Невеста по наследству [Отчаянное счастье] - Мельникова Ирина Александровна. Страница 65

Он быстро сбежал по лестнице на первый этаж и вышел на крыльцо. Фелиция радостно поспешила навстречу и протянула ему руку. Граф учтиво поцеловал ее и пожелал Лубянской благополучно доехать до имения родителей. Потом помог ей подняться на подножку экипажа. Фелиция улыбнулась на прощание и вдруг наклонилась, быстро поцеловала его в щеку и прошептала:

— Не забывайте, что я ваш друг, но и женщина тоже!.. Ольга Ивановна за сценой прощания наблюдала из окна гостиной. Райкович, успевший уже поссориться с горничной, громко хлопавшей форточкой в соседнем номере, и лакеем, который принес ему недостаточно горячую воду для бритья, возмущался за ее спиной по поводу надвигающейся жары. Фаддей, нежно поддерживая ее под локоток, шептал на ухо сонеты, которые, по его словам, сочинял всю ночь. Правда, рубец на его щеке от шва на наволочке свидетельствовал обратное, но Ольге Ивановне было не до подобных мелочей. Во все глаза она наблюдала за парочкой, нежно воркующей на крыльце.

— Кто эта женщина? — наконец решилась она спросить. Багрянцев прервался на полуслове и, близоруко прищурившись, проследил за направлением ее взгляда.

— Боже правый! — воскликнул он восторженно. — Сама Фелиция Лубянская здесь! С чего бы это?

— Фелиция Лубянская? — переспросила Ольга Ивановна встревоженно. — Это о ней говорят, что она… — Меркушева быстро закрыла рот, словно испугалась произнести неприличное слово.

— Что же ты замолчала, дорогая? — поспешил излить очередную порцию яда Райкович. — Продолжай, не бойся! Это действительно Фелиция Лубянская, любовница старшего Ратманова, а возможно, и младшего. И я не удивлюсь, если узнаю, что он специально вызвал ее сюда. А вся эта жалкая инсценировка с побегом и погоней преследует одну-единственную цель: по какой-то причине навредить тебе и твоей дочери. Неужели ты до сих пор этого не поняла?

— Прекрати, Ратибор! Ни слышать, ни видеть тебя больше не желаю! — Ольга Ивановна в гневе топнула ногой и, подхватив юбки, стремительно вышла из гостиной и скрылась в своей комнате.

Андрей, который в этот момент переступил порог гостиной, с недоумением проводил ее взглядом, отметив ее чрезмерную бледность, и спросил растерянно взиравшего на него поэта:

— Что здесь произошло?

— Да вот, опять Райкович выступил, — с досадой произнес поэт. — Она спросила меня о Фелиции, с которой ты в это время любезничал на крыльце, но он мне и рта не позволил раскрыть, влез в наш разговор, представил Лубянскую твоей любовницей, тебя и Сергея, как всегда, подлыми заговорщиками, а саму Ольгу Ивановну и Настю жертвами заговора!

— Черт побери! — выругался Андрей сквозь зубы и посмотрел в сторону смахивающего на большое насекомое человечка.

Райкович, как ни в чем не бывало сидя в кресле, продолжал возиться со своей трубкой. Андрей быстро пересек гостиную и остановился напротив его кресла. Некоторое время молча, заложив руки за спину, он наблюдал за процессом раскуривания трубки, но потом не выдержал, схватил Райковича за грудки, вытащил его из кресла и несколько раз основательно встряхнул.

— Впервые встречаю столь отвратительное существо! — Андрей чуть не задохнулся от бешенства. — Если вы еще раз откроете свой изрекающий гадости рот, господин Райкович, я, даю слово дворянина, утоплю вас как самую что ни есть паршивую крысу в уличном сортире!

Райкович вывернулся из его рук, брезгливо сморщился и, отступив на несколько шагов, с не меньшим бешенством прошипел:

— Вы недостойны называться дворянином, граф! Вы — хам и негодяй, и я сумею припомнить вам и «паршивую крысу», и «уличный сортир»! Я еще заставлю вас выть от отчаяния и рвать на себе волосы. Я не буду Ратибором Райковичем, если не устрою кое-кому веселую жизнь! — Он яростно стукнул тростью о пол и, злобно сверкнув маленькими глазками под густыми черными бровями, язвительно добавил:

— Думаю, милейший, после этого у вас пропадет всякое желание волочиться за каждой юбкой!