Художник моего тела (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 36

― Расскажи мне.

― Я не могу.

Еще один стук в дверь.

― Последнее предупреждение!

Гил издал звук человека, знающего, что он вот-вот пострадает, его взгляд метнулся через плечо к двери. Дверь, которая в любую минуту может быть взломана правоохранительными органами.

Я потянулась к нему, не видя, как он стоит на коленях.

Гил схватил меня за руки, взлетел на ноги и снова сжал мои щеки мозолистыми ладонями.

У меня перехватило дыхание, когда его пальцы заклеймили меня. Наши взгляды встретились, и я забыла, как говорить, как думать, как спорить. Глубоко внутри него я видела войну, которая бушевала в течение многих лет. Войну, которую он скрывал. Война, в которой не было смысла.

Он проигрывал.

Он был почти побежден.

Я сделала болезненный вдох, когда он ткнулся своим носом в мой, снова мастер ломать меня.

― Я умоляю тебя, выдра. (otter на англ. Прим.пер.)

У меня подогнулись колени. Слезы потекли быстрее. Я попыталась вырваться, но он только крепче прижал меня к себе.

― Не делай этого. Не смей теперь использовать старые прозвища.

Эти прозвища были священными с более счастливых времен.

Они не принадлежали ему, чтобы ими пользоваться.

Уже нет.

― Мне нужно, чтобы ты доверилась мне. ― Его дыхание было порочным поцелуем на моих губах.

― Ты нарушил это доверие много лет назад.

― Я знаю. ― Гил крепко зажмурил глаза. Он пошатнулся, прижимаясь ко мне, показывая, насколько это его покалечило. ― Просто дайте им ложное описание и неправильный номер. Это все, о чем я прошу. ― Его пальцы разжались, а плечи опустились от отчаяния. Глубокая кость, разрывающая душу, отчаяние конца света.

Я попятилась, изучая его сквозь слезы, когда полиция постучала в последний раз.

― Открой эту дверь, или мы выломаем ее!

С гримасой, которая разрывала мне сердце, Гил прошел через офис и вошел на склад. Он не знал, сделаю ли я то, о чем он просил. Не пытался заставить меня подчиниться. Просто оставил свою жизнь в моих руках, его мольба все еще эхом отдавалась вокруг меня.

Солги.

Умоляю тебя.

Я всхлипнула, зажимая рот рукой, чтобы подавить еще больше.

Я вызвала полицию, чтобы защитить его.

Я думала, что поступила правильно.

Но что, если... что, если бы я приговорила его к чему-то худшему, чем я когда-либо могла себе представить?

Помоги ему.

Сделав глубокий вдох, я прогнала слезы. Подавила рыдания. Заперла свою боль и смятение.

Защити его.

Я сжала руки, чтобы унять стук в голове, и шла вперед. Я покинула его маленькую квартирку, прошла через его кабинет и вошла в постоянно холодный склад.

Солги ради него.

Гил застыл у двери, протянув одну руку, чтобы открыть ручку, другая открывалась и закрывалась рядом с ним. Вся его аура пульсировала от возбужденной ловушки. Кровь украсила его джинсы и футболку после боя. Его волосы спутались и были такими же дикими, как и его нынешнее настроение.

Гил напрягся, когда я тихо подошла к нему. Мои щеки все еще были влажными, но я продолжала вытирать, продолжала скрывать то, что могла.

― Полиция! ― Стук стал злобным. ― Открой эту чертову дверь!

Наши глаза снова нашли друг друга.

Время остановилось; мне удалось найти более ровное дыхание. Его взгляд светился благодарностью. Он почтительно склонил голову, беззвучно шевеля губами.

― Спасибо.

Я кивнула, выпрямляя спину и глядя мимо него на дверь.

Он был у меня в долгу.

Он скажет мне, почему... он скажет.

Глубоко вздохнув, он нажал на ручку и широко распахнул ее.

Мы были не в том состоянии, что нас видела полиция. У меня не было возможности лгать. Гил, очевидно, был не в здравом уме. Тем не менее, он изобразил себя в идеальном камуфляже, когда шагнул в сторону и раскрыл руку в приглашении.

― Извините за задержку. Большой склад. ― Его голос был ровным и холодным — прямой контраст с маниакальными моментами раньше. ― Входите.

Я разгладила юбку и блузку, чувствуя себя виноватой без всякой причины, когда два полицейских вошли в рабочее место Гила.

Молодой человек с зачесанными назад черными волосами и пожилая женщина с короткой рыжей стрижкой носили одинаковую униформу и хмурились, осматривая студию, как будто мы спрятали части тела в бутылках с краской.

Взгляд женщины остановился на моем побелевшем лице.

― Вы в порядке, мэм?

Я попыталась взглянуть на это с ее точки зрения. Задержка с ответом на звонок в дверь. Женщина, контуженная, стояла за ним. Человек, забаррикадировавший вход в свое заведение.

На ее месте я бы тоже спросила, все ли в порядке.

Проблема была в том, что все было не в порядке.

Но я обязалась защищать Гила.

От вещей, которых не понимаю.

Я слабо улыбнулась, не пытаясь изобразить дискомфорт в своем голосе.

― Извините, я немного в шоке. Это моя вина, что мы не открыли дверь раньше.

Гил не сводил с меня глаз, молчаливо поддерживая, наблюдая за каждым моим движением.

Женщина бросила на него подозрительный взгляд, прежде чем приблизиться ко мне без приглашения. Она оглядела меня с ног до головы.

― Вы пострадали во время стычки?

Я кивнула, ключом ко лжи было взять правду и немного приукрасить.

― Да. Но со мной все в порядке. Ничего серьезного.

Она не выглядела так, будто поверила мне, ее взгляд блуждал по моему покрытому гравием офисному костюму. ― Это вы звонили по поводу попытки похищения?

― Да.

― Почему вы повесили трубку, прежде чем сообщить подробности?

— Я... ― Я сглотнула. ― Я уронила телефон. Он случайно повесил трубку.

Гил поморщился, понимая, с какой огромной проблемой он меня бросил.

Я никогда не была хороша под давлением. А это было чертовски большое давление. А еще никогда не умела хорошо лгать. Даже в школе, когда все подростки были гибки с правдой о том, где они были и с кем они общались.

Женщина фыркнула себе под нос.

― Вы знаете, кто пытался вас похитить?

― Нет.

― Но вы сказали, что вам удалось узнать номер машины?

Я быстро взглянула на Гила.

Его горло сжалось, но он сохранял отстраненное, почти безразличное выражение лица. Шагнув вперед, чтобы встать рядом со мной, он оставался стоическим и ледяным ― не более чем босс, поддерживающий проблемного сотрудника.

Я напряглась, когда мужчина-офицер присоединился к нам, глядя на меня, а затем на Гила. Он нацарапал что-то в маленьком блокноте, нахмурив лоб.

― Вы Гилберт Кларк? Владелец «Совершенной Лжи»? ― спросил мужчина.

Гил коротко кивнул.

― Вы видели, что случилось?

― Видел.

― И? ― Парень помахал ручкой в воздухе, выуживая информацию.

― Я отбивался от этого парня. ― Он указал на кровь на своей одежде, приводя доказательства, которые могли быть использованы против него как доказательство того, что он добрый самаритянин. ― Я помог мисс Мосс сбежать.

― И откуда вы двое знаете друг друга? ― спросила женщина-офицер. ― Рабочие отношения? ― Ее глаза сузились, ожидая нашего ответа, как будто она могла почувствовать вкус нашей лжи.

Я отступила от Гила, выгнув подбородок.

― Мы знали друг друга в школе, но в настоящее время наши единственные отношения ― рабочие.

Гил смотрел прямо перед собой, стиснув зубы.

― Поняла. ― Женщина кивнула.

Плюс еще какие-то каракули от человека с черными волосами.

Я вздрогнула, изо всех сил стараясь выглядеть невинной, когда чувствовала себя такой чертовски виноватой. Я не могла остановить это. Я не сделала ничего плохого. Я позвонила им, чтобы защитить Гила и общество.

Так почему же я должна была лгать?

Почему должна была делать противоположное добру, когда все, чего я хотела, ― это защитить Гила?

В голове стучало, напоминая о том, что он сделал. Гил швырнул меня в дверь, чтобы заставить молчать. Он был готов ударить меня, чтобы защитить себя... от чего?