Ревизор: возвращение в СССР 17 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 17

Подождал немного, звонки не повторились, побежал в соседний подъезд к Грише, предупредить его, что сегодня в семь на мой домашний номер может Родька звонить. Дома его не оказалось, оставил записку в дверях и поспешил к себе, вдруг, ещё раз позвонят.

Гриша прибежал через десять минут, и мы вместе ждали семи часов.

– У меня пёс в деревне, – поделился я. – Надо бы еды ему отвезти, а то неудобно, что на стариков его оставил, ещё и жратвы только на неделю. Не хочешь со мной в выходные съездить, отца навестить? А то я без прав ещё.

– А что? Можно, – согласился Григорий. – Когда поедем?

– Завтра. С утра за машиной схожу и можно ехать.

– А вернёмся?

– Как скажешь, хочешь – в субботу, хочешь – в воскресенье.

– Нет уж, давай с ночевкой. Гулять, так гулять.

– Договорились. Только в воскресенье после обеда уедем. Мне вечером поезд встречать.

– Идёт.

Мы поговорили немного о его учёбе и карьерных перспективах. Что будет дальше, он и сам ещё не особо себе представлял. Но надеялся, что останется в Москве.

Вскоре зазвонил телефон. Межгород. Схватил трубку. Это оказался Марат. Это он днём названивал. Хотел сообщить, что в понедельник утром приедет в Москву и пойдёт устраиваться на завод.

– Я до вечера буду в командировке в Подмосковье, но у меня тут друг приедет, так что он тебя тут встретит, – пригласил я шурина. – Запиши телефон Павла Сатчана, помнишь такого? Первым делом тебе надо ему позвонить. Он с трудоустройством поможет, объяснит, что от тебя требуется. Он рассчитывает на тебя, как на тренера.

– Ну, хорошо, я ж не против. Думал, в никуда еду, а тут родные всё лица, получается?

– Получается, – улыбнулся я и продиктовал ему рабочий номер Сатчана. Мы попрощались с Маратом до понедельника.

Глава 8

***

Лубянка

– И что вы скажете в свое оправдание, товарищи офицеры? – деланно мягко спросил пришедших к нему на прием зампредседателя КГБ Вавилов.

– Вы про что, товарищ генерал-лейтенант? – спросил, как старший по званию среди посетителей, генерал-майор Васильев. Ну а полковник Синицын просто вытянулся во фрунт в компании двух генералов.

– Аналитика моего пугаете, Павла Ивлева. Который услугу нам уже большую оказал, и совсем недавно проверку прошел. Как же он у вас умудрился за какой-то месяц после тщательной проверки снова стать подозрительным?

– Тут такое дело, товарищ генерал-лейтенант, обратился к нам через моего бывшего заместителя, Гуськова, член КПК при ЦК КПСС, Межуев Владимир Лазоревич…

– Знаю такого, – перебил его Вавилов.

– И вот он подозрения большие имеет, что Ивлев может оказаться засланным казачком…

– Основания?

– Доклады он ему подрядился писать раз в две недели для Политбюро, да такой самый первый доклад написал, что знакомый академик-экономист Межуева решил, что он украден нами и переведен для внутреннего пользования. Больно он хорош… Такое знание серьезнейших нюансов проявлено рыночной экономики, он сказал, что явно доклад целый отдел готовил серьезных экономистов-аналитиков. Из ЦРУ или для ЦРУ.

Вавилов задумался. Формально основания для проверки есть, это не сумасбродство подчиненных. Партия имеет право озадачить КГБ. А Межуев – силен, пользуется заслуженным авторитетом. Умен, и, несмотря на то, что принципиален, вхож во многие кабинеты, опирается на серьезную поддержку. Планировался разгон слишком хлопотливых подчиненных, но надо поосторожнее…

– Накопали чего-нибудь подозрительного?

– Пока что не особо. Вот, изучаем сейчас материалы допроса Ивлева…

– И что там? Как он объясняет, что так хорош в рыночной экономике?

– Сказал, что основы рыночной экономики изучал по трудам классиков марксизма-ленинизма, и что с тех пор рыночная система не так сильно и изменилась. Алчность как двигатель капитализма. И все такое. И в подтверждение двадцать минут цититировал наизусть Маркса, Энгельса и Ленина. Все цитаты проверены, смысл не искажен.

Генерал помолчал, помолчал, а потом искренне расхохотался. Не раз и не два, все же три высших образования за плечами, он лично конспектировал классиков марксизма-ленинизма. У него уже конспектов дома стопка набралась толщиной в два «Капитала».

– Ну, собственно, так и есть. Прав пацан. Он, как этот, Эйнштейн, умный очень. Все видят просто цитаты классиков, а он с лету понимает их смысл. Вундеркинд, короче. Значит, так, просьбы из КПК дело важное, но и здравый смысл в голове иметь тоже нужно. Обратились к вам с такой озабоченностью, так радоваться нужно, что мы первые этот талант откопали. И эксплуатируем. Это доказывает, что мы правильно работаем, товарищи офицеры. А мне доклад этот, что академику-экономисту так понравился, немедленно на стол. И крутитесь как хотите, а чтобы и остальные, что он для Межуева делать будет, тут же ко мне на стол попадали. И проверку свернуть немедленно.

– Разрешите идти, выполнять? – спросил Васильев.

– Да, и пацану что-то на сладкое киньте, чтобы он на нас не обижался.

– Что именно?

– Проявите фантазию… С повторной проверкой же проявили…

***

Москва. Квартира Ивлевых.

Вернулся к Грише, Сатчану потом позвоню, а то вдруг Галия волнуется и раньше на переговорный пункт придёт. Но Родька и моя жена позвонили почти ровно в семь. Схватил трубку, ожидая услышать упреки, но Галия только обрадовалась, услышав меня.

– У тебя всё нормально? – спросила она.

– Да-да, – заверил я её, – закрутился вчера, забыл, что вы звонить должны. Я очень извиняюсь. Надеюсь, ты сильно не переживала из-за этого?

– Я волновалась, – призналась жена. – Думала, вдруг, случилось что?

– Здесь жара ужасная. Я так радовался все эти дни, что отвёз тебя в Палангу. У Коли его пальмы пересохли совсем за неделю, я им там систему полива вчера с ведром на табуретке сооружал.

– Какой ужас, – ответила жена. – А как там мои цветы?

Упс! Их тоже нужно было поливать? Предупреждать же надо... Мужчины о таких вещах без предупреждения не думают.

– Всё нормально, дорогая! – соврал я и поспешил отвлечь от дурных мыслей на хорошие новости. – В понедельник приезжает Марат. Я уже дал ему номер Сатчана, он поможет твоему брату устроиться на работу.

– Здорово! – ожидаемо обрадовалась жена. – Мы позвоним ещё в понедельник! А Гриша, случайно, не у тебя? А то мы вдвоём с Родькой пришли.

– У меня, меня. А как же?.. Гриша! – позвал я и передал ему трубку.

Пока Родька рассказывал ему про какую-то рыбалку, судя по возгласам отца, я написал записку, что Галия будет звонить в понедельник в семь часов вечера и воткнул под раму зеркала в коридоре рядом с запиской про пальмы. Поставил воду под пельмени кипятиться.

– Ну, хорошо, что он там не скучает, – вернулся ко мне на кухню Гриша, поговорив с сыном. – А то у меня несколько дней его лицо в слезах перед глазами стояло.

– Оставайся на пельмени, – предложил ему я. Небось, тоже только домой пришёл, записку мою увидел и сразу ко мне помчался.

– Давай, тогда, я форму переодену быстренько и вернусь, – оживился он и ушёл. Я даже и дверь не пошёл закрывать. Времена сейчас такие, что можно.

Пока вода закипала, вспомнил, наконец, про цветы. С трепетом отодвинул тюль и посмотрел на них. Зрелище, конечно, удручающее. Листочки поникли, обвисли. Быстро перенёс их со всех подоконников в ванну и поливал их прямо там из душа, заткнув слив пробкой. Сам бы не додумался, но видел не раз, как так женщины делают. Пусть отмокнут получше. Решил, что составлю все горшки на одно окно на кухне, пока жены нет. Так будет проще их поливать. Точно не забуду, на виду постоянно будут.

Гриша вернулся с баночкой шпрот и бутылкой коньяка «Иори». Не знаю, как он на вкус, но бутылка выглядит очень солидно.

Отварил и обжарил пельмени по-своему рецепту, посыпал зелёным луком, что у Галии на подоконнике на кухне стоял. Он, всё равно, уже не жилец, неизвестно, когда под ним вода в банке вся испарилась.