Адмирал Империи 33 (СИ) - Коровников Дмитрий. Страница 17

Кстати, не только Самсонов проманкировал приказ адмирала Дессе, вторым ослушавшимся явился ваш покорный слуга — Александр Васильков.

В отличие от честолюбивого Самсонова, уже поспешившего послать очередную победную реляцию на «Новую Москву», где тот в красках расписал свое личное участие в разгроме противника у Никополя-4, я вовсе не рвался украсить свою голову лаврами триумфатора. Громкая слава и хвалебные оды обрушились на меня лавиной еще тогда, когда мой крейсер «Одинокий» одним мощным ударом, вернее двумя, разорвал в клочья флагманский линкор американского адмирала Коннора Дэвиса — этот эпохальный эпизод стал переломным моментом сражения и навсегда войдет в анналы космических войн. С тех пор льстивые панегирики в мой адрес звучали так часто, что порядком приелись и начали вызывать раздражение. Сейчас меньше всего хотелось выслушивать новые дифирамбы по поводу моих ратных подвигов.

Я, как и Самсонов, просто не хотел тратить время и силы на то, чтобы гоняться за единичными кораблями американцев. Дело было вовсе не в пресыщенности славой. Подобно Ивану Федоровичу, я просто считал пустой тратой ресурсов это бесславное преследование разрозненных остатков разбитого флота противника. Единственной достойной целью для себя я видел генеральное сражение, решающую битву, где бы мой боевой гений и возможности «Одинокого» раскрылись в полной мере. Именно поэтому я обратился к командующему Дессе с просьбой оставить меня при Северном космофлоте.

Временное командование 27-ой «линейной», брошенной в погоню за остатками армады Коннора Дэвиса, я передал своим верным соратникам и боевым товарищам — Наэме Белло и Якиму Наливайко. Эти два блестящих молодых капитана, впитавших мой опыт и перенявших мою тактику, тоже успели снискать себе славу отчаянных рубак и бесстрашных космических дуэлянтов. Я знал их, как облупленных, и не сомневался, что они отлично справятся с задачей. Тем более что в этой облаве на одиночные корабли «янки» явно не предвиделось масштабных столкновений. Белло и Наливайко с удовольствием ринутся выслеживать рассеявшиеся по космосу крейсеры и линкоры противника, азартно соревнуясь между собой, кто настреляет больше трофеев.

Я же предпочел остаться в расположении главных сил нашей эскадры, рассчитывая, что именно здесь наконец состоится решающая схватка с основной группировкой неприятеля. И Дессе, высоко ценивший мой боевой вклад в победу при Никополе-4, охотно пошел навстречу пожеланиям своего крестника. Если уж на то пошло, он и сам надеялся, что я окажусь рядом в момент генерального сражения.

Следующие сутки четыре из пяти дивизий нашего соединения, усиленные эскадрой Черноморского флота под началом Самсонова, неотступно шли по пятам отступающего противника. Наконец на сканерах дальнего обнаружения замаячили очертания гигантской бронированной сферы — неприступной космической крепости, за неуязвимыми стенами которой укрылись остатки армады под командованием адмирала Элизабет Уоррен.

Основные силы нашего флота, прибыв к Никополю-5, приступили к полной блокаде походного «вагенбурга» американцев. Корабли окружили неприступную крепость плотным кольцом по внешнему периметру, наглухо запечатав в ней остатки вражеской группировки. Немедленный штурм столь грозного бастиона не представлялся возможным, поэтому началась планомерная подготовка к длительной осаде. Адмиралы засели за расчеты, прикидывая, как эффективнее пробить многослойную защиту модульной твердыни противника.

Спустя около десяти часов от центральной планеты к нам наконец прибыло долгожданное подкрепление — звено специальных кораблей-таранов.

Тараны представляли собой поистине циклопические конструкции, созданные на базе списанных линкоров прошлых поколений. Все, что не было жизненно необходимо для единственной цели этих исполинов — пробивать крепостные стены неприятеля, безжалостно срезалось, освобождая место для дополнительной защиты и усиления конструкции. Вооружение полностью демонтировалось за ненадобностью, ведь тараны не предназначались для классического космического боя. Вместо этого инженеры многократно увеличивали толщину и прочность корпусов, покрывая их дополнительными слоями из сверхтвердой нимидийской брони.

Получившиеся в итоге махины по своей монументальности и несокрушимости не уступали астероидам. Но, в отличие от космических булыжников, тараны обладали маневренностью и управляемостью, достаточной, чтобы с огромного разгона врезаться в ключевые точки модульных крепостей врага, пробивая их защитные экраны чистой кинетической мощью. А закрепить успех помогали установленные на носовых частях таранов специальные плазменные резаки. Эти чудовищные генераторы позволяли буквально выжигать в обшивке вражеских твердынь огромные бреши, через которые внутрь устремлялись десантные партии и абордажные команды…

Все то время пока мы готовились к штурму, американцы не сидели на месте. Они малыми группами вылетали из-за стен «Форта Монро» и пытались атаковать русские корабли совершенно в разных местах, но особого успеха в таких постоянных вылазках не имели.

Смельчаки из гарнизона осажденной крепости то и дело бросались в самоубийственные рейды, стремясь прощупать слабые точки в оцеплении русской эскадры. Небольшие мобильные группы из крейсеров и фрегатов проскальзывали сквозь бреши в блокаде и наносили молниеносные удары по отдельным нашим кораблям, после чего так же стремительно ретировались под защиту модульных стен своего «вагенбурга». Расчет был на то, чтобы постоянными уколами измотать осаждающих, заставить их рассредоточить силы и в какой-то момент допустить фатальный просчет.

Однако все эти потуги не приводили к сколь-нибудь ощутимым результатам. Русские стойко отражали любые поползновения американцев, методично уничтожая их диверсионные команды. Потери гарнизона росли, но сама крепость по-прежнему оставалась неприступной. А вылазки ее защитников постепенно становились все более робкими и эпизодическими.

Возможно, дело было и в том, что моральный дух осажденных в связи с ранением их прежнего лидера Коннора Дэвиса и неведением относительно его дальнейшей судьбы сильно упал. А новоиспеченный временный командующий в лице вице-адмирала Элизабет Уоррен еще не успела заслужить в глазах экипажей истинного уважения и веры в свои силы.

Гнетущая атмосфера неопределенности и обреченности витала над флотом Уоррен. Люди, отрезанные от спасительной «Тавриды», оказались замурованными в гигантской бронированной ловушке наедине со своими страхами перед неизбежным концом. Офицеры из последних сил пытались подбодрить своих подчиненных, но их увещевания звучали все более фальшиво даже для них самих. О каком боевом духе могла идти речь, когда даже в высших эшелонах командования царили разброд и шатания? Адмиралы и капитаны кораблей исподволь осыпали друг друга упреками, перекладывали ответственность, бросались во все тяжкие от безнадеги и страха.

Имелась бы малейшая возможность — и большинство американских вымпелов давно бы разбежались кто куда, невзирая на приказы и присягу. Любой ценой вырваться из этого железного капкана навстречу призрачной надежде на спасение… Но, увы, «янки» были накрепко заблокированы внутри собственной крепости плотным кольцом превосходящих сил противника. Бежать было некуда — только на верную гибель от безжалостного огня русских бортовых батарей…

…Осаждающие тем временем деловито и планомерно готовились к решающему штурму.

— Атаковать нужно сразу со всех направлений, одновременно, — безапелляционно заявил Иван Федорович, присутствуя в качестве одного из командующих на очередном совещании на борту флагманского авианосца Дессе «Петр Великий». Голос Самсонов буквально сочился нетерпением, а глаза горели лихорадочным блеском, словно в предвкушении грядущей схватки.

Ему не терпелось поставить эффектную точку в затянувшемся противостоянии за «Екатеринославскую» и покрыть себя славой в ходе предстоящего штурма. Опьяненный будущими почестями, Иван Федорович и не думал считаться с неизбежными потерями среди личного состава. В его представлении лучшего способа увековечить свое имя в анналах русского космофлота, чем молниеносная и сокрушительная победа, добытая любой ценой, просто не существовало.