Практика и теория жертвоприношений (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 38
- Но я ничего об этом не знаю! – признался он.
- Точно?
- Клянусь! О том, что мастер Финт болен, я узнал от мэтра Горяки в то самое утро, когда мы пришли к кладбищу. Мы должны были приходить у мастера практику. Выполнять его поручения, помогать в работе. Если он заболел, мы бы ухаживали за ним… Но убивать? Зачем?
- Ну… не знаю! – развела руками Она. – Зачем убивают некромантов? Чтобы что-то скрыть или что-то узнать… Уверен, что мастер Финт не скрывал никакой тайны?
На это у Вальтера не нашлось, что ответить. Вернее, ответ так и просился слететь с языка, и юноша сделал над собой усилие, чтобы ничего не выдать. Старый некромант кое-что знал. Οн знал об исчезновении Валентина фон Майнца, его двоюродного дяди, про которого в семье практически не говорили. Дескать, был такой, но пропал или погиб. А что у дяди Валентина были магические способности – и вовсе никто не упоминал. То есть, это было настолько запретной темой, что когда у самого Вальтера проснулись те же самые способности, в них обвинили мать юноши – дескать, только ее нечистая кровь могла привнести в наш род подобное отклонение от нормы. Но что мастер Финт знал о Валентине фон Майнце? Стоила ли эта тайна того, чтобы убить старика?
Видимо, стоила, раз мэтр Эмер так в него вцепилcя!
- У таких, как он, всегда много тайн, - уклончиво ответил юноша. - Но я не успел с ним как следует пообщаться и ничего не знал. И не уверен, что он стал бы со мной откровенничать…
- Так-таки и не стал?
Что-то в голосе Оны показалось Вальтеру подозрительным.
- Что ты имеешь в виду?
- Ничего такого. Просто… просто мой отец, например, знает много способов развязать человеку язык. Вот я и подумала – а есть ли у некромантов такие способы? Колдовские…
Голос ее замер на вопросительной ноте, и Вальтер прикусил губу, уловив в ее словах фальшь. Одновременно словно невидимый обруч сдавил виски. «Мой отец знает много способов развязать человеку язык…» А что, если…
Чисто машинально Вальтер применил заклинание поиска разумных существ – точно такое же, какое использовал в тот день, когда пропала Лилия – только словно вывернув его наизнанку. «Меня нет. Я не мыслю – следовательно, не живу. Я – пустое место. Я мертвяк без мыслей и чувств!» - и ощутил, как соскользнул с висков невидимый обруч.
- Я не знаю, - сказал он.
- Неужели? - голос девушки дрогнул. Снова словно чужие пальцы скользнули по разуму. Вальтер стиснул зубы, сосредотачиваясь. Как это трудно – мысленно проговаривать заклинание защиты и в то же время ни о чем не думать!
- Я правда ничего не знаю! И не понимаю, к чему ты клонишь!
- Я хочу тебе помочь! Если бы ты постарался вспомнить…
- Не знаю. И прости меня, но…
Он замялся, не зная, что сказать, но Она по–своему поняла заминку:
- Ты мне не доверяешь?
- Прости, но…
- Я хочу помочь! – воскликнула девушка. – Почему ты мне не веришь?
Вальтер промолчал.
- Не молчи! – гостья придвинулась к нему. - Пожалуйста, не отталкивай меня! Я так хочу тебе помочь! Отец и мэтр Горяка обязательно добьются твоего осуждения, если не я! Я сумею… я попробую, но мне надо знать…
- Я ничего не делал. Я ни в чем не виноват, – произнес юноша. - Это все, что тебе надо знать.
Девушка отшатнулась, словно он ударил ее в грудь.
- Ты мне не веришь, - прошептала она.
- Прости, но, - Вальтер скрипнул зубами, - тебе лучше уйти.
Он отвернулся, уставившись в дальний угол, и не шевелился до тех пор, пока шорох платья и легкие шаги не подсказали ему, что гостья покинула камеру. Свечу и плащ она, однако, оставила, за что юноша был ей благодарен. Впрочем, не настолько, чтобы доверять.
Из дневника кота Левиафана:
«Мне снился хороший сон. Про рыбу. Про горы рыбы. Они возвышались передо мной до небес, и все это великолепие принадлежало мне. А запах… м-м… умопомрачительный. И все как одна – крепенькие, толстенькие, свеженькие! То, что надо для голодного котика!
Не раздумывая, кинулся к ним. Кто сказал, что я всего не съем? Не съем, так понадкусываю, чтобы знали…
Ам-м-м… мама дорогая, это что за шутки? Только я собрался сомкнуть зубы на ближайшей рыбине, как она исчезла. растворилась в воздухе без следа и запаха. Я кинулся ко второй – и она пропала. И третья, и четвертая… да они все исчезали! Котаны добрые, да что же это такое!
Мною овладел злой азарт. Убегать? Как бы не так! Я быстр, как тень и ловок. Я успею. Должен успеть поймать хоть одну прежде, чем она исчезнет. Из моих зубов никто ещё не…
Αм! Пусто! Ам! Опять ничего! Ну, все. Я разозлился.
Аг-ам…мама!
Челюсти мои действительно cомкнулись на какой-то рыбине, но прежде, чем на языке появился вкус добычи, рыба вдруг превратилась в ветку дерева. От неожиданности я разжал пасть и почувствовал, что лечу. Лечу вниз, падая с огромной высоты.
Мама! Спасайте меня…
Клац!
Повис. Держусь зубами за какую-то веточку в сажени от земли, но вишу. Не падаю. Так и знал, что спасти себя ты можешь только сам.
Вот только как? Вишу, хоть и не высоко, но падать все равно будет больно. Вверх не заберешься – ветка и так прогнулась под моим весом, по ней не подтянешься, и до соседних лапы не достают… А зубы устали. И – ой, котаны добрые! – я, кажется, сползаю!
- Шпаши-и-и…Ой!
Бум! Шмяк! Больно!
Чего смеетесь? Думаете, коты всегда должны на лапы приземляться, а не на хвост? А сами так попробуйте!
Ладно, хвост вроде бы не пострадал особенно. Лапы тоже целы. Зубы… на месте, что главное. Значит, будем жить. Только вот что делать? Кругом темнота. Ночь, и я под деревом сижу.
Не успел решить, что делать дальше, как вдалеке мелькнул огонек. Мигнул и погас, чтобы через пару секунд вспыхнуть снова. Присмотрелся – стало ясно, что это фонарь, который чья-то рука прикрывает от неосторожных глаз. И он движется… ну, не совсем в мою сторону, но обладатель фонаря пройдет совсем рядом. Буквально в трех шагах.
Распластался по земле, стараясь стать как можно меньше. Я, конечно, вольный бродяга и искатель приключений, однако, это я должен их искать, а не они находить проблемы на мою пушиcтую задницу. Поэтому от греха подальше нырнул за дерево и затаился.
А этот остановился практически на том же месте, где я стоял. Стоит и озирается, как ни в чем не бывало. Высматривает кого-то. Нет, чтобы подальше отойти. Воняет от него… хм… знакомый запашок! Принюхался… Точно, мертвечиной воняет! Как от моей подопечной, когда с практики приходит. Некромант? Похоже на то.
А вот еще один. Ароматы от него тоже…м-м… не розами пахнет. Хотя…знакомый оттенок чувствуется. Как будто этот коренастый бородач встречался с кем-то, кого я знаю.
Пока раздумывал, эти двое встретились.
- Вы опаздываете.
- Работа. К завтрашнему допросу готовился.
- Она со своей задачей справилась?
- Какое там! – отмахнулся бородач. – Уж я ее так и эдак – молчит. «Не стал он со мной разговаривать!» - вот и весь ее ответ.
- Что, и чары правды не сработали?
- Выходит, что нет. Ох, и крепкий этот студент! Одно слово – голубая кровь, белая кость. Вы бы сегодня, господин, послушали, как он на допросе держался! Как будто не виноват ни в чем! Мэтр Эмер его и так, и эдак, и про дядюшку его упоминал – помалкивает. Только инквизиторов требует. Дескать, раз меня судят за убийство некроманта, то это дело Инквизиции. И начальство свое поминал, а также родню в столице!
- Крепкий орешек, – скрипнул зубами первый, который некромант. - Но ничего. Завтра, надеюсь, к парню будут применены настоящие пытки?
- А то как без этого? Законы знаем… вот разве что… ежели это правда?
- Что?
- Ну, что не они старика-то порешили? Ведь всего-навсего студенты, а мастер Финт собаку на этом съел…