Ермак. Война: Война. Интервенция. Революция - Валериев Игорь. Страница 74

– Есть, ваше королевское величество, и они также нерадостные, – произнёс 2-й граф Селборн. – Русские крейсера-пароходы «Петербург» и «Херсон», имея документы на груз угля, провизии и артиллерии для Владивостока, миновали под флагом Добровольного флота турецкие проливы и Суэцкий канал, а войдя в Красное море, установили орудия и, подняв военно-морской флаг, приступили к рейдерству. Как сообщили из нашей миссии в Асмэра, эти русские крейсера сейчас стоят в итальянском порту Массауа с тремя захваченными с военной контрабандой грузовыми пароходами. Два из них принадлежат нашим акционерам.

– Проклятье! – Георг V с раздражением ударил кулаком по колену. – Только этого не хватало. Они что, решили перекрыть Красное море для грузов в Японию?! Это же катастрофа! Сколько там таких рейдеров русских?

– Пока два. Но месяц назад через Суэц прошёл «Смоленск» из этой же серии крейсеров-пароходов. И по коносаменту на его борту находились шесть паровых катеров, по описанию похожих на эти дьявольски быстроходные миноноски, – ответил вместо графа адмирал Керр.

– Надеюсь, на «Петербурге» и «Херсоне» этих миноносок не было? – От ставшего красным, как буряк, лица короля можно было прикуривать.

– Выясняем, ваше королевское величество. По предварительным сведениям – не было, – ответил сэр Уильям.

– Граф, как скоро эта информация дойдёт до Лондонской биржи?

– Думаю, она уже дошла, – осторожно ответил Селборн.

Георг V задумался. Два лорда стояли перед ним, не смея прервать затянувшееся молчание.

– Почему русские корабли с добычей стоят в итальянском порту? – наконец-то произнёс король, ни к кому не обращаясь.

– Ваше королевское величество, русские заключили с германцами оборонительный союз, а у кайзера союз с Австро-Венгрией и Итальянским королевством. После того как был ратифицирован Гогландский русско-германский союз, Виктор Эммануил Третий отказался буквально на последнем этапе переговоров подписать соглашение с Францией о соблюдении Италией нейтралитета в случае нападения на республику Германского рейха, – закончив фразу, граф замолчал.

Георг вновь задумался. Секунд через десять он встал с кресла, взяв со стола колокольчик, позвонил. Буквально моментально открылась дверь в кабинет, и на пороге возник личный секретарь короля.

– Сэр Джон, позовите в кабинет маркиза Лансдауна, он должен дожидаться аудиенции.

Когда за секретарём закрылась дверь, король повернулся к своим собеседникам.

– Садитесь, господа, нам предстоит долгий разговор. Надо решить, что делать в сложившейся ситуации. Мне бы очень не хотелось оказаться лицом к лицу с такой проблемой, как Тройственный союз с присоединившейся к нему Российской империей.

Адмирал Того стоял на ходовом мостике броненосного крейсера «Якумо», и мысли его летали далеко. Две новости, пришедшие в депешах сегодня, заставляли его с большим трудом удерживать маску спокойствия и безразличия на лице.

В среде японских моряков адмирал получил неформальное имя «Спящий огонь». Командующий Объединённым флотом Японской империи как никто иной умел держать себя в руках, но все офицеры, близко знавшие Хэйхатиро, были уверены в огне воинской страсти, кипящем в его груди.

Именно он сейчас и бурлил в душе адмирала, получившего утром телеграмму о разгроме англо-японской эскадры в бухте Бомбея. Япония и он лично потеряли три броненосца и три броненосных крейсера, над которыми флаг Страны восходящего солнца развевался меньше суток. А он так надеялся на эти корабли, которые должны были восстановить его честь и честь империи.

Разгром под Мозампо и Чемульпо отрядов Объединённого флота, бой главных сил в Жёлтом море, результат которого можно было бы назвать ничьей, потеря инициативы и невозможность в сложившейся ситуации осуществить переброску основных войск в Корею заставили Того написать письмо императору с просьбой разрешить ему, как командующему проигравшего флота, совершить сэпукку.

Хэйхатиро хотел уйти из жизни с честью, как это сделал контр-адмирал Катаока Ситиро. Его предсмертное стихотворение – дзисэй – разошлось по Объединённому флоту, и многие офицеры и нижние чины часто повторяли его, наслаждаясь краткостью, красотой и гармонией.

«Замираю от блеска стали! Мой покой – покой океана в ожидании волн», – всплыли в мыслях адмирала строки дзисэй Ситиро-куна.

Божественный Муцухито в телеграмме, которая пришла сегодня в обед, запретил делать Того харакири, пока император не умрёт, а адмирал уже и своё дзисэй придумал:

Адмиралу вспомнилось, как в семнадцать лет он стал свидетелем обстрела порта Симоносеки с кораблей объединённой англо-американо-французской эскадры. Именно тогда молодой Хэйхатиро увидел, как утверждается право сильного, и понял, что тот, кто силен на море, становится сильным и на земле.

Поэтому нет ничего удивительного, что в двадцать лет он поступил на службу в морскую контору, открытую на острове Кюсю кланом Сацума. А еще через два года, в 1869 году, став к этому времени уже моряком, он принял участие в бою с мятежным кораблем клана Токугава на корабле «Касуга».

Удерживая на лице безмятежную маску, адмирал с улыбкой внутри вспомнил, как он волновался, сдавая экзамены в 1871 году в Токийское морское училище, и с гордостью, что его и ещё одиннадцать лучших в учёбе через два года отправили в Англию, где он провёл целых семь лет.

Он учился в Кембридже, изучая математику, морское дело в Портсмуте и Гринвиче, прошел отличную морскую практику во время кругосветного плавания на корабле «Хэмпшир», наблюдал за постройкой броненосца «Фусо» на верфи в Гринвиче. На родину в 1879 году он вернулся на борту новенького корабля «Хиэй».

А дальше, после такой учебы, начался быстрый карьерный рост. Уже в 1880 году Того получает звание капитан-лейтенанта, через семь лет он капитан 1-го ранга. Накануне японо-китайской войны Хэйхатиро стал командиром крейсера «Нанива», одного из самых новых кораблей японского флота. Именно командуя этим кораблем, Того стал известен не только в Японии, но и по всему миру, сделав первый выстрел во время японо-китайской войны по китайскому крейсеру «Цзиюань» и потопив британский пароход «Коушинг», зафрахтованный китайским правительством для перевозки войск в Корею.

Затем Того отличился в известном сражении при реке Ялу, где «летучая эскадра» Цубои, включая и «Нанива», уже в самом начале боя смогла охватить правый фланг китайского флота и вынудить китайские крейсера «Янвей» и «Чаоюн» выброситься на берег.

После этого боя китайский флот уже больше не дерзал выходить в море и оставался в Вейхайвее, который японцы сначала блокировали, а затем осадили. Крейсер «Нанива» активно участвовал во всех этих действиях против китайцев, так что по окончании войны Того получил свое первое адмиральское звание.

В 1896 году он был назначен начальником высшей военно-морской школы, а два года спустя произведен в чин вице-адмирала. Год назад Хэйхатиро стал командующим Объединённого флота Японской империи, и ему Божественным Муцухито была поставлена задача – выиграть у русских войну на море.

Вместо этого Того практически проиграл её. Если в поражении в сражениях при Мозампо и Чемульпо можно было бы обвинить адмиралов Катаоку и Камимуру, то главную битву в Жёлтом море проиграл он. А как тогда всё в начале сражения складывалось удачно.

Его эскадра, состоящая из новейших броненосцев и броненосных кораблей, пересеклась с русской эскадрой под командованием адмирала Скрыдлова. Русских было больше, но они значительно проигрывали в скорости, и Того рискнул. Завернув петлю, Хэйхатиро направил свою линию кораблей так, чтобы поставить «палочку на Т» над колонной русских кораблей, перед этим, подражая своему кумиру адмиралу Нельсону, поднял над «Микасой» сигнальные флаги: «Судьба Империи зависит от этого сражения. Пусть каждый исполнит свой долг!»