — пояснил я. — Обещал купить ей телевизор.

— Цветной? — довольно уточнил парень.

— Конечно. Черно-белые уже раритет. Их наверно днем с огнем не сыщешь. Да и не к чему они, когда есть цветные.

— Вы не экономьте, вашество. Ежели что, и с меня долю возьмите за телевизор.

— Зачем? — удивился я.

— Чтобы Любовь Федоровна была довольна, — пояснил слуга. — Она так много для нас всех делает, заботиться. Вещи для чистки собирает. Потом разбирает их. Посуду моет, овощи чистит, когда Иришка не поспевает. В доме порядок одна поддерживает.

— Ты ведь тоже много по дому делаешь, — напомнил я.

— Так то по проводке, или по канализации. Или плиту посмотреть. Просто в этом Любовь Федоровна не разбирается. Ну, просит она меня иногда шторы повесить. Так потому, что приучает к самостоятельности. А может, ей просто хочется компании. Это ж понятно.

— Ясное дело, — кивнул я.

— Так что ей и впрямь надо сделать подарок, — продолжил слуга. — А что можно подарить призраку? Особенно женщине в таком деликатном положении? А это вы сами догадались про телевизор, вашество? Все же вы умный очень.

— К сожалению, не сам, — мне и впрямь стало немного стыдно. — Она меня попросила.

— Умная женщина. Не стала ждать милости от некроманта, — хмыкнул Фома. — Ну, и правильно. Вы уж выбирайте, а я съезжу и привезу.

— Я позвоню в магазин, и они доставят.

— С чеком и гарантией? — тут же осведомился слуга. — Я б лучше сам. А то продадут какой-нибудь аппарат после ремонта.

— Некроманту? — уточнил я.

— И то правда, — согласился слуга. — Студентик этот, который журналы принес, наверняка в конторе растреплет, что вы адвокат и некромант. Тогда точно не посмеют подсунуть неликвид.

Последнее слово парень выговорил старательно. Очевидно, выучил его не так давно.

— Ты прав. Так и поступлю, — похвалил я его и закрыл раму, потом вновь открыл и спросил, — а как ты относишься к стрельбе по мишеням?

— Не люблю этого, вашество, — поежился парень, а потом потер плечо, словно оно у него ныло. — Когда-то участвовал в такой забаве. И мне дюже не понравилось.

— Плечо прикладом ударил?

— Пуля засела в кости. Остальные прошли навылет, а одна застряла. Насилу вытащил.

С этими словами парень зашагал к машине, а я так и стоял, глядя ему в широкую спину. Вдруг подумал, что совсем не знаю, через что прошел этот здоровяк.

— Не спрашивай у него такого, — раздалось позади, и я повернулся к Виноградовой.

Она стояла прямо за мной и тоже смотрела на Питерского.

— Я случайно увидела его спину, когда утром зашла забрать вещи в стирку. Там шрамы, Паша. Много разных. Тяжело пришлось нашему коту. Ума не приложу, как ему удалось сохранить свою душу такой светлой, когда жизнь была с ним так жестока.

— И я диву даюсь, — согласился я с бухгалтером и повел плечами, надеясь прогнать с кожи волну мурашек.

— Нам нужно его беречь, — произнесла женщина задумчиво и потом резко сменила тон на деловой, — так какой телевизор ты мне будешь дарить, чтобы я знала, какая я хорошая.

— Наверно самый лучший, — предположил я.

Виноградова недовольно поморщилась:

— А почему «наверное»? Подарки надо делать от души. Ты ведь ценишь меня?

— Да.

— Значит, и на стоимость вещи смотреть не обязательно, — заключила женщина и забрала у меня каталоги. Отошла к креслу, села в него и принялась их изучать.

— Они все с пультами? — удивилась призрачная дама, перелистывая страницы. — То есть люди совсем обленились и поднимать задницы разучились?

Любовь Федоровна оторвалась от просмотра, взглянула на меня. И я кивнул.

— А потом покупают всякие тренажеры, — вздохнула Виноградова. — Я видела рекламу в газете, что сейчас в дома приобретают ходовые дорожки.

— Беговые, — поправил я.

— Именно. И берут их те, кто на улицу носа не показывает. Носят обувь, на которой даже пару шагов не ступить — ногу подвернешь. А дома бегают на дорожке. Где логика?

Она взглянула на меня, с интересом ожидая ответа.

— Ну… — замялся я, не зная, что сказать.

— У меня был хомяк, — продолжила призрак. — Один поклонник решил подарить мне животину, чтобы показать, какой он экстравагантный. Я кавалера, конечно, сразу выгнала. Но зверушку оставила. Пухляш бегал в колесике где-то год. Но у него не было выбора. Надо было как-то двигаться. Эти же, которые дорожки дорогущие берут, могут выйти из дома и пробежаться. На крайний случай, если нужен стимул, можно попросить охранников покидать в спину ледяные или огненные сферы. Или спустить собак.

— Ну если так судить, то и телевизор не нужен. Можно же выйти…

Женщина сузила глаза и холодно уточнила:

— Павел Филиппович, ты только что сравнил меня с хомяком?

— Нн…нет…

— Я, пожалуй, заслужила еще и домашний кинотеатр, — мстительно заявила Виноградова, и я понял, что меня развели.

Женщина пыталась казаться оскорбленной, но я точно помнил, что она говорила, что животных в доме никогда не держала.

— Выберете подороже, — предложил я.

— Естесссно, — призрак сверкнула глазами. — Подарки я страсть как люблю.

Меж тем за окном мелькнула тень, и я успел заметить подол длинного платья. Через мгновение во входную дверь постучали. Виноградова, не отрываясь от изучения журнала,махнула рукой, и та отворилась.

— Вы пугаете посетителей, — буркнул я и направился встречать гостью.

Порог переступила взрослая женщина в синем платье и чалме, обернутой вокруг головы. В ее ушах покачивались тяжелые серьги с камнями, на пальцах переливались кольца, а запястья обхватывали дорогие браслеты. Несмотря на нарочитую роскошь украшений и дорогие ткани, пришедшая не выглядела безвкусно. Ей шли рыжеватые брови, темная подводка под глазами, густой аромат сандала, колыхающийся вокруг нее, и снисходительная улыбка, которой владела каждая мудрая женщина в ее возрасте.

— Счастья этому дому, — сказала она глубоким грудным голосом, приложила ладонь к груди и слегка кивнула.

— Спасибо, — ответил я немного растерянно и тоже обозначил поклон. — Чем могу быть полезен?

— Я пришла к вам не как к адвокату, Павел Филиппович. А как к человеку, который помог моей семье в тяжелый момент.

— Прошу вас, проходите, — я указал ей на диванчик в приемной. — Желаете чай?

— Я бы не отказалась от такого угощения. День сегодня выдался утомительным.

Виноградова чему-то загадочно усмехнулась и исчезла, наверняка направившись на кухню.

— Что же вас ко мне привело, госпожа…

— Меня зовут Ия Сато, — подсказала гостья. — Я матушка Рахмата.

— У него ваши глаза, -произнес я и тут же добавил, — простите мою бестактность.

Женщина устало улыбнулась:

— Что вы, юноша, мне приятно знать, что мой сын унаследовал от меня что-то кроме скверного характера.

— Скверного? — удивленно переспросил я. — Мне показалось, что у него добрый нрав.

Женщина вздохнула и добавила:

— Для чужих. А для себя он — палач и судья. Никогда не умел отстаивать свои права и брать то, что ему нужно. Это у нас семейное. В нас слишком много совести в мире, где это качество совершенно лишнее.

— По мне — так это хорошее качество, — возразил я.

— Только для тех, у кого есть все, — ответила женщина и взяла в пальцы кулон, который свисал с ее шеи на длинной витой цепочке. — Семья приехала в Империю с пустыми карманами и желудками. Первое время мы с отцом Рахмата брались за любую работу, которую могли найти. Удивительно, как много такой работы нашлось для людей с сильными руками.