Плюшевый медвежонок - Моримура Сэйити. Страница 59
Ёко-сан, вы то же самое говорили и в Киридзуми,- заметил Мунэсуэ.
Да? В самом деле? - Ёковатари помолчал, словно что-то припоминая, а потом сказал: - Мне вот сейчас пришло в голову, что если б мы не поехали в Киридзуми, то старуха Танэ осталась бы жива.
Как знать. Может быть, убийца Джонни здесь ни при чем. Связь между ними пока не доказана.
Ну, сам-то ты вроде уверен, что она есть.
М-м-м…
Так вот, мы, значит, съездили себе туда, куда бы нам иначе ни за что не попасть, а старушку из-за этого убили. Дорогая плата.
По-моему, это вы чересчур.
Уж очень я тревожусь за ее внучку, Сидзуэ.
Мунэсуэ тоже думал о девушке. Она потеряла единственного близкого человека. Пожалуй, из-за Сидзуэ в конечном счете и родилась у него эта идея - поехать в Яцуо.
Преступника мы, может, и поймаем, а вот утешить девушку нам не по силам,- продолжал Ёкоцатари. Раньше такой чувствительности никто за ним не замечал.
Старушка-то была уже почтенных лет. Не умри она сейчас, так все равно недолго бы протянула.
Завидую твоей рассудительности.
У меня родных и близких нет, я привык к одиночеству. И потом, не зря говорят - любая боль проходит. Все равно каждый живет сам по себе.
А ты жениться не собираешься?
Друг о друге они знали не много, но Ёковатари как-то слышал, что Мунэсуэ холостяк.
Когда-нибудь можно и жениться, но пока что-то не хочется.
Женишься, дети пойдут, по-другому станешь думать.
Ну, женюсь, ну, заведу детей - да только они тоже будут каждый сам по себе. Всю жизнь я ведь не смогу при них быть.
Да, конечно, люди рано или поздно расстаются, но зато большую часть жизни рядом с тобой будет семья.
Вот именно, рядом. А я как был, так и буду сам по себе. Знаете, родные, друзья - это как эскадрилья в полете.
Эскадрилья?
Ну да. Если с одним самолетом что-то случилось: мотор отказал, пилот ранен,- другие ему не помогут, за руль чужого самолета не сядешь. В лучшем случае будут лететь рядом и подбадривать.
Ну что ж, и то хлеб!
Подбадривать - это все равно что ничего. Сколько ни подбадривай, а мотору и пилоту крышка. Если кто и удержит самолет в воздухе, так только он сам.
Сурово рассуждаешь.
Как ни посмотри, а жизнь - это полет в одноместном самолете. Если что-то с ним не в порядке, к товарищу в кабину не перелезешь…
Пока они так разговаривали, стоя в коридоре, огоньки за окнами поезда стали проноситься все реже и реже. Вероятно, началась префектура Сайтама. Все пассажиры уже разошлись по своим местам.
- Ну что ж, пойдем-ка и мы спать. А то вставать рано,- зевнул Ёковатари, и разговор закончился.
Поезд прибыл в Тояма с опозданием на пять минут. Было еще темно. Здесь, на станции, им предстояло ждать поезда на Яцуо.
- А в Тояма холодней, чем в Токио. Хотя так и должно быть,- поежившись, сказал Ёковатари.
После теплого поезда северных! воздух казался особенно леденящим.
- До отхода нашего поезда еще минут сорок. Давайте где-нибудь посидим.
Они поискали в здании вокзала кафе, но в этот ранний час все еще было закрыто. Идти в город не было времени. Умывшись, они расположились в зале ожидания и, дрожа от утреннего холода, стали дожидаться поезда.
Местный поезд резко отличался от того, на котором они только что приехали. Вагонов у него было всего четыре или пять, да и те - полупустые. Немногочисленные пассажиры, непонятно куда и зачем собравшиеся в такую рань, дремали на скамьях.
- А мне что-то спать совсем не хочется,- бодро заявил Ёковатари.
После умывания холодной водой и прогулки на свежем воздухе они чувствовали себя прекрасно
Вы хорошо спали? - спросил Мунэсуэ коллегу.
Не очень. Я редко езжу ночью и не привык спать в поезде.
Я тоже. Но все-таки спальные вагоны удобные.
Конечно. А то бы всю ночь тряслись сидя, представляешь? Как потом работать?
Кстати, этот поезд приходит в Яцуо в шесть девятнадцать. Рановато. Что будем делать?
Да, в это время все учреждения еще закрыты. Может, лучше было бы спокойно посидеть в Тояма?
Давайте заглянем в участок.
Дежурный там, конечно, есть, но все же неудобно беспокоить людей ни с того ни с сего. Дело же не срочное.- Ёковатари представил себе горную глушь, небольшой полицейский участок и дежурного, который спит себе мирно, не ведая, что еще немного - и его покой будет нарушен инспекторами из Токио, которые явятся ни свет ни заря, неся с собою запах крови. «Вот уж переполошатся, бедняги!» - подумал он и сказал: - Зайти туда, безусловно, придется, но лучше попозже.
- Пожалуй.
Пока они так разговаривали, поезд тронулся. В полутьме за окном тянулась равнина, белая, словно устланная снегом. Городские кварталы остались позади, и только где-то на горизонте уныло мерцали огоньки одиноких домов.
Время от времени поезд останавливался на станциях. Двое-трое пассажиров сходили, их сменяли новые. Поезд неторопливо катился по равнине в сторону гор.
Редкие огоньки гасли один за другим. Утро постепенно вступало в свои права, и пейзаж за окном становился все резче. Начинался угрюмый северный день с тяжелыми облаками.
- Нам на следующей,- сказал Ёковатари, прочитав название станции, от которой поезд только что отошел.
Дорогу обступили горы. Дома стали попадаться чаще. Кое-кто из пассажиров начал готовиться к выходу. После Тояма это был первый город. Наконец поезд остановился у платформы с надписью: «Эттю. Яцуо». Пассажиры сошли на короткую, явно не предназначенную для больших составов платформу.
- Ну вот, накопец-то,- с облегчением вздохнул Ёковатари и окинул взглядом своих бывших попутчиков - судя по всему, местных жителей. Издалека прибыли, кажется, только они с Мунэсуэ.
Вслед за остальными пассажирами они прошли по мостику над путями, вышли из вокзала - и вдруг оказались одни. В мгновение ока кучка пассажиров рассосалась: зябко ссутулившись, все они устремились куда-то по своим делам.
Приняв и тут же проводив горстку новоприбывших, привокзальная площадь опять погрузилась в тишину. Городок еще не проснулся. Только арка с надписью «Добро пожаловать» встречала их по долгу службы. Магазинчики на площади были наглухо закрыты, и улица, начинавшаяся отсюда, была пустынной. Только вдалеке медленно переходил на другую сторону какой-то старик с собакой.