Семейное дело - Незнанский Фридрих Евсеевич. Страница 54

Когда за ее ровной, обтянутой багряным шелком блузки спиной закрылась дверь кабинета, Турецкий почувствовал почти физическое облегчение. Хотя… чего тут, собственно, следовало ожидать? Смерть близкого человека зачастую выявляет в оставшихся членах семьи не лучшие их черты, а иногда, кажется, полностью их меняет. Великодушные становятся жадными, дружные — вздорными. И все взывают к дорогому покойнику, и каждый уверен, что, вернись мертвый с того света, он выказал бы одобрение именно его образу действий. И почему-то больше всех волнуются и настаивают на своей правоте женщины.

«Неудивительно, — отметил Турецкий. — Женщины по природе своей — создания более голосистые. Но надо полагать, это была единственная родственница Николая Скворцова, которая захотела дать показания…»

В это время на его рабочем столе зазвонил телефон. Александр Борисович снял трубку.

— Это Александр Борисович Турецкий? — зазвенел, ввинчиваясь ему в ухо, голос Нинель Петровны. Судя по этому голосу, ее можно было представить худой и надменной женщиной-вамп с крупными красными губами — образ, скорее соответствующий молодой Клавдии Николаевне. — Наша Татьяна меня просто допекла…

— Какая Татьяна? — Договаривая, Турецкий уже вспомнил, что дочь Скворцовых зовут Таней. — А-а, ваша Таня… Что с ней?

— Она уверена, что знает, кто убийца.

— И — кто?

— Мне она не говорит. Уверяет, что может сказать только вам. По-моему, это все детские глупости, умницей ее не назовешь, но она так настаивает… Мне привезти ее к вам? Прямо сейчас?

— Подождите, Нинель Петровна. — Согласно законодательству, несовершеннолетних можно допрашивать только в присутствии педагога и, желательно, детского психолога. Как скоро Александр Борисович сумеет раздобыть детского психолога? — Приезжайте во второй половине дня. Три часа — вас устроит?