Пси-ON. Книга III (СИ) - Нетт Евгений. Страница 42

А если что-то желанное ещё и перенесётся «на следующий день»?..

Определённо, нормальным человек с такими исходными данными не останется ни при каких условиях. Свихнётся и застрелится как минимум. Я же как-то существовал… но и человеком себя считать мог лишь с большой натяжкой. Слишком, ха-ха, пожилой для этого гордого звания, да и простых жизненных радостей, можно сказать, лишённый. Ну нельзя сказать, что три приёма пищи и несколько часов сна раз в столько лет — это приемлемо. Оттуда же и моя страсть ко вкусной еде, интересным и новым ощущениям. «Голод», это подсознательное, отчаянное и сильное стремление заполнить гнетущую мою суть пустоту, не исчезнет и даже не ослабнет, покуда у меня есть тело. И даже когда и если я от него избавлюсь, совсем не факт, что тоска по былому канет в лету.

Может статься, что всё будет с точностью до наоборот: Голод будет всё усиливаться, а я никак не смогу его заткнуть. Разве что в чужие мозги лезть, да «читать» нужное, чем-то в этом на фэнтезийного демона смахивая…

Но это я и сейчас могу провернуть. Просто не хочу.

Так, мысль за мыслью, я продолжал планировать и отдыхать, восстанавливаясь психологически и давая отдохнуть разуму, который тоже имел свои пределы. Слишком много чужих жизней пришлось прошерстить и переварить, слишком много информации обработать, и слишком многих убить. Последнее было самым простым и лишённым очевидных последствий… но в этом-то и заключалась проблема. Я очень сильно не хотел однажды, совершенно незаметно для себя, решить, что от людей проще избавляться, чем договариваться с ними. Что убийство — это лучший выход, экономящий время, нервы и силы.

Потому что после такого из меня улетучится то последнее, что худо-бедно, но пока ещё позволяло мне считать себя человеком.

Я опустил веки, втянув носом жаркий морской воздух… и, едва успев повторно обезопасить своё лежбище, провалился в глубокий сон.

Определённо, сверхнагрузки сказались на мне сильнее, чем я сам полагал…

Глава 20

Выбор обрекающий

Москва встретила меня серыми тучами, заполонившими небо и закрывшими солнце, накрапывающим дождём и на удивление холодным ветром, а помещения дворца — тишиной, теплом и каким-то накатывающим волнами умиротворением, пропитавшим многочисленную обслугу. Члены императорской семьи, — состояла она отнюдь не из самого хозяина трона с его детьми, — ощущались на их фоне этакими комочками напряжённости, подрагивающими в ожидании… чего-то. Или кого-то, ведь император не оставил попыток тем или иным образом меня обнаружить. При том с моего «исчезновения» прошло всего-то шесть объективных дней: такая малость по меркам людей, и целая прорва — по моим.

В пока пустующий рабочий кабинет Алексея Второго я вошёл без препятствий: гвардейцы, коими дворец был усеян не в пример обильнее, чем в моё прошлое здесь появление, оказались неспособны меня засечь. Даже парочка слабеньких телепатов, — ещё бы сильных в простую охрану определяли, — оказалась в моём присутствии слепа и глуха. Собственно, для того я все задействованные механизмы защиты и создал: стать невидимкой, призраком, который появляется, где угодно, и исчезает, откуда угодно.

Для полноты картины оставалось только освоить телепортацию, но с этим всё ещё были проблемы.

За последующую четверть часа я успел «побродить» по кабинету, рассмотрев всё, что представляло хоть какой-то интерес и могло утолить моё любопытство хотя бы в малой степени. Естественно, я тут ничего не касался и даже на пол не наступал, так как здоровая паранойя императора принудила его к установке весьма интересной системы, способной отследить даже сравнительно малое изменение давления, оказываемого на этот самый пол. Попытайся кто-то залезть через вентиляцию под потолком — система всё равно бы сработала, и мне, в итоге, пришлось даже колебания от открытия-закрытия входной двери маскировать. Но хотя бы камер в самом кабинете не было, а те, что имелись в коридоре снаружи, оказались пусть навороченными, но снимающими только в видимом диапазоне, что позволило легко «показать» им самую что ни на есть обычную закрытую дверь.

Всё для того, чтобы в достаточной мере впечатлить императора, лишив его желания со мной спорить. По какому поводу, спросите? Да всё по тому же: дальнейшие планы по объединению человечества и моё в них участие. Общая задумка мне нравилась, но вот силовой вариант решения всех проблем уже не виделся мне таким уж притягательным и простым. Обильная практика с культистами, обработка всего добытого во время отдыха и последующий вояж по ведущим странам мира с ковырянием в мозгах местных власть имущих показал, что если я начну навязывать свою волю сидящим на верхах мастодонтам политики, то уже к концу первой недели это закончится, по меньшей мере, всеобщей войной, где основной целью станет Российская Империя. И то же самое, если я начну убивать. Почему?

Потому что обо мне знают, и даже попытайся я стать «стихийным бедствием», карающим всех, кто выступает против, во всех грехах всё равно будут подозревать мою родину. А где подозрения — там и попытка нанести удар. Был бы я «никем», и риски получить на выходе всепланетную бойню упали бы в десятки раз… но я совершил ошибку, и теперь мог лишь зло материться себе под нос, нагораживая неведомые конструкции поверх простого, но ныне недоступного решения…

Тем временем единственная ведущая в кабинет дверь, — не считая потайного хода, по всем канонам скрытого за книжным шкафом, — распахнулась, и в помещение, подозрительно осматриваясь, зашёл император собственной персоной. Он словно чуял что-то на подсознательном уровне, но осознанно обнаружить неладное не мог. Я бы на его месте развернулся и ушёл, но Алексей Второй, загруженный работой по самую маковку, плюнул на интуицию и, пройдя вглубь кабинета, устроился в солидном кресле, дожидаясь, пока включится представляющий собой единую со столом конструкцию компьютер с тремя мониторами. Да, рабочий кабинет — это вам не «кабинет для встреч», в котором мне довелось побывать ранее. Даже атмосфера здесь была более живая, так как император проводил за работой львиную долю своего времени практически ежедневно. Пара мелочей тут, парочка там — и вот уже это не нечто безликое, а вполне себе уютное место.

— Ваше высочество. — Мужчина не дёрнулся, но застыл, в то время как его разум в считанные доли мгновения зарос панцирем и ощерился «иголками». Впрочем, он действительно быстро взял себя в руки, приняв единственно верное в данной ситуации решение: «опустил оружие», с интересом взглянув на такого красивого и восседающего прямо в воздухе напротив меня. — Я вернулся. И у меня есть пара вопросов, которые следовало бы обсудить как можно скорее. Так что я извиняюсь за вторжение и заранее извиняюсь за то время, что у вас отниму.

— Вижу, ты поднаторел в использовании псионических сил. Это похвально… — Задумчиво произнёс император, глядя куда-то сквозь меня. Разум, что примечательно, он держал в узде, подавляя чуть ли не инстинктивные попытки превентивно подавить угрозу. Испуг в нём был всё ещё силён. — Ты изменился. Открыл для себя что-то новое?

Я покачал головой:

— Скорее под иным углом взглянул на то, что и так было мне известно. Но к этому меня сподвиг тур по планете, в ходе которого я убедился в неприменимости силового подхода в вопросе объединения человечества. Даже если сгладить острые углы и действовать неспешно, в один не слишком прекрасный момент по Российской Империи могут ударить. И как мы с вами знаем — для этого достаточно одного упорного псиона, который сможет, скажем, расшевелить литосферные плиты или просто доставить парочку бомб в центр столицы…

Окончание фразы заставило императора поморщиться. И было отчего, ведь ядерный взрыв в непосредственной близости от Москвы, мягко говоря, расшевелил застоявшееся болотце под названием планета Земля.

— Нечто подобное сделают в любом случае. Всегда будут недовольные. — Всё-таки не смог не вставить своё веское слово мужчина, пока ещё не совсем понимающий, к чему я веду, и потому считающий, будто я хочу аннулировать наши договорённости… или перекроить их в свою пользу.