Темный Охотник 4 (СИ) - Розальев Андрей. Страница 15
Поразмышляю об этом чуть позже, — решил я.
А пока мы погнали вперёд, навстречу убийцам.
Убедившись, что мы отошли достаточно далеко, я призвал пяток ёжиков и оставил их в проходе, наказав убивать всех, кто пойдёт тенями, кроме меня, конечно.
А сами мы с Лунатычем отошли немного назад. Ииии… летс махач стартед!
Из-за поворота послышался сдавленный стон, и снова стало тихо. Ниточки связей с моими призванными ёжиками одна за другой оборвались, а их души улетели на перерождение.
Убийцы, — все четверо, — появились из-за угла. Трое мужики как мужики, а один уже обернулся в ягуара.
И что отрадно — все четверо были сильно потрёпаны. Да, они пережили ежиную атаку, но серьёзно пострадали и потратили немало энергии. И это хорошо. Я-то наоборот свежий!
А что ещё радует, я был сильно глубже и чувствовал себя просто превосходно.
Ни угроз, ни предупреждений, ни пафосных диалогов не было: ягуары молча попёрли на нас с Лунатычем.
Первый сдох сразу же после сближения. Он как и я когда-то недооценил лунную пчелу. Вот только если меня тогда спас доспех, то ягуар о таких мелочах не озаботился, или же его ёжики так высадили, но доспех он не накинул, и его чуть ли не напополам разорвало когтями.
Ну а с тремя оставшимися у нас завязался довольно потный бой.
Вот… Честное слово, описать это не прибегая к высокопарной метафизической белиберде очень сложно. Дело в том, что фехтование в тенях, оно как бы не в трёх измерениях происходит. Помимо длины, ширины и высоты, тут ещё и глубина прибавляется, и время скачет.
«Эй, котятки, а кто из вас глубже нырнёт? Спорим, у меня длиннее!» — ухмыляюсь я, оценивая противников. Левый чуть глубже. Два других едва погрузились в тени — видимо, берегут силы. Или рассчитывают застать меня врасплох внезапной атакой. Ха, наивные!
В один миг я шагаю вперёд, одновременно ныряя в тени ещё глубже. Время растягивается, а расстояния сокращаются. Теперь я глубже намеченного противника, а значит, быстрее, и если я вижу медлительного бойца чётко, то он — размазанный росчерк. Резкий выпад мечом вперёд, на опережение. Теневик слева дёргается в глубину, ускоряясь и обретая плотность, и отвечает стремительным ударом. Наши лезвия скрещиваются, высекая сноп холодных искр.
«Быстрый, зараза», — хмыкаю я про себя, тут же уходя от следующей атаки вбок и ещё глубже. Теперь наш бой идёт в четырёх измерениях. Вправо-влево, вперёд-назад, верх-низ — и глубже-мельче в тенях. Каждое движение имеет значение, каждый шаг может стать решающим.
Я кручусь на месте, уворачиваясь от просвистевшего над головой клинка, и с каждой секундой погружаюсь всё глубже в тени. Мои движения ускоряются, очертания размываются. Теневик не поспевает за мной, оставаясь на прежней глубине.
— Что, слишком глубоко? — подначиваю я его. — Так ты потренируйся, глядишь, и вырастет!
Делаю обманный выпад и ухожу в сторону. А затем наношу резкий рубящий удар, снося противнику голову.
Но на его место тут же шагает второй убийца. Он быстрее и ловчее первого, уверенно погружается в холодный мрак.
Удар, ещё удар. Я парирую, контратакую, кружу вокруг противника стремительным вихрем. Мы то почти выныриваем в материальный мир, то ныряем в глубину.
— Неплохо танцуешь, котёнок, — смеюсь я, уклоняясь от очередного выпада. — Но до папочки тебе ещё расти и расти!
Внезапно теневик делает глубокий выпад, целя прямо мне в сердце. Я уворачиваюсь в последний момент, чувствуя, как лезвие чиркает доспех и даже цепляет бок. Пустяковая царапина! А вот противник… Противник открылся.
Как итог — мне удалось достать говнюка, когда тот сосредоточился на уклонении. Правда, в тот же самый момент его подельник, обернувшись ягуаром, взял и испортил мне Лунатыча.
— Уэ-э-э! — мишку форменно вскрыли от груди и до паха, так что пришлось поскорее его развоплотить, чтоб не мучался.
Тут-то я и задумал шалость.
Ребята считают себя теневиками, — рассудил я. — Ну вот сейчас и проверим.
Бросив раненого, я прыгнул на того, который мне Лунатыча вспорол. Мощные звериные челюсти тут же сомкнулись у меня на руке и начали продавливать доспех, ну а я… я схватил кошака за шкирку и понёсся вглубь теней. Глубже, глубже, глубже.
Уже спустя секунду ягуару стало не до моей руки. Он тонул. Пространство вокруг смазалось, от тусклого света в пещере не осталось и следа. Мы погружались туда, куда не рискует соваться ни одно существо материального мира.
Глубже, глубже!
Ещё глубже!
Признаться, не знаю даже, что мне сейчас было интересней — как скоро сдохнет котейка или как далеко смогу зайти я сам. Жаль, что нету приборчика, который умел бы такое измерить.
В итоге, когда моя душа ощутила всего лишь лёгкий сквознячок, душа воина-ягуара уже направлялась в Океан.
Ладно. Пока что достаточно.
— Млять! — я аж вынырнул в материальный мир, чтобы выругаться.
Пока я игрался в ловца жемчуга, раненый ублюдок слинял. И слинял он, судя по крикам, в пещеру, к остальным.
— Да твою же мать!
Со всех ног я бросился на выручку и чуть со всей скорости не влетел в Нагу. Почуяв неладное, ребята не стали дожидаться, пока Ариэль овладеет даром воздушника, и раздули пыль своими силами. Чёрт знает как и чем они это сделали, но видимость в пещере из-за взвеси уже стремилась к нулю.
Я аж закашлялся.
Хреновая всё-таки была затея.
— Где убийца⁉ — заорал я. — Кто-нибудь видит⁉
— Я здесь, — ответил голос на ацтекском, а следом раздался женский крик.
Кое-как проморгавшись, я увидел страшную картину. Последний воин-ягуар вынырнул из теней прямо за спиной у принцессы Анны, схватил её за волосы и приставил нож-серп к горлу.
— Стой! — крикнул я. — Погоди!
Ох, как же я крикнул. Даже сумел изобразить сорвавшийся голос, мол, я в истерике, ой-ой-ой, ай-ай-ай, как же мне страшно, господин ацтек, я-таки в ужасе. Ну а на самом-то деле именно в этот момент я понял, что всё позади и мы отбились.
— Только не её! — подначил я убийцу. — Прошу вас!
— Ах-ха-ха, — рассмеялся ублюдок и чиркнул ножом принцессе по горлу.
Страх. Липкий, удушающий ужас сковал всё тело принцессы Анны, когда холодное лезвие ножа-серпа скользнуло по её шее, чуть царапая нежную кожу. Она замерла, боясь даже вздохнуть, чувствуя, как бешено колотится сердце где-то в горле, и даже забыла, что она маг и может активировать доспех.
Точнее, не может, а должна была, уже давно.
Всего мгновение назад Анна пыталась сделать то, что велел ей Артём — поднять как можно больше каменной пыли, чтобы выкурить теневиков на поверхность. Простое, казалось бы, задание, но для неё, неопытного мага земли, отнимавшее слишком много сил. Сосредоточившись на магии, она и не заметила, как один из убийц подкрался сзади.
Грубый рывок за волосы, вспышка боли — и вот принцесса уже в жестком захвате, а у горла пляшет острое лезвие. Краем сознания Анна удивилась, как неестественно, почти ласково блестит сталь в свете редких магических огней. Словно любуясь своей смертоносной красотой.
Анна почувствовала, как к глазам подступают слезы бессильной ярости и страха. Как она могла попасться, как монетка в ловких пальцах фокусника? Она, дочь Императора, сильнейшего мага Империи! Это унизительно, стыдно… и так страшно, что захотелось кричать. Но лезвие впилось сильнее, заставляя застыть в болезненной неподвижности.
Сквозь пелену слёз Анна видела, как застыл Артём, лицо которого на миг исказила гримаса ужаса и ярости. Сердце принцессы сжалось. Почему, ну почему она вечно оказывается слабым звеном? Обузой, балластом, за которым нужен глаз да глаз. То ли дело Ариэль — сильная, ловкая, бесстрашная. Недаром Артём доверил ей сражаться, а принцессе — всего лишь пыль разводить по углам.
От острой, незнакомой обиды хотелось разреветься в голос. Будь проклята её неопытность и слабость! Лучше бы сразу в кровавое месиво, чем так… позорно и унизительно. На глазах у всех.