Победив, заточи нож - Тюрин Виктор Иванович. Страница 15

«Так вот почему я здесь. Местная крыша. Пять человек, во главе с Виселицей. Много для меня, но, если не связали, то это может говорить о том, что Виселица меня совсем не боится, и на этом можно сыграть. К тому же часть его парней должна быть на работе. Значит, двое или трое. Чем вооружены? Ножи или кинжалы. Выведут из подвала, а там уже начнут выбивать деньги. Что может знать уголовный персонаж из прошлого Вателя? Бывший вор и сутенер. Жадный… Значит, будут выжимать из меня деньги».

– Ой! Крыса! Она на меня прыгнула! – неожиданно вскрикнул мальчишка. – Большая и противная! Мне страшно! Можно я с тобой сяду?

Сработало чувство осторожности. Темнота, ничего не видно. Ткнет шилом в шею и финита ля комедия, тем более сам сказал, что хотел кого-то зарезать. Да и чувство легкой брезгливости никуда не делось.

– Сиди, где сидишь.

– Фу. Ты тоже противный.

Спустя какое-то время за дверью послышался невнятный шум, а спустя несколько минут лязгнул засов, затем заскрипела на проржавевших петлях тяжелая дверь. В освещенном дверном проеме показалась фигура мужчины с факелом в руке, он поднял его над головой и сделал пару шагов вперед. Огонь разогнал темноту, а заодно и крыс, которые, пища и стуча коготками по камню, бросились в разные стороны.

– Чего сидишь, урод? На выход! – скомандовал бандит.

– А я? – пискнул Ангелочек. – Мне тут страшно.

– Заткнись, сучонок, – равнодушно бросил ему головорез.

Не знаю, что там этот Висельник наговорил своим подельникам о прежнем Вателе, но бандит относился ко мне с явным пренебрежением. Выйдя, он встал у двери. Перешагнув порог, я быстро огляделся. В помещении стоял легкий полумрак, разгоняемый факелами, вставленными в крепления. Сам подвал был разделен на две части. Одна под тюрьму, другая, если можно так выразиться, жилая. Здесь у стены находился стол, представлявший собой сбитый из досок щит, стоявший на козлах, за которым сидел мой старый знакомый, а рядом с ним, подпирая стену, стоял уродливый громила, крутивший в руке дубинку. У другой стены было нечто похожее на буфет, без дверок, с посудой и бутылками, стоящими на полках. В следующий момент я получил сильный толчок в спину, после чего проделав в ускоренном темпе несколько шагов, оказался у стола с типом, похоже, имевшим серьезные претензии к Клоду Вателю.

– Вот мы и встретились, Клод Ватель. Что, жаба? Не ожидал такой встречи, подлый, гнусный предатель?! Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, – главарь даже подался вперед. Его лицо приобрело багровый оттенок, а в глазах плясали огоньки безумия. – Ты будешь молить меня о смерти, тварь. Но это чуть позже. Сейчас я хочу знать, за сколько золотых ты продал нас?

«Похоже, Ватель был приговорен к виселице, но откупился, сдав банду этого урода. Играем представление».

– Нет, все не так! – я изобразил испуг на лице. – Клянусь святым Бенедиктом, что это все ложь! Меня оклеветали!

– Ах ты, падаль! А то, что моих четверых верных друзей вздернули на виселице, это как?! Они мертвы, а ты живой! Почему?! Расскажи своему доброму приятелю Жаку Виселице, почему именно ты остался живым. Это же ты, со своими мерзкими шлюхами, давал нам наводки на богачей. Ты нас всех знал, и мы тебе верили. Верили! Или тебе было мало золота, что я тебе давал? – он на какое-то мгновение замолчал, потом продолжил: – Ах да, я вспомнил, что ты всегда был жадным, мой друг. Расскажи мне прямо сейчас, где ты спрятал свои деньги, и я обещаю, что поставлю в церкви свечку за упокой твоей души. Молиться не буду, а свечку обещаю. Говори, говори, мой дружок, не стесняйся.

– У меня есть золото. Я отдам его тебе, но я хочу жить! Что сделано, то сделано, Виселица. Мертвых не вернешь, а золото есть золото! Еще у меня есть наводка на двух богатых купцов. Здесь, в Бурже. Поэтому я сюда и приехал. Ты возьмешь у них золота столько, сколько сможешь унести! Я подкупил служанку и слугу! Они откроют дверь, когда я только скажу. Ты будешь купаться в золотых монетах!

Я нес эту ахинею, а сам анализировал ситуацию.

«Трое бандитов, это много для меня. Да и сам не в лучшей форме. Ударят еще раз по голове, точно поплыву. Впрочем, если убрать этого, с факелом, то можно добежать до двери…»

В этот момент в дверь постучали. Главарь поморщился и недовольно буркнул:

– Жердь, открой.

Бандит за моей спиной развернулся и пошел к двери. Я напряженно застыл, готовый действовать.

– Надо разобраться с одним придурком, – раздался из-за двери требовательный мужской голос. – Напился, избил мальчишку…

– Жердь, разберись! – скомандовал главарь.

Дверь у меня за спиною захлопнулась.

– Имена купцов! Говори!

– Виселица, обещай, что не убьешь меня! Что тебе моя жизнь?

– Торговаться со мной вздумал, грязный пес! Ты мне все отдашь! До последнего су! И поверь мне, что для тебя будет намного лучше отдать все сразу, чем попробовать свой член, вместе с яйцами, на вкус! Если я посчитаю, что ты меня в чем-то обманул, я прикажу Дубине отрезать твои причиндалы, а затем заставлю их сожрать. И знаешь, чем тогда закончится твоя гнилая жизнь? Дубина взрежет тебе брюхо и кинет в загон к собакам, которые будут тебя рвать и жрать живым, а я буду любоваться твоими муками и с удовольствием слушать твои крики.

Его лицо пошло красными пятнами, в глазах читалась жажда крови, при этом он непроизвольно оскалился, и теперь на меня смотрела жуткая гримаса живодера, в которой переплелись возбуждение, ярость и наслаждение. Он уже воочию, прямо сейчас, видел картину, как меня рвут собаки.

«Да это патологический убийца, маньяк», – не успел я так подумать, как Виселица отдал приказ:

– Дубина, поучи его!

Громила оторвался от стены и вразвалку пошел ко мне, поигрывая своей дубинкой. В минуты острой опасности, есть у меня такая особенность, я словно отсекаю чувства и лишние мысли, и тогда в дело вступают боевые рефлексы. Придав себе испуганный вид, я стал отступать, подняв руки на уровне груди, словно защищаясь. Стоило широкой спине бандита перекрыть обзор главарю, продолжавшему сидеть за столом, как моя рука метнулась под мышку, в разрез, а уже в следующее мгновение у меня в руке появился кинжал.

Туповатый бандит реагирует на неожиданное появление в моей руке оружия, как на фокус. Его глаза расширяются от удивления, он на какое-то мгновение замирает, и в этот самый миг острое лезвие вонзается ему в горло, под подбородок. Головорез не успевает отстраниться, но реагирует почти мгновенно – левой рукой зажимает рану на шее, а правой, по инерции, продолжает наносить удар дубинкой. Ухожу от удара и оказываюсь за спиной хрипящего головореза, в двух метрах от стола. Главарь уже вскочил на ноги, но я с силой бью подошвой сапога по краю стола. Тяжелая столешница врезается ему в живот, опрокидывая его и одновременно отбрасывая к стене. Пытаясь вскочить на ноги, Виселица решает обеими руками оттолкнуть стол, но снова опаздывает, а мой кинжал пробивает его правую ладонь, пригвоздив ее к тяжелым доскам. Бандит дико кричит, причем не столько от боли, сколько от неожиданности, и тут я с силой бью ему в лицо, ломая нос. Удар отбрасывает его назад, и теперь он уже орет от двойной боли. Выдергиваю кинжал из залитой кровью руки, отступаю на шаг, снова, с силой, бью ногой в край столешницы. Новый удар приходится в лицо главаря, вызвав новый истошный вопль. Разворачиваюсь к Дубине и вижу, что телохранитель главаря, схватившись за горло двумя руками, продолжает стоять на ногах. Снова бью его кинжалом в шею, но теперь уже сзади. Весь залитый кровью, хрипя и булькая, он, наконец, с грохотом рухнул на пол.

В этот самый момент послышались знакомые и неповторимые звуки, издаваемые человеком, которого выворачивает наизнанку. Мне не надо было смотреть в ту сторону, я и так знал, что это Ангелочек, но все же повернулся. В десяти метрах от меня, на пороге приоткрытой двери, стоял симпатичный паренек лет десяти, одетый в белую греческую или римскую тунику. Его светлые вьющиеся волосы падали на узкие плечи, а большие голубые глаза, в которых плескался ужас, неотрывно смотрели на то, как умирал Дубина. У него на подбородке и груди виднелись следы рвоты, а губы непрестанно шевелились, шепча молитву.