Кто ты? - Сэйерс Дороти Ли. Страница 41

Паркер как верный, но сомневающийся Фома послушно свел знакомство с медиком, молодым веснушчатым увальнем с невинными глазами, который очень напоминал ему щенка-переростка. Теперь этот увалень сидел на диване напротив камина в библиотеке лорда Питера, потрясенный в одинаковой мере неожиданным знакомством, окружающей его обстановкой и бренди, который он пил. Вкус у него, хотя и не отшлифованный, от природы былправильным, так что он даже мысленно не мог назвать напиток в своей рюмке "выпивкой", ибо именно так он называл дешевый виски, послевоенное пиво, кларет в ресторанчике в Сохо, а это былонечто особенное, нечто нереальное, нечто колдовское.

Человек по фамилии Паркер, с которым он случайно познакомился накануне вечером в забегаловке на Принс-оф-Уэльс-роуд, произвел на него хорошее впечатление. Это он настоял на том, чтобы навестить его друга, который жил в роскошных апартаментах на Пиккадилли. Паркер все понимал. Он отрекомендовал Вимси государственным служащим или даже кем-то из Сити. Однако молодой человек все равно смутился. Друг оказался лордом, а его одежда была словно вызовом всему миру. Нес он, правда, какую-то чепуху, но довольно приятно. Не очень зацикливался на своих шутках, но веселился от души, и все время перескакивал с предмета на предмет, не давая времени придумать остроумный ответ. Вот слуга у него воистину был страшилой... О таких в книжках пишут... Только посмотрит, и у тебя мороз по коже. Паркер как будто не тушуется... Молодой человек преисполнился к нему почтением. Привык, видно, бывать среди великих, а ведь не скажешь по виду. Интересно, сколько может стоить ковер, на который Паркер беззаботно роняет пепел с сигары?.. Твой отец былобойщиком... Мистер Пигготт из Ливерпуля... "Пигготт и Пигготт"... Тебе вроде все известно о коврах, а ты даже не можешь сообразить, сколько он стоит. Когда же молодой человек повернул голову и потерся щекой о шелковую диванную подушку, ему пришло в голову, что бриться надо чаще и тщательнее. Диван чудовищный... Но, пожалуй, на нем можно растянуться во весь рост. Этот лорд Питер не очень высокий... даже, верно, невысокий, но совсем не выглядит таким. Выглядит, как надо. Рядом с ним сразу чувствуешь, как вульгарно вырасти до шести футов и трех дюймов. И молодому человеку припомнились новые занавески в гостиной его матери – все в больших кляксах. Однако его новые приятели очень милы и никто не говорит ничего непонятного, тем более не насмешничает. Полки кругом уставлены старинными книгами, а на столе лежит такой Данте, какого ему не приходилось видывать, но говорят его новые приятели просто и разумно о тех книгах, которые, верно, все читают, о любовных романах и детективах. Молодой человек прочитал уйму таких книг и тоже мог высказать свое мнение, а они слушали его... правда, у лорда Питера странная манера говорить о книгах, словно он был лично знаком с автором и тот сам рассказал ему, как у него получилась та или иная история. И молодому человеку вспомнилось, как Фрик режет труп на куски.

– В детективах я не люблю, – говорил тем временем мистер Пигготт, – когда пишут, будто люди помнят все, что с ними было чуть ли не в течение полугода. Хотите узнать, что они делали в такой-то день и такой-то час – пожалуйста. Никакой в этом правды, словно стихи читаешь. В реальной жизни ничего подобного не бывает. Разве я не прав, лорд Питер?

Лорд Питер улыбнулся, и юный Пигготт, смутившись еще сильнее, обратился к своему более давнему знакомому:

– Паркер, вы же понимаете, что я хочу сказать. Ведь я прав. Один день похож на другой, как две капли воды. И спроси вы меня, я ничего не вспомню... Нет, может быть, вспомню, что было вчера, а что было на прошлой неделе – ни за что.

– Ну, – возразил лорд Питер, – вы не совсем правы. Если бы все было, как вы говорите, то свидетельские показания стали бы ни на что не похожи. На самом деле все происходит иначе. Никто не рассказывает в полицейском участке, мол, в прошлую пятницу в десять часов утра я пошел купить себе котлету, а когда возвращался на Мортимер-стрит, то обратил внимание на девушку лет двадцати двух с темными волосами и карими глазами, одетую в зеленый свитер, клетчатую юбку, панаму и черные туфли, которая ехала на велосипеде со скоростью десять миль в час и на углу, возле церкви Святого Симона и Святого Иуды, нарушила правила дорожного движения, сделав неправильный поворот в сторону рынка. Суммарно, может быть, это так и есть, но все подробности приходится чуть ли не клещами вытягивать.

– Короче говоря, – продолжал лорд Питер, – в итоге это должно приобрести вид заявления, потому что реальный диалог обычно слишком долгий и скучный, чтобы у кого-то хватило терпения читать его. Знаете ли, писатели должны помнить о читателях.

– Это уж точно, – согласился мистер Пигготт. – Но держу пари, немногие могут что-то вспомнить, даже если их долго допрашивать. Вот я, например... да нет, я знаю, что не очень сообразителен, но ведь люди в основной своей массе такие, как я, разве нет? Вы меня понимаете? Свидетели – не детективы, они – обычные идиоты, как вы или я.

– Правильно, – улыбнулся лорд Питер, которому показалось забавным самоуничижение молодого человека. – Вы хотите сказать, что если я вас просто спрошу, что вы делали, скажем, неделю назад, то вы ровным счетом ничего не вспомните?

– Не вспомню... Наверняка не вспомню. – Он задумался. – Ну, наверно, я, как всегда, был в больнице. Если речь о вторнике, то сидел на лекции. По вторникам у нас всегда лекции. Вот только о чем была лекция? А вечером я пошел погулять с Томми Принглом... Или это было в понедельник? Или в среду? Нет, точно не помню.

– Вы несправедливы к себе, – посерьезнел лорд Питер. – Я, например, совершенно уверен, что вы помните, какая у вас была работа в прозекторской в тот или иной день.

– О Господи, нет! Вряд ли. Если только очень подумать, тогда, наверно, вспомню, но клясться в суде ни за что не буду.

– Ставлю полкроны против шестипенсовика, что вы все вспомните, не пройдет и пяти минут.

– Нет.

– Посмотрим. У вас наверняка есть записи того, что вы делаете? Может быть, даже рисунки?