Это мрачнее, чем вы думаете - Уильямсон Джек. Страница 48

Бэрби припарковал свой автомобиль на площадке возле главного здания, больше всего напоминавшего длинную трехэтажную тюрьму из желтого кирпича. Строгое и одновременно роскошное убранство приемного покоя, напоминавшего фойе крупного банка, казалось настоящим храмом новому богу психиатрии — Зигмунду Фрейду. А стройная девушка, сидевшая перед коммутатором за массивным столом из красного дерева, сделалась девственной жрицей нового божества. Бэрби протянул ей свою визитную карточку.

— Я приехал проведать миссис Ровену Мондрик, — сказал он.

Хрупкая красота девушки напомнила Бэрби египетскую принцессу, портрет которой он как-то видел в университетском музее. Ее глаза и волосы были совершенно черными. Кожа — цвета слоновой кости. Лоб необычно низок, череп странно удлинен.

— Извините, сэр, но в списке посетителей вашего имени нет. Видите ли, все визиты к нашим пациентам должны быть заблаговременно согласованы с лечащим врачом. Если хотите, можете оставить заявку…

— Я хочу увидеть миссис Мондрик. Сейчас.

— Мне очень жаль, сэр, — легкая полуулыбка девушки казалась странно нереальной, — но, боюсь, что сегодня это невозможно. Придите как-нибудь в другой раз.

— Кто ее лечащий врач?

— Одну минуту, сэр, — ее гибкие пальцы быстро зашуршали листами большой черной книги. — Миссис Ровена Мондрик поступила к нам сегодня в восемь часов утра. Ее лечащий врач — доктор Глен.

Она сказала это так, что Бэрби почудилось, будто он присутствует на каком-то священном таинстве. А доктор Глен — одно из божеств. Поменьше всемогущего Фрейда, но все-таки…

— Тогда я хотел бы поговорить с доктором Гленом.

— Еще раз извините, сэр, — промурлыкала она, — но доктор Глен принимает посетителей только по предварительной записи.

Бэрби сдержался просто чудом. Ему до смерти хотелось гордо прошествовать мимо этой девицы внутрь лечебницы, на поиски Ровены и доктора Глена. Интересно, что тогда было бы… А впрочем, ясно, что. Эта девушка, невозмутимо разглядывавшая его своими черными с поволокой глазами, вызвала бы несколько дюжих санитаров, чтобы оградить святилище от посягательств неверующих.

Бэрби знал, что Гленхавен считается одной из лучших психиатрических клиник страны. Он понимал, что нет никакой причины бояться, и все равно до одури боялся «сумасшедшего дома».

— Миссис Мондрик — мой старый друг, — сообщил он девушке. — Вы можете мне хотя бы сказать, как она себя чувствует?

— Обсуждение пациентов не входит в мои обязанности и грубо нарушает правила нашей лечебницы, — проворковала хрупкая жрица. — Но вы можете не волноваться — ведь ее лечение курирует сам доктор Глен. А если вы желаете получить разрешение на посещение…

— Нет, — пробормотал Бэрби. — Спасибо.

Он бросился наутек. Прочь от загадочной улыбки этой девушки, прочь от упорядоченной, словно кресты на кладбище, тишины этого современного храма умственного здоровья. Бэрби пытался убедить себя, что Ровена не стала очередной жертвой на алтаре этой отлично организованной, высокоэффективной церкви. Глен на самом деле — всего лишь известный психиатр, и его лечение, вне всякого сомнения, будет и умелым, и гуманным.

И все равно, выбравшись из клиники, Бэрби испытал огромное облегчение. Он глубоко вздохнул, упиваясь холодным осенним воздухом, и заторопился к своей машине. Еще одна попытка распутать клубок не увенчалась успехом. Но оставалась Април Белл. Скоро уже будет можно позвонить в отель. Бэрби собирался вернуть ей белую агатовую заколку и как бы между прочим выяснить, не снилось ли ей…

Вид сидящей на автобусной остановке мисс Улфорд заставил его на миг забыть об Април. Притормозив, Бэрби предложил подвезти ее в город.

— Огромное вам спасибо, мистер Бэрби. — Благодарно демонстрируя в улыбке свои желтые искусственные зубы, старушка села в машину. — А я на автобус опоздала, — пожаловалась она, — и даже не знаю, когда будет следующий. Наверно, можно было попросить девушку в приемной вызвать мне такси, но… я так расстроилась из-за бедняжки Ровены…

— Как она? — хрипло спросил Бэрби.

— Острый невроз, — так доктор Глен написал в ее карточке. — В голосе сиделки слышалось неподдельное волнение. — Ровена никак не может успокоиться… не хотела меня отпускать… но доктор Глен сказал, что я должна уйти… они дадут ей успокоительное…

— А… — От волнения у Бэрби на миг перехватило дыхание. — А что с ней такое?

— Доктор Глен говорит, что у нее мания преследования, сопряженная с навязчивой идеей.

— Чего-чего? — недоверчиво нахмурился Бэрби. — Это он о чем?

— Вы же знаете, как Ровена относилась к серебру. Глен называет это одержимостью… А после вчерашней ночи стало еще хуже. Знаете, перевязывая синяки и царапины, которые миссис Мондрик заработала во время своей ночной прогулки, нам пришлось снять с нее все серебряные украшения. Так она была просто вне себя. Под конец доктор Глен разрешил мне привезти Ровене бусы и пару браслетов… Так она меня так благодарила, будто я ей жизнь спасла.

От этих слов Бэрби невольно содрогнулся.

— И это Глен назвал навязчивой идеей? — слабым голосом спросил он.

— По правде сказать, — призналась старушка, глядя на Бэрби печальными и удивленными глазами, — я так толком и не поняла. Сейчас мне почему-то кажется, что навязчивой идеей доктор Глен назвал стремление Ровены во что бы то ни стало поговорить с мистером Сэмом Квейном. Миссис Мондрик утверждала, что должна рассказать ему нечто чрезвычайно важное. Она отказывалась разговаривать с ним по телефону. Не хотела писать записку. Она даже мне не доверилась. Ровена только умоляла меня уговорить мистера Квейна посетить ее в лечебнице… она просила передать, что хочет, мол, предупредить мистера Квейна… но посетителей к ней, разумеется, не пускают.

Бэрби благоразумно решил больше вопросов не задавать — еще не хватало, чтобы сиделка заметила, как он взволнован. Только теперь Бэрби обнаружил, что все еще едет на второй передаче. Переключив скорость, он помчался к Кларендону.

— Мне так жаль бедняжку Ровену, — никак не унималась сиделка. — С ее слепотой, и всем прочим… и только-только мужа похоронила. Она все время умоляла меня поискать Турка… это ее пес, ну, вы, конечно, помните. Она выпустила его ночью, и он не вернулся. А теперь Ровена говорит, что не может без него. Ей хочется, чтобы он охранял ее, когда темно. Доктор Глен все время уговаривал ее рассказать, чего же она так боится, но Ровена только молчала, и все.