Короткая победоносная война - Вебер Дэвид Марк. Страница 50

Когда датчики проникли наконец сквозь помехи, лицо лейтенант-коммандера Мак-Алистера застыло.

— Пошлите еще одно сообщение старой леди, Рут, — очень тихо произнес он. — Скажите ей, у нас на хвосте шесть хевенитских тяжелых крейсеров, похоже, класса «Ятаган». Думаю, они достигнут радиуса накрытия целей каравана через… — он снова взглянул на схему, — два часа тридцать минут.

Капитан Хелен Зилвицкая сжала зубы, когда пришел доклад МакАлистера относительно угрозы, находящейся в тридцати с половиной световых минутах позади ее крошечной эскадры. Шесть кораблей противника против ее пяти, и каждый из них тяжелее и гораздо лучше вооружен. Даже превосходство в технике ее кораблей не помогло бы ей выиграть бой в нормальном пространстве, тем более едва ли имело значение здесь, потому что преимущества могли проявиться в ракетном сражении, а ракеты были бесполезны в гравитационном потоке. Ни один импеллерный двигатель не сможет здесь работать — мощные гравитационные силы моментально сожгут его. А это означает, что любая ракета испарится в ту секунду, когда включится ее двигатель, и ни один из кораблей Зилвицкой не сможет воспользоваться «броней» импеллерных клиньев и защитных стен.

Зилвицкая даже не рассматривала возможность выйти из волны. Это позволило бы ей активизировать импеллерную защиту и использовать ракеты, но порученный ей караван находился внутри волны на расстоянии четырех световых часов. Им потребуется восемь часов, чтобы выбраться наружу, и у них не было этих восьми часов.

Хелен почувствовала напряжение команды на капитанском мостике, ощутила их страх как свой собственный, но никто не произнес ни слова. Было так больно, что она закрыла глаза. Среди ее подопечных — огромных, неуклюжих кораблей — два были комбинированными грузопассажирскими судами. Они направлялись на станцию «Грендельсбейн» с жизненно необходимыми аппаратурой и оборудованием для верфи… а также с шестью тысячами бесценных гражданских и военных технических специалистов вместе с семьями. Включая капитана второго ранга Антона Зилвицкого и их дочь.

Об этом лучше не думать. Нельзя позволять себе думать об этом. Только не это — если, конечно, она хочет попытаться спасти их. Существовал только один путь к спасению каравана, и Хелен охватило жуткое чувство вины, когда она наконец посмотрела в глаза своим офицерам.

— Связь, сообщение для всех подразделений… — Даже для собственных ушей голос звучал хрипло и странно. — Начать запись: от командира конвоя — всем другим кораблям. Мы обнаружили шесть боевых кораблей. По всей видимости, хевенитские тяжелые крейсера приближаются к нам сзади. На текущий момент расстояние между нами один-три-точка-шесть световой минуты, скорость сближения — тридцать тысяч километров в секунду. Следуя настоящим курсом, они нагонят нас через два часа четырнадцать минут. — Она глубоко вздохнула и пристально вгляделась в свой экран. — Принимая во внимание предупреждения Адмиралтейства, я обязана предположить, что они собираются атаковать. Всем кораблям конвоя! Собраться вокруг меня и приготовиться к бою с противником. Корабли каравана рассредоточиваются и продолжают движение самостоятельно. Зилвицкая передачу закончила.

— Записано, мэм. — Голос офицера связи был ровным.

— Отправляйте… — Слово получилось глухим и неразборчивым, и капитан решительно откашлялась. — Рулевой, приготовьтесь к развороту.

— Есть, мэм.

Хелен не отрывала глаз от экрана, пытаясь не думать о двух самых важных людях во всей Вселенной или о том, как они отреагируют на ее последнее холодное официальное сообщение. Она оторвала глаза от экрана и заморгала, чтобы зрение прояснилось. Перед ней стоял старпом.

— Скажи им, что ты любишь их, Хелен, — тихо сказал он.

Невыносимое страдание заставило ее стиснуть кулаки.

— Я не могу, — прошептала она. — Если никто из вас не может сказать вашим…

Голос капитана прервался, и старпом сильно сжал ее плечо.

— Не валяй дурака! — Он говорил резко, почти жестоко. — На корабле нет ни одного человека, кто не знал бы, что твоя семья здесь, и кто хоть на минуту подумал бы, что только ради них ты идешь на это! А теперь ступай на коммутатор и скажи им, что ты любишь их, черт возьми!

Он снова потряс ее за плечо, и она отвернулась, почти с отчаянием глядя на остальных офицеров и рядовых в рубке, как бы умоляя простить ее.

Но их не надо было умолять. Она поняла это по их глазам, прочитала по лицам — и глубоко вздохнула.

— Рулевой, — ее голос внезапно стал четким, — разворачивайте нас. Джефф, — она посмотрела на офицера связи, — пожалуйста, соедините меня по каналу личной связи с «Карнарвоном». Я буду говорить из кают-компании.

— Есть, мэм, — мягко ответила офицер связи. Хелен Зилвицкая встала и с высоко поднятой головой направилась к двери.

Томас Тейсман стиснул зубы, когда отметки на экране повернули им навстречу и выстроились в боевом порядке. Он плотно сцепил руки за спиной и заставил себя бесстрастно посмотреть на коммодора Райхман. Она была абсолютно уверена, что капитан мантикорцев прикажет всем кораблям каравана, и военным, и торговым, рассредоточиться. В конце концов, полагала она, гравитационный поток лишает их главного преимущества — они не смогут использовать ракеты. Только ракеты позволили бы легким кораблям нанести хоть сколько-нибудь существенный вред противнику. Это и было главной причиной, по которой перехват решено осуществить здесь, а не в промежутке между потоками, как предлагал Тейсман. Ни один командир, полагала Райхман, не станет бессмысленно жертвовать своими кораблями, если рассредоточение давало шанс выжить хотя бы четырем кораблям из десяти.

Томас Тейсман мог бы просветить ее, но Аннет Райхман никогда прежде не участвовала в боях с мантикорцами. А поскольку Тейсман проиграл сражение с ними, она относилась к его предупреждениям с плохо скрываемой снисходительностью.

— Какие будут приказания, мэм? — спросил он.

— Мы атакуем в лоб, — ответила она, секунду помолчав.

«Будто бы у нее есть выбор!» — с досадой подумал Тейсман. — Слушаюсь, мэм. Вы хотите поменять наш боевой порядок? — как можно безразличнее спросил он, хотя ноздри его затрепетали.

— Нет! — выкрикнула она.

Тейсман поднял голову и посмотрел поверх ее плеча. Его холодный взгляд заставил офицеров штаба Райхман и его собственных офицеров тихонько разойтись по капитанской рубке, так чтобы они не могли слышать командиров. Тогда он наклонился к ней и тихо заговорил:

— Коммодор, если вы намерены бить их только из носовых орудий, прикрываясь парусами, то они наверняка развернутся боком и выдадут нам по полной с самой эффективной дистанции.

— Чушь! Это самоубийство! — выкрикнула Райхман. — Мы разнесем их на части, как только они высунут нос из-за своих парусов!

— Мэм, — сказал он мягко, как ребенку, — мы превосходим эти корабли по массе в соотношении семь к одному, и придется войти в зону действия энергетического оружия. И они прекрасно понимают, что это значит, так же как и мы. Им остается одно. Они развернутся для бортового залпа, и все, что у них способно хотя бы пукнуть, вмажет по нашим передним альфа-узлам. Если они выведут из строя хотя бы один альфа-узел, наш передний парус схлопнется, а в гравитационной волне на такой глубине…

Тейсман не закончил фразу. Без переднего паруса, уравновешивающего задний, ни один космический корабль не может маневрировать в гравитационной волне. Он окажется в ловушке единственно возможного вектора движения, единственно возможной скорости. Он даже не сможет вывалиться из гиперпространства, потому что не способен контролировать свои перемещения, пока не ликвидирует поломку, и малейший всплеск турбулентности может разнести его на части. А это означает, что потеря одного-единственного паруса будет стоить Райхман по меньшей мере двух кораблей, потому что любой корабль, потерявший парус, придется взять на буксир кораблю с работающим двигателем.