Неспетая песнь дракона (СИ) - Жданова Светлана "Лисавета". Страница 3

— Еще раз услышу это имя, и в крепс ты будешь играть костями, выточенными из твоего носового рога.

— Как скажешь… Ранис-с-с, как с-скаш-шеш-шь.

Сощурив глаза, Нирран убрал кинжал от горла дракона… в тот же момент чуть толкая одну из хлипких ножек стола. Золотистые глаза широко распахнулись, зрачок в миг вытянулся в тонкую нить… а хрупкий предмет мебели не выдержал.

Уже лежа на досках, бывшими когда-то антикварной мебелью, Станислав рассмеялся. И только Стася, как никто знавшая брата, понимала, как близко от этого смеха до того глухого рыка, которым обычно он задавливал в себе рыдания и песнь отчаянной боли. Смеяться, и пусть другим слышится в этом надвигающаяся истерика, но никто не поймет, что значит оборванная песнь.

— Твой брат всегда такой… дурной?

— Такой — всегда, когда все ведут себя как придурки. — Подойдя к Стасу, она протянула ему руку и помогла встать. — И хоронит тех, кто погиб, а не тех, кто жив. Мои сыновья вернутся, и нечего делать такие скорбные лица и отводить взгляды. Да, Стас?

Её близнец кивнул.

— Ты же знаешь своих деток. Сери наиграется, возьмет брата за шкирку и они вдвоем вытащат хоть три монетки из кармана Аида!

Иногда драконы берутся пророчить на пустом месте, даже не замечая о то, что говорят. Они вообще с трудом могут объяснить, что в их случае ЧУВСТВА, а что так — показалось. И если дракон говорит, что завтра будет дождь, не обязательно брать зонт, чтобы он не пошел.

Нирран осторожно прижимал к себе холодное тело девушки, не в силах хоть на мгновение выпустить ее из своих рук. Она не вырывалась, не спорила, просто совершенно безразлично смотрела на мир из-под светлых ресниц, покрытых инеем. Такой знакомый взгляд, слишком часто сам видел его в зеркале и глазах близнеца. Раньше сероглазого не особо трогала судьба кровников Александрит, или маленькой драконицы, но сейчас Нирран оглядывался, в поисках гранатоволосого мужчины, единственного из-за которого она могла стать такой. И не находил. Колиандрэй сейчас обнимал плачущую мать, красногривый, откровенно жаркий асур гладил жену по спине, но в этот раз его пламя не ласкало, а жалило каждого, кто оказывался рядом. Хрупкая беременная блондинка так же рыдала на руках своего эльфийского деда.

И только синий, как предштормовое море, дракон с золотыми глазами стоял на холме поодаль ото всех и зло сжимал кулаки, глядя на едва видный дымок.

— Половина… половина, — шептал он одними губами. — Какая же ты стерва. Какая злопамятная мстительная дрянь!

Нирран почти видел, как длинный, гибкий синий хвост стегает по ни в чем не повинной земле в какой-то иступленной истерике своего хозяина. От этих ударов на траве оставались высушенные полосы, а некоторые особо впечатлительные растения бестелесная драконья аура вообще срезала словно ножом. Силен! Управляться с аурой как с физическим телом дано не многим драконам их клана.

— Ему не нравится, когда судьба с ним шутит. А ее забавляет его реакция, — тихо прошептала Александрит, прикрывая глаза.

Станислав повернул к ним лицо, так что на фоне неба стал заметен точеный профиль. Уголок губ его дернулся в кривой усмешке, и землю расчертил уже вполне материальный хвост, усаженный острыми шипами.

Все эти дни Нирран буквально сгорал изнутри. Кровь брата, его отчаяние и боль навечно останутся на совести Нира, как осталось раскаяние и вина за смерть Шалеи. И не на кого было переложить груз ответственности, каждый раз это лишь его решение, его ответственность и кара. Вот только в прошлый раз за ним рушился мост надежд, а сейчас этот мост просто скрывал от него туман незнания, туман, что укрыл от него Александрит, человеческого ребенка с синими глазами как у его жены. И все же… что-то вновь ушло, вырвав из него часть души и сердца.

И сейчас, держа на руках свое будущее, он почему-то вспоминал не то, как впервые увидел перепуганную плачущую девчонку, не то, как решил для себя кому его вера и преданность нужнее, а отзвуки боли, затаенные где-то в глубине золотых глаз, так дерзко и порочно смотрящих на него.

Слишком много боли… а он так устал от нее. Пусть хоть ненадолго будет просто спокойствие.

Нирран который день вглядывался в это белое сияние, всем сердцем желая вернуть себе свой покой, своего ребенка и толику тепла.

И всё было бело, всё было спокойно, всё не существовало… пока с неба не упал синий с золотом дракон. Разметав снежные наносы, что защищали Ниррана от пониженных температур и этих злых метелей, Станислав якобы случайно задел его хвостом по морде, а затем вообще свалился на спину в ближайший бархан и начал дергать лапами и крыльями.

— Ну что там, снежный ангел получается? — спросил он у взбешенного Ниррана.

— Ты… ты…

— Это у тебя от холода зубы стучат или ты просто заикаешься от радости меня лицезреть? — скосил на него золотой глаз этот полудурок.

А как еще назвать здоровенного дракона, трясущего лапами? И после такого попробуй объяснить Алекс — что они нормальные, а боевой строй бегающих драконов, это очень серьезно!

— Радость у меня будет, если ты отсюда уберешь свой длинный хвост!

Дракон ловко перевернулся, совершенно не задевая свои сверкающие в отраженных лучах крылья.

— У тебя проблемы с размерами? Только хвоста, или…

Уже привыкшие к спокойной тишине границы и его новому «жителю», наблюдавшие за происходящим Стражи, все больше недоумевали. Сначала объявился второй дракон, и устроил небольшую бурю. Затем упал в снег и изобразил припадок. Потом, когда уже привычный пятнистый попытался проверить, здоров ли товарищ, этот новенький вскочил и побежал. Вот только зачем за ним погнался второй? Да еще и щелкая клыками в миллиметрах от длинного хвоста синекрылого, который он словно специально, то вытягивал, то завивал в кольца, а то щелках по морде друга. Вроде даже на брачные игры похоже, вон как тот что поярче смеется и подначивает того что помассивней, но так оба самцы. Странные они, эти Алауэн!

Устав от этой игры, Стас резко обернулся в человеческое тело и не менее резво оседлал Ниррана, который побоялся задавить юркого мужчину и на какое-то время застыл. Теперь же он очень хотел избавиться от назойливого захребетника, но так, чтобы действительно не навредить, как бы ни хотелось сейчас придушить этого смутьяна, совсем избавлять мир от Станислава как-то не планировалось. Поэтому он просто повторил трюк с превращением, не сомневаясь, что желтоглазый сумеет сгруппироваться падая с высоты. Вот только когда сероглазый поднял голову, ощущая как впивается в кожу острые льдинки, то заметил скатывающееся со снежного наноса тело. Фыркнув и избавившись от забивавшего рот и нос снега, Нир быстро перебрался поближе к бархану, а взглянув с него вниз, громко выругался — Станислав лежал неподвижно, уткнув лицо в снег, и почти не дышал. Перевернув на спину, дракон буквально сдернул с него шарф, обматывающий шею в три слоя, и приложил пальцы к равномерно бьющейся вене. И в тот момент, когда Нирран позволил себе облегченный вздох, распахнулись эти почти безумные желтые глаза.

— А искусственное дыхание будет?

Нирран какое-то время решал, стоит ли сообщить Хранительнице о совершенно особой гипнотической силе золота глаз этой линии драконов, или она обойдется, в то время как сильные руки обхватили его за шею, а чужие губы мягко накрыли рот. И он позволял, позволял целовать, позволял уложить на разгоряченное тело и мягкую нагретую шубу, позволял длинным пальцам гладить свои чуть волнистые отросшие волосы. И лишь когда словно раскаленные руки приподняли слои ткани и коснулись прохладной кожи поясницы, разум вновь обрел ясность. Сев прямо на живот дракона, он сгреб немного снега и кинул его в лицо Стаса.

— Зачем ты здесь?

— Ну вот, ледышка отмороженная вернулась, — вздохнул желтоглазый, даже не делая попыток выбраться из-под него. — Интересно, а многие из живущих помнят, что ты умеешь быть таким забавным, Ранис-с?