Начало - Круз Андрей "El Rojo". Страница 71

Маша успокоилась, расслабилась. Даже та жуткая картина, которую она наблюдала из окон автомобиля, серая и грязная Москва, по улицам которой тут и там брели ожившие мертвецы, не могла испортить её неожиданно поднявшееся настроение. После всего этого ужаса и запустения она представила себе жизнь возле леса, неширокую серебристую речку, протекающую рядом, играющих детей и, главное, безопасность.

Мужчины, сидевшие впереди, о чём-то негромко разговаривали, было включено радио, настроенное на какой-то новостной канал. Работала печка, машина слегка покачивалась, дизель урчал негромко и как-то убаюкивающе. Маша даже начала придрёмывать, а дети просто уснули.

Неожиданно рядом с ними, слева, взвыла пару раз сирена и сверкнули проблесковые маяки. Сине-белая машина с надписью ДПС на борту догнала их и требовала остановиться. Маша огляделась — улица была пустынна, кроме них здесь никого не было. Виталий Данилович дисциплинированно принял вправо, притормозил. Милицейская машина, скрипнув тормозами, встала перед ними наискось. Все её двери разом распахнулись, и оттуда выскочили четверо с оружием.

Двое были в серой форме с отражающими полосами на рукавах и штанинах, фуражках с красным околышем и надписями ДПС на спине. Ещё один был в серо-голубом камуфляже, без головного убора, в разгрузке, а стоявший рядом с ним был вообще в штатском, но в бронежилете. У всех в руках автоматы.

— Видите, Мария Николаевна, что не стоило везти ружья без чехла, — пробормотал Виталий Данилович.

В этот момент все трое милиционеров подскочили к машине, к обеим передним дверям, рванули их на себя, а штатский, перевесивший свой автомат на плечо и угрожавший пистолетом, схватил Виталия Даниловича за плечо и потащил из машины. Маша не поняла, что именно злым голосом крикнул их водитель, но в ту же секунду треснул выстрел, и тело того, кто вёз их в деревню, выпало на асфальт, и вокруг головы начала расплываться ярко-красная лужа. Камуфляжный же с одним из гаишников, не говоря по-прежнему ни слова, тащили из машины Сергея Сергеевича, вцепившись тому в руки и шею. Слева от Маши распахнулась дверь, туда заглянуло красное усатое лицо, чуть опешило при виде детей, но, распаляя себя, заорало:

— Ты, сука, вылазь из машины!

Мясистая ладонь с татуировкой вцепилась в её кожаную «косуху», выдернула Машу из салона, бросила на асфальт. К ней подскочил тот, который в штатском, с перекошенным от непонятной злости красным лицом, с ходу ударил ногой в рёбра, так, что она лишилась дыхания и упала набок. Дальше она плохо помнила, что происходило, толстяк с надписью ДПС вытащил её детей из машины, отволок в сторону, на газон и что-то орал на них, тот, который в штатском, снова её ударил и что-то кричал, а затем упал, как-то нелепо дёрнувшись и взмахнув руками.

Сергей Крамцов

21 марта, среда, день

На улицах машин почти не было, люди спрятались, скрылись. Город замер в ужасе, как жертва палача в ожидании выстрела в затылок. Москва ещё жила, но у меня было стойкое ощущение, что она уже чувствует грядущую гибель. А вот зомби на улицах были. Пока немного, но лиха беда начало.

Мы разогнались до восьмидесяти километров в час, оптимальной и экономичной скорости для наших машин на полувнедорожной резине, доехали до Дмитровки. Степаныч на своей «Волге» катил за «Патрулём» как привязанный на трос. У Савеловского заметили в отдалении группку бронетранспортёров, пять, а то и шесть машин, перекрывших шоссе. Зачем? Непонятно. Вокруг брони было видно множество солдат в камуфляже и с оружием.

Проехали дальше по Дмитровке, свернули налево, запетляли по поперечным улицам, до Ленинградки оставалось рукой подать, а оттуда — прямая дорога на базу, как я уже мысленно именовал дачу. Можно было бы проще проехать по наверняка пустынной МКАД, но её слишком легко перекрыть, а свернуть в сторону с неё далеко не везде возможно — огорожено почти везде, причём капитально. Лучше уж по нужному шоссе прямо из города выскочить.

Когда до Ленинградки оставалось с полкилометра, Лёха сказал:

— Что там такое? — и показал рукой вперёд.

Одновременно он остановил машину, прижавшись к тротуару. А я сказал в микрофон:

— Колонна, стой!

— Принял, — ответил Шмель.

Что-то там действительно происходит, неохота лезть, не проверив. Я вышел из машины, положил в открытое окно СКС, использовав дверь как опору. Лёха занял позицию у левой двери, с «Тигром» в руках. Произнёс негромко:

— Примерно двести. — Это он про дистанцию.

Через оптический прицел картина была видна как на ладони. В конце улицы, перед самым поворотом, стояла сине-белая «десятка» с буквами ДПС на борту. Возле неё, с открытыми дверцами, стоял серебристый «Паджеро», со всех сторон окружённый милиционерами. Стражи порядка были разными. Двое были гаишниками, один — явный омоновец, ещё один был в штатском, но с «Кипарисом» [13] в руках и в бронежилете. Тот, который в штатском, ногой удерживал на асфальте женщину с ярко-рыжими волосами и что-то кричал на неё. Женщина пыталась подняться, но он не давал ей это сделать, толкая ногой.

Второй мент, в гаишном прикиде и похожий на омоновца, в камуфляже и разгрузке, вязали на асфальте мужчину в тёмной одежде. Рядом с открытой водительской дверью внедорожника лежал, судя по положению тела, труп. С простреленной головой.

Ещё один из гаишников, толстый, мордатый, держащий АКС в руках, вытащил из машины двоих детей, лет так пяти-семи на вид, мальчика и девочку, грубо оттолкнул в сторону от дороги. Судя по жесту, он просто их прогонял.

Вязавшие мужчину наконец надели на него наручники и отскочили назад, а гаишник навёл на лежащего ствол своего «укорота». На нас они внимания вообще не обратили, скорее всего, в такой суете даже не видели. Или плевать им было на всех, чувствовали себя при власти.

Не знаю, что происходит, но ощущения, что у меня на глазах поддерживается порядок в городе, совершенно не возникло. Абсолютно. Больше похоже на грабёж, если честно. Четверо ментов с автоматами против людей с двумя детьми… странное сочетание, вам не кажется? Убитый — водитель, кто же ещё может там лежать? В любом случае это мне не нравится.

— Лёха, я валю ментов, — шепнул я.

— Думаешь? — так же шепнул Лёха. — Стрёмно… Менты всё же. Хотя… всю жизнь хотел попробовать.

— Плевать, что менты, — злобно сказал я. — Суки они. Детей прогонят, и их мертвяки сожрут, а родителей они сейчас грохнут, не видишь, что ли?

— Ладно, — согласился он сразу. — Распределяем цели.

— Вали того, который целится, а я того, который в гражданке, — быстро заговорил я. — Переноси огонь на толстого, а я беру омоновца.

— Принял. Готов.

— Огонь по моему выстрелу.

Я подвёл прицел к фигуре в штатском, целясь в грудь. Плевать на броник, он у него лёгкий, против пистолетной пули, моя оболочечная «семёрка» его навылет прошибёт. Придавил чуть спуск, задержал дыхание, выстрелил. И сразу прицел на омоновца, в попадании я был уверен. Рядом грохнул выстрел «Тигра». Омоновец среагировал быстро, упал на колено, срывая с плеча АКС, но неправильно — двести метров для него много, навскидку не прицелишься, ему сначала укрываться надо было, а для меня, с оптикой да с опоры, такое расстояние в самый раз. Я попал в него первым же выстрелом, угодив в грудь, в бронежилет. Его сбило с ног, но у него бронежилет был воинский, серьёзный, и я всадил в него подряд ещё пять пуль. Карабин звонко хлопал, летели гильзы, резонировала автомобильная дверь. Должно хватить.

Обежал прицелом поле боя. Раненый в штатском корчился на земле, гаишники лежали неподвижно, раскинув конечности. У них бронежилетов не было, а Лёха стрелял «пустоголовыми», деформирующимися, так что смерть гарантирована. Все внутренности разорвало. «Подранков не бывает». Женщина быстро вскочила и подбежала к детям, обняв их, глядя на наш притаившийся в отдалении «уазик».