Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт. Страница 77

Тизмет придала своей улыбке хитрое понимающее выражение.

— Вы хотите сказать, что не испытываете даже чувства негодования?

— Здесь больше подошло бы слово «разочарование». Вы же знаете, что я надеялся стать королем.

— Да, об этом знали все.

— Но жизнь повернулась ко мне другим боком, ну, так тому и быть. В жизни есть иные удовольствия кроме сидения на троне и издания декретов, и я надеюсь теперь вкусить их полной мерой.

Его пристальный взгляд смущал ее. Снова, как некогда в Лабиринте, она почувствовала неожиданное влечение к нему. Тогда это ужаснуло ее и привело в бешенство, но тогда Престимион был врагом, конкурентом. Теперь все это осталось в прошлом. Даже если отбросить две трети из того, что он сейчас сказал, ей все же казалось, что он смирился с судьбой. К тому же она замечала явные признаки его влечения к ней. А нельзя ли это каким-нибудь образом использовать в ее собственной борьбе с Корсибаром, подумала Тизмет.

И как раз в тот момент, когда у нее в голове мелькнула эта мысль, он поднялся и взял стопку книг под мышку.

— Ну вот и прекрасно, — сказал он, — у меня стало намного легче на душе. Я очень не хотел бы, чтобы между нами вдруг возникла неприязнь, Тизмет.

— Да, — согласилась она, глядя, как он выходит из кабинки, — пусть между нами не будет никакой неприязни.

— Пришла леди Роксивейл, ваша мать, лорд Корсибар, — сообщил мажордом.

Она выглядела потрясающе. Хрупкого сложения, миниатюрная, смуглая и сверхъестественно красивая Роксивейл была настолько похожа на Тизмет, что можно было подумать, что именно она, а не ее сын Корсибар является близнецом Тизмет. Ее черные вьющиеся волосы сверкали тем же глянцевым блеском, а в глазах играл тот же дьявольский огонек. Она вступила в кабинет Корсибара, одетая в короткое туго обтягивающее фигуру платье из блестящего черного шелка с бледными пурпурными узорами, украшенное множеством оборочек, бисерными вышивками и кружевами. Вырез у платья был настолько глубоким, что высокие, полные и крепкие, как у девушки, груди леди Роксивейл оказались почти не прикрытыми. Она источала приятный густой аромат фунисарового масла. Глядя на ее совершенно ровный темный загар, можно было предположить, что она предпочитала прогуливаться по своему солнечному острову нагишом.

Корсибар глядел на нее в изумлении.

— Вам следовало бы одеться, перед тем как прийти ко мне.

— Зачем же? Разве я настолько страшна?

— Вы моя мать.

— И поэтому должна одеваться каким-то особым способом? Я не приучена к старушечьим одеждам и к тому же не вижу причины проявлять в твоем присутствии излишнюю скромность. Мы не знакомы друг с другом, Корсибар. Ты был еще совсем младенцем, когда я покинула Замок. И я вовсе не чувствую себя чьей-то матерью.

— Тем не менее вы все же ею являетесь. Прикройтесь!

— Тебя тревожит вид моего тела? В таком случае прости меня, — кокетливо улыбнувшись, ответила Роксивейл. Она, конечно, заранее предугадала его реакцию на свою внешность и сейчас искренне наслаждалась происходящим.

Корсибар теперь понял, почему лорд Конфалюм не слишком сожалел о том, что супруга покинула его.

Он продолжал так же холодно смотреть на мать. Ее улыбка сменилась озорной усмешкой, и она еще немного сдвинула вниз складку шелка, прикрывавшую грудь.

— Я пришла, чтобы попрощаться с тобой, — сказала она. — Не позже чем через два дня я отправлюсь в путешествие на Остров Повелительницы Снов, где, полагаю, меня ждет жестокая борьба с твоей теткой Кунигардой.

— Борьба? За власть?

— Она не написала мне ни слова. Не сообщила о том, что ждет меня. Не прислала никого, кто мог бы сопровождать меня на Остров. И, естественно, ни словом не обмолвилась о тех инструкциях, которое она должна передать новой Хозяйке. Совершенно не похоже ни на то, чтобы она признала тебя короналем, ни на то, что она намеревается уступить свой пост.

— Ах! — без выражения воскликнул Корсибар. Он уже хорошо усвоил, насколько ценным для короля может быть это междометие.

— Конечно, добровольно или нет, но ей придется уступить место, когда я попаду туда. Ты король, я твоя мать, а правила есть правила: мать короналя становится Хозяйкой Острова, и от этого никуда не деться. Однако я думаю, что хлопот все же будет достаточно. Кунигарда твердолобая, жесткая и упрямая особа и ничего не уступает легко. Я хорошо помню ее с давних лет.

— Если она откажется освободить для вас это место, — сказал Корсибар, — я пошлю ей приказ сделать это.

Роксивейл рассмеялась резким, немного визгливым смехом, который резанул Корсибара, как напильник.

— Раз она не воспринимает тебя законным короналем, то вряд ли уступит мне власть. Ну, и какое, в таком случае, значение для нее может иметь твой приказ? Нет, Корсибар, оставь ее мне, а уж я приведу все в порядок.

— Матушка, неужели вы на самом деле хотите быть Хозяйкой Острова?

Казалось, что этот вопрос застал ее врасплох.

— Да! — сказала она спустя несколько секунд. — Конечно же. Почему ты спросил об этом?

— Я слышал, что вас… тебя всегда вполне устраивал ваш остров в Заливе, — ни на секунду не задумавшись, ответил он. — Твой прекрасный дворец, мягкий теплый бриз, яркий солнечный свет, твоя… ваша роскошная и праздная жизнь.

— И дворец, и бриз, и солнечный свет, ну и, конечно, роскошь я, если захочу, с тем же успехом буду иметь и на Острове Сна. Что же касается праздности, у меня было ее более чем достаточно на целую жизнь.

— Ах, — снова сказал он.

— Ты же понимаешь, я никогда не рассчитывала стать Хозяйкой Острова или кем-то еще, кроме как бывшей женой лорда Конфалюма, кем я и была. Но что же это значило? Миру я была известна лишь по имени человека, за которого я когда-то вышла замуж. Когда я жила в Замке, у меня не было никаких занятий с рассвета до темноты и очень мало занятий по ночам. Примерно также я жила и на Шамбетиррантиле. Но тут ты, Корсибар, каким-то образом умудрился стать короналем, а это делает меня Хозяйкой Острова, за что я тебе бесконечно благодарна. Наконец-то я получила в этом мире достойную роль. О да, я жажду власти! Не заблуждайся на этот счет, сын.

— Понимаю, — сказал он.

Это значило, что она была очень похожа на Тизмет не только внешностью, но и душой. Красивая праздная женщина, слишком умная для того, чтобы удовлетвориться собственным положением. Да, конечно, Роксивейл была во всех отношениях матерью своей дочери. Он никогда не сомневался в этом, просто сейчас получил дополнительное подтверждение.

— Между прочим, как Конфалюм все это воспринял? — бесцеремонно спросила она.

— Что — все?

— Это. Когда Пранкипин умер, ты выхватил корону из его рук и надел ее себе на голову. Ведь ты поступил именно так, верно? Во всяком случае, так говорят. Мы, я и Конфалюм, на днях поговорили несколько минут; по-моему, это были первые слова, которыми мы обменялись за последние двадцать лет. Мне показалось, что он очень изменился. Это лишь тень того человека, которого я знала. В нем не осталось внутреннего содержания. Как ты думаешь, он здоров?

— Насколько мне известно, его здоровье в полном порядке.

— Но тем не менее он позволил тебе стать короналем? И вообще не возражал? Ведь, как я слышала, он предполагал посадить на трон Престимиона.

Почему же Конфалюм ничего не сказал, не остановил тебя?

— Все уже было сделано, — ответил Корсибар. — Мы считали — Тизмет, Фаркванор, кое-кто еще, ну и, конечно, я — что Престимион не годится для трона, что он слишком горд, слишком поглощен собою. И в нем не было настоящей царственности: он держался совсем не так, как, по моему мнению, подобает королю. Он всегда чересчур охотно якшался невесть с кем. Так что я решил действовать. И все произошло так стремительно, что отец не смог или не захотел вмешаться. Он позволил этому свершиться, и мы победили.

— Горд и поглощен собою… Точно так же я описала бы твоего отца. Ты знаешь, мне никогда не нравился Конфалюм. Я говорю не о любви, мой мальчик. Я никогда не испытывала к нему даже симпатии. Жесткий, напыщенный, полностью погруженный в ощущение того, насколько великим короналем он является. Спать с ним было все равно что спать со статуей Стиамота. Поэтому однажды утром, вскоре после того, как ты и твоя сестра появились на свет, я проснулась и сказала себе, что у меня нет больше никакой причины оставаться здесь, что мне совершенно неинтересно воспитывать детей и еще менее — быть супругой короналя. И я уехала. Но все равно меня удивляет, что Конфалюм позволил тебе устроить такую штуку — провозгласить себя короналем. Должно быть, он сильно постарел.