Троянский конь - Бугай Алексей. Страница 1

Бугай Алексей

Троянский конь

Алексей БУГАЙ

Сергей КАПЛИН

ТРОЯНСКИЙ КОНЬ

Комиссар Фухе восседал в своем излюбленном кресле в кабинете начальника отдела по борьбе с беспорядочной преступностью и предавался послеобеденному коктейлю "Мордой об стол". Коктейль состоял из разбавленного березового сока с мякотью, пары капель йода для запаха и бутылочки заграничного одеколона "Русский лес".

Умиротворенность комиссара неожиданно была нарушена. В форточку кабинета, позабыв открыть ее, залетел бронированный почтовый голубь управления поголовной полиции, на лапке которого была прикручена записка. Фухе не глядя отловил гонца, откусил лапку и углубился в чтение. В записке значилось: "В связи с экономией государственных средств и электроэнергии надлежит объединить силы поголовной полиции и преступного мира державы для борьбы с бомжами, несогласными и засухой. Президент."

Фухе представил себе возможную коалицию и ужаснулся. Подобный симбиоз мог дать либо гениальные, либо кошмарные результаты. Фухе склонялся к последнему...

В это время в кабинет на запах коктейля забрел очумевший от задумчивости Габриэль Алекс, обвязанный двухведерной клизмой баварского пива. Друзья облобызались, нацедили по ведерку божественного пойла и начали общаться.

- Мне вот предложили такое дело... - зашептал Алекс, придвинувшись к волосатому локатору комиссара. Фухе морщился от напряжения и потел от жадности, а наутро дверь его кабинета венчала табличка: "Меняю афганский ковер 35 на 25 метров на аналогичный кусок кошачьего сала выпуска до 1965 года. Дубленую слонятину не предлагать."

С этого дня сотрудники поголовной полиции, вконец измученные инфляцией и сопровождавшим ее безденежьем, кинулись на поиски упомянутого сала с целью овладения вожделенным ковром. Инспектор Пункс, не ладивший с грамотой, предложил комиссару за небольшой процент обналичить дюжину килограммов китайских пельменей. Уборщица Мадлен притащила пару тюков плохо выделанных хомячьих шкурок. Но все это было не то.

Начальник поголовной полиции старший комиссар Лардок в неофициальном порядке предложил Фухе за брус сала 10 на 20 кубометров повышение по службе и одноразовое денежное пособие в размере трехминутного оклада дворника. Фухе обиделся и набил начальству морду. Начальство не замедлило отбыть в клинику, успев впаять забияке выговор с разнесением.

Ожидание сала затянулось.

Меж тем из далекого Парагвая подогнали рефрижератор с ковром, а совместные действия преступного мира с силами полиции вышли из-под контроля, так как стало совершенно непонятно, кто кого должен сажать за решетку, на какие сроки и стоит ли вообще этим заниматься.

И вот через неделю с момента начала обмена ковра на сало искомый кусок кошатины был найден. Его притащил на себе в целлофановом кулечке генерал от инфантерии Кальдер, мощный старик реанимированного вида. Кальдер за обмен затребовал неслыханные проценты: центнер детской молочной смеси "Бакшиш", выварку пережеванных пельменей (зубы военачальника уже давно высыпались от дряхлости, а десны сточились до основания) и клизму первача-табуретовки.

Уголовники за содействие в своей поимке потребовали отпустить на волю из кутузки своих менее удачливых собратьев - тех, что тянули заслуженные и незаслуженные сроки. После непродолжительных переговоров с властями полицейские пошли на этот шаг с тем условием, что бывшие заключенные не будут нарушать спокойствие своих бывших сторожей.

Кусок сала обменяли на ковер с выплатой пельменно-молочных процентов, причем Алекс умудрился при расчете оттяпать приличный кошачий окорок. Друзья гуляли неделю.

Самый отпетый и свирепый уголовник Вышкварка привел сам себя в отделение и сдал властям за неприличное вознаграждение. Потом он на основании закона о сотрудничестве с полицией сам себя отпустил под залог в три раза меньший, чем полученное вознаграждение. Дела управления настолько запутались, что никто из его работников не мог определенно сказать, на чьей он стороне - представителей закона или их оппонентов.

Когда сало было доедено, остро встал вопрос о питании работников уголовной полиции из фондов "общака" висельников и рецидивистов. На внеочередной сходке паханов было решено выделить в помощь голодающим глашатаям беззакония по миске овсяной каши.

Через месяц все уголовные дела были закрыты, а новые не возбуждались, так как с голодом шутки плохи. Запуганные обыватели перестали жаловаться на беспредел: было непонятно, кто сегодня на дежурстве - тот тип, что снял с тебя одежду в подворотне, или же тот, что посадил твоего дядюшку три года назад за авансовые операции.

Дошло до того, что сам Президент, выехав на рождественскую прогулку в сопровождении десяти мотоциклистов, вскоре убедился, что вовсе это не охрана, а наоборот - ханурики, причем самого невысокого пошиба. Побеседовав, однако, с сопровождающими лицами, Президент решил, что эдакая защита лучше предыдущей, которой за работу платили вполне конкретные купюры. Эти же сопутствовали избраннику народа до безобразия бесплатно.

Идилия закончилась в тот момент, когда у Алекса по ошибке в трамвае стибрили початый коробок спичек. На этом бы все и кончилось, если бы в украденном коробке не завалялся алмазный протез печени, который достался Алексу по наследству и которым тот очень дорожил.

Потерпевший пожаловался комиссару Фухе, Комиссар надавил на все рычаги, и воришку поймали. Когда об этом узнали рецидивистские спонсоры, то от традиционной миски овсяной каши не осталось и следа. Полицейские забастовали, грянули беспорядки, запахло революцией.