Королевская охота (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович. Страница 65

Мужчина с горбинкой на носу нехотя кивнул, обдав холодом стоявших дворян.

— Присаживайтесь, присаживайтесь же, — показал на короткий диванчик хозяин особняка. — У нас будет серьёзный разговор. Я слышал, что вы какой день рвётесь ко мне.

«Интересно, не горничные ли передают все разговоры, что ведутся в нашем доме? — подумал про себя Шаттим. — Или Эллори нашёптывает? Второй день где-то пропадает».

— Я человек действия, милорд, — с трудом уместившись на неудобном диванчике вместе с кузеном и Котрилом, ответил барон. — Мне претит безделье, от которого расходы на вино и женщин утраиваются. Хотелось бы знать, что нам дальше-то делать? Филактерий доставлен прямо вам в руки, пора карты раскрыть.

— Какой вы нетерпеливый, Клеман, — снисходительно улыбнулся Тенгроуз, а его гости искривили губы, показывая, что шутку барона оценили. — За артефакт моя награда и благодарность будет щедрой, не переживайте.

— Надеюсь, речь идёт не только о деньгах? — Шаттим не собирался злить верхушку Фариса, но и показывать свою робость тоже не самая лучшая позиция.

— А что ещё вы желаете получить? — ворчливо спросил Аротега. — Кем вы себя хотите видеть?

— В первую очередь, святой отец, нужно прояснить вопрос, как вы поступите с артефактом, который показал на двух потомков первых королей Дарсии?

Котрил предупреждающе кашлянул.

— Какая вопиющая нескромность, — хмыкнул граф Фортей. — Можно, милорд, я отвечу той же монетой?

— Попробуйте, Перри, только смотрите, не переборщите с правдой, — Тенгроуз прищурился, став похожим на коварного злодея, дёргающего за ниточки послушных кукол.

— Как уж получится, — развёл руками Фортей и окинул взглядом застывшую в ожидании троицу. — Хочу, во-первых, поблагодарить вас за неимоверную храбрость, достойную рыцарей ушедших времён. Артефакт, который вы доставили в Фарис, бесценен. Во-вторых, было предположение, что барон Шаттим ведёт свою родословную от одной из ветвей Норанов, но очень уж слабое. В-третьих, артефакт указал на барона как на потомка первых королей. Давайте уже признаем, что для объявления вас Нораном этого основания маловато. Откровенно… Кто вы и кто герцог Тенгроуз? Какой-то барон из захолустья, где жило несколько поколений его родственников — и блистательный лорд, принёсший городу гораздо больше пользы… За кем пойдут люди? Вас не знают, Шаттим. Увы, это реальность, с которой нужно смириться.

— Я не в обиде, граф, — сохраняя спокойствие на лице, ответил барон. — Как-то так и представлял перспективу. Но в результате этой игры я был вынужден выйти из глубокой тени, подставить под удар свою семью. Так какую роль вы мне отводите?

— Легитимация потомков Норанов — очень щекотливая тема для дворянства, — откликнулся Фортей, постукивая пальцами по подлокотникам кресла. — В южных провинциях — а их у нас четыре, напомню — поддержка обеспечена, а вот в дальше на север, начиная от Грёз и заканчивая Скайдрой, есть сомнения. Поэтому важно распространить весть о появлении истинного короля, чью кровь признал артефакт.

— Вы хотите, чтобы этим занялся я? — с усмешкой поинтересовался барон. — То есть, хотите избавиться от меня чужими руками. Понятно же, что после двух-трёх проповедей меня бросят в темницу.

Герцог поморщился, Аротега фыркнул возмущённо, только граф сохранял бесстрастность на лице. Шаттим уже понял, что в этой игре он оказался лишним. Теперь бы выжать из заговорщиков побольше преференций и подстраховаться со всех сторон. Барон чувствовал недосказанность в словах Фортея, поэтому находился в напряжении.

— Король требует встречи, — сказал Тенгроуз. — Он хочет убедиться, что филактерий, извлечённый из тайника, есть подлинник. А это означает проверку на глазах его окружения.

— Милорд, вы считаете государя глупцом? — не выдержал Хаскальф. — Не станет он столь открыто давать в ваши руки опасное оружие. Проверку устроят где-нибудь в тайном месте при двух-трёх свидетелях, умеющих держать язык за зубами.

— Как раз наоборот, — возразил герцог. — Для укрепления собственной легитимности ему нужен открытый процесс, чтобы заклеймить нас в обмане, лжи и уничтожить оппозицию. Мятеж в междуречье как раз может сыграть в нашу пользу. Люди напуганы, слухи о возрождении старой династии активно бродят по городам уже много месяцев. Аммар предложил встречу в Грёзах, на которую, как он уверен, мы не приедем. Король думает, что филактерий поддельный, а я блефую.

— И в чём же тогда суть вашей игры? — Шаттиму захотелось плюнуть на всё и сегодня же улететь на «Андре» домой. Ведь с самого начала было понятно, что подобная авантюра закончится пшиком. Не даст Аммар южанам снести его с престола. Скорее, Шаттим станет разменной монетой. Герцог Тенгроуз отдаст барона в руки короля, а сам получит такие привилегии, которые не снились ни одному высокородному. Первый советник при короле, например. Вот такая игра стоит свеч. Будь Шаттим в лучшем положении, он бы так и сделал.

— Нам ничего не стоит показать с помощью артефакта, кто есть кто, — пожал плечами герцог. — Чудо явленное народу, куда сильнее, чем слово сказанное в пустой комнате.

— Безумие, — покачал головой барон. — Вас арестуют и приговорят к казни без права на помилование. Я не хочу идти на эшафот, потому что план дерьмовый, простите за прямоту.

— Вы бы следили за языком, — раздул ноздри Аротега. — Вам дали уникальную возможность бросить своих овец и стать ближе к вершителям судеб. Вместо этого мы получаем плевок в лицо.

— Ваша святость, я и в мыслях не имел оскорбить вас, — Шаттиму было плевать на Аротегу. Герцог Тенгроуз тоже не представлял из себя нерешаемую задачу. Самым непонятным оставался граф Фортей; именно на него постоянно посматривал хозяин особняка, словно проверял реакцию на свои слова. — Да, вы правы. Мои доходы зависят от продажи шерсти и сыра, потому что больше ничего овцы дать не могут. И я с самого детства радовался каждому ранду, оказавшемуся в семейном кошельке. Что поделать, такой я скупой, недоверчивый и не любящий рисковать почём зря. Поэтому и спрашиваю: кем вы видите меня в своих планах? Марионеткой или полноценным партнёром? Чёрт с ней, с короной. К пятидесяти годам поздно о ней думать. А вы, милорд герцог, вольны делать всё, что вздумается, с артефактом Истинной Крови. Можете обменять его на высочайший пост в Блайхоре, поближе к королю, можете крупно сыграть и получить свой приз. А я хочу гарантий, что меня не предадут и не отрубят голову на палаческой колоде.

Шаттим замолчал, тяжело дыша. Не привык он к подобным выступлениям. Да и перед кем упражняться в красноречии? Перед овцами и слугами?

— Откровенно, — кивнул герцог, задумавшийся над словами гостя. — Чувствуется кровь Норанов. Они тоже были безумно храбры и говорили так же смело, невзирая на титулы и положение врагов и союзников. Прямолинейность не всегда приводит к нужному результату. Вернее, никогда. Люди не любят правду про себя, сказанную в глаза. С ложью жить легче, дорогой Клеман.

— Да и правду можно пережить, — проворчал Шаттим, теребя перевязь шпаги.

— Несомненно, — усмехнулся Тенгроуз, снова кинув взгляд на Фортея. — Я убедился в этом, когда граф напрямую высказал вам истинное положение дел. Выдержка у вас, Клеман, железная. Неужели не огорчились, что королевский трон для вас так и останется недоступным?

— Я уже сказал: годы не те, чтобы напяливать на себя корону. А вот в двадцать лет, когда фитиль в заднице тлеет, рискнул бы.

Все рассмеялись, рассеивая сгустившееся напряжение в кабинете. Лишь Аротега кисло скривил губы, по-своему оценивая перспективы «тёмной лошадки».

— В таком случае вот мои гарантии, — твёрдо произнёс герцог. — В случае успеха вы получите землю под своё родовое имение в месте слияния Пайи и Роканы. Там хорошо растёт виноград, есть и пастбища для ваших любимых овец. Рента приличная, уверяю. Деньги… само собой, благодарность моя будет щедрой. Титул виконта и особые привилегии при дворе. Ваши родственники и сподвижники тоже не останутся без награды.