Серебряный ангел - Линдсей Джоанна. Страница 19

— Мы не знали, — произнес Омар, вглядываясь в столь знакомое и столь изменившееся за девятнадцать лет лицо. — Мы не могли знать. Так много писем было отправлено, и так много курьеров было найдено мертвыми.

— А я узнал о ваших делах от Али бен-Халила.

— Значит, он единственный, кто смог добраться до тебя? Продавец щербета?

Дерек, улыбаясь, закивал головой.

— Он еще настаивал, чтобы я после нашего разговора подержал его взаперти.

— Ловкий парень. А ты правильно сделал, что приехал тайно. Я боялся, что ты не догадаешься, но не было иного способа предупредить тебя, кроме как использовать этот простой шифр.

Дерек пожал плечами.

— По-моему, это было как раз то, что нужно, чтобы избежать возможной путаницы.

— Джамиль был уверен, что ты все поймешь.

— Как он?

— Пока никак не пострадал, слава Аллаху. Но в прошлом месяце на него вновь было совершено покушение.

— Вы знаете, кто стоит за этим? Омар раздраженно всплеснул руками.

— Мы ничего не смогли узнать. Ничего! Тот, кто прячется за спинами наемных убийц, неизвестен даже им самим.

— Это Селим?

— Мы можем полагать, что больше некому, но и никто другой не может быть вне подозрения.

— Где он сейчас? Омар вздохнул.

— Последний раз его видели в Истамбуле, при дворе султана. Мы направили целую армию шпионов, чтобы выяснить, где он сейчас, но он слишком хорошо прячется.

— А вы не рассматривали такой вариант, что он сам может быть уже устранен? — рискнул предположить Дерек. — А сколько лет сейчас младшему сыну Мустафы?

— Мюраду только одиннадцать. Но, конечно, учитываем в своих расчетах и его, и всех возможных врагов Джамиля.

— А его жен? Омар ухмыльнулся.

— Ты все еще мыслишь, как мусульманин, Касим.

— Помнится, моя мать рассказывала мне о свирепой вражде между женами Мустафы и о том, что Махмуда два раза чуть не отравили.

— А Джамиль тебе не писал о том, что это было делом рук четвертой жены Мустафы, которая оказалась настолько глупой, что попыталась отравить и его самого, за что и обрела свою могилу на дне моря?

Дерек воспринял сказанное как нечто обыденное. Нет, он не знал об этом раньше. Но топить в море живьем завязанных в тяжелые мешки женщин было излюбленным способом султанов избавляться от неугодных им обитательниц гарема. Считалось, что раз при жизни женщина должна надежно скрывать от других мужчин свое лицо за куском материи, то лучше, чтобы так же было и после ее смерти. Очень редко гаремных женщин казнят другим способом. Почему Мустафа должен был сделать исключение для своей четвертой жены?

— Жены самого Джамиля? — продолжал Омар. — Конечно, мы думаем и о них, меры безопасности в гареме усилены. Но Джамиль не будет и слушать о каких-либо подозрениях в их адрес, и, честно говоря, я тоже рассматриваю их причастность как наименее вероятное. Не секрет, что все они просто обожают Джамиля. Но, что еще более важно, ни один из его сыновей не может претендовать на трон Барики, пока живы Селим, Мюрад и, конечно, сам нынешний дей. Хотя Селим пропал, Мюрад сейчас в Барике, и попыток устранить его не было.

— А что будет, если умрут все сыновья Мустафы?

— Тогда диван рассмотрит вопрос о возможности возведения на трон первенца Джамиля.

— Это может привести к тому, что падин получит возможность править Барикой от имени своего сына, — напомнил Дерек.

— Но ему только шесть лет, Касим. Будь он старше… Гораздо вероятнее, что диван изберет нового дея, и наследники Мустафы вообще потеряют свои права на трон.

— А твое мнение может повлиять на решение? Омар засмеялся.

— Клянусь Аллахом, твои рассуждения дают этой проблеме такой поворот, который даже мне не приходил в голову. Ты прав, я могу повлиять на диван. Уверен, что после того, как я тридцать пять лет был первым министром Барики, важнее моего слова здесь может быть только слово самого дея. Но у меня нет сомнений в том, что никто не знает, за какое решение я проголосую в диване, а уж жены Джамиля тем более. Я ведь и сам об этом пока даже не думал. Но хватит, Касим, давай-ка присаживайся. Садись, садись… У нас еще будет достаточно времени поговорить о том, кто повинен в наших бедах. Лучше расскажи, как ты добрался до нас. Новые корабли в Барику не заходили в эти дни, а те, что прибыли раньше, мы внимательно проверили.

— Один из моих друзей взял меня пассажиром на английский военный корабль. Мы вообще-то должны были приплыть еще вчера. Но у нас были небольшие проблемы с алжирскими корсарами, из-за которых судно разошлось со своим эскортом. Думаю, мои спутники появятся на рейде Барики сегодня вечером, в крайнем случае завтра. А меня ночью высадили на берег, и я добрался до вас верхом. Сам понимаешь, нужен был какой-то предлог, чтобы добиться встречи с великим визирем. А кому это удастся быстрее, чем Ахмаду Халифе, прибывшему из пустыни с данью для дея?

— О, лошади! — расплылся в улыбке Омар. — Где тебе удалось найти эти великолепные создания?

— Найти? — Лицо Дерека стало гордым. — Я сам вырастил их. А теперь и у Джамиля, надеюсь, будет время, чтобы развести новую породу скакунов в Барике.

— Иншалла, — ответил серьезно Омар.

— Да, — согласился Дерек, тоже уже без тени улыбки, — если на то будет воля Господа.

Глава 13

Дерека Синклера, графа Малбери и будущего маркиза Ханстэбля, не покидало приподнятое состояние духа с самого утра, когда он въехал в Барику. Все, что он видел, окружавшие его запахи и звуки напоминали ему о том, как много дорогого для него осталось в этой части мира и что ему еще совсем нетрудно вновь ощутить себя турком-мусульманином.

Базар, который он пересек, направляясь к дворцу, жил своей жизнью, ни малейшим образом не напоминавшей о существовании Англии. Лавки восточных пряностей источали аромат сандала и камеди; верблюды, позвякивая колокольчиками, неторопливо брели вдоль торговых рядов, не обращая, казалось, внимания на крики своих погонщиков; легкий ветерок врывался в ларьки торговцев шелком, заставляя их товар колыхаться, переливаясь всеми цветами радуги. Вокруг шевелилось целое море мужских тюрбанов, а черные глаза женщин были единственным, что можно было разглядеть из-под укутывающей их с головы до ног одежды. Гомонили торгующиеся купцы, сладко пели в бамбуковых клетках соловьи, и на каждом углу шелестели струи фонтанов. В общем, это была Барика. Барика, которую Дерек еще совсем недавно не чаял увидеть вновь!

Раскинувшийся более чем на дюжину акров на самом высоком холме города дворец деев вызывал еще больше уже, казалось, забытых воспоминаний у Дерека, идущего за Омаром по его бесчисленным лабиринтам. Когда граф приехал, его, конечно, не пустили дальше переднего двора, который был окружен высокой стеной, защищающей оружейный арсенал, дворцовую пекарню, монетный двор, казармы охраны и другие служебные постройки. Сейчас же они миновали несколько смежных с кабинетом великого визиря комнат, ведущих в глубь дворца, и проходили мимо внутреннего двора, куда допускались только чиновники дея и иностранные дипломаты.

В отличие от переднего, обычно заполненного публикой, внутренний двор представлял собой уединенный сад с живописными лужайками, через которые были проложены тропинки, ведущие к небольшим беседкам. Здесь под высокими кипарисами свободно резвились газели и важно выступали павлины. Павильоны, в которых были разложены всевозможные яства, были готовы к неожиданному государственному приему. Многочисленные рабы, усердно трудившиеся под жарким солнцем, низко кланялись великому визирю и его спутнику.

В этот двор выходили двери помещения, в которых работали дворцовые чиновники, и палаты, где несколько раз в неделю заседали члены дивана. Здесь принимали иностранных послов, совершали обряд обрезания сыновей дея, справляли свадьбы его дочерей и проводили другие важные церемонии. Отсюда, через узорчатую решетку железной калитки, можно было попасть в гарем.