Неспетая песнь дракона (СИ) - Жданова Светлана "Лисавета". Страница 7

— Тоже. Извини, завершу на этом беседу про опыт. Мне надо найти шарф.

Выйдя из комнаты, Стас самой короткой дорогой попытался выбраться из Чертогов, в итоге выходя в полуразрушенную башню. Тело сразу же схватили тиски холода и метели, но это показалось спасением, ведь он чувствовал, чувствовал как падает. Как падает мир. Как его снова отбрасывают назад, говоря, что не заслужил, что уже много дали, что некого винить кроме себя. И никто тебе уже не поможет, дракон.

Не помня себя от боли, он долетел до утоптанной площадки. Оглядевшись вокруг, вспомнил, как еще недавно они спорили тут стоит ли отпускать Сери за Александрит, а еще раньше валялись в снегу, пробуя друг друга на вкус.

А теперь… теперь хотелось всё тут разнести.

Удержаться от этого было почти невозможно. Да и не пристало запрещать себе то, что можешь получить с такой легкостью. [2] Дракон поднялся в воздух и ударил по площадке хвостом. Потом еще раз и еще. Волна, запущенная драконьим судом сюда так и не дошла, но сделала снег достаточно рыхлым, чтобы он легко поддавался на атаки взбешённого существа. И даже когда место стало не узнать, Станислав все никак не мог успокоиться. В горле сильно запершило, но, как всегда, попытка петь о своей боли закончилась сипением и еще одной волной саморазрушения.

— Ущербный ты дракон, Стас. Любить не умеешь, петь не можешь, одного единственного придурка к себе привязать и то не удалось. — Он вздохнул. — Зато оптимист! Где этот проклятый шарф?

Понятное дело, шарф Станислав так и не нашел. И не только потому, что успел разнести всю местность, а что-то и банально по драконьи спалить. Просто искомый предмет в это время лежал в одной из комнат Ледяных Чертогов, и его словно кошку гладила рука сероглазого дракона, последнего из двух Рани, что переводится как «Поющий». Вот только о чем было петь, когда весь привычный мир рухнул, а новый… новый спал в обнимку с мужем в другой комнате. А другого он и не увидел, даже смотря прямо в золото драконьих глаз.

— Сери, убери от меня свою буйнопомешанную мать!

— Что ты, дядя, как я могу вмешиваться в разборки старших, — ядовито улыбнулся рыжий.

— Я тебе это припомню! Ай, Стаська, хватит! Ну хочешь я тебе сам свяжу этот гребанный шарф?

— Значит — гребанный? А я старалась, о нем заботилась, как бы братик мой ненаглядный не переохладился.

Наблюдающий за этой сценой, происходящей в столовой, Нирран хотел было напомнить, что уж кто-кто, а Станислав точно не мерзнет, но затем вспомнил, как тот обозвал ледышкой именно его и решил придержать язык за зубами. Странная зудящая боль все еще время от времени прорывалась на поверхность, особенно когда синий дракон оказывался рядом, от его голоса и смеха, но постепенно в душе все замирало.

— Посторонись! — закричал Стас и на спине проехался вдоль стола, оказываясь по другую сторону от собственной сестрички.

Там его, ухватив за шиворот и ремень, стянул асур и поставил на пол.

— Добро пожаловать в семью, Александрит!

— Вот, а ты все время говоришь, что я дурной! — улыбнулся на слова отца Сериандрэй.

— Ты у нас квинтэссенция общей дури! — подмигнул ему Стас.

— Чистые небеса, — ухватилась за голову девушка, — я надеялась, что у вас хоть кто-то спокойный есть, чтобы мозги этому полудур… то есть полудракону вправлять. Нир, хоть ты меня с ними не оставляй, — закинула она голову, смотря на стоящего над ней телохранителя.

Тот чуть заметно улыбнулся и кивнул.

«И обрати внимание — я молчу!» — глянули на Станислава любопытные желтые глаза сестры.

«Я заметил, Стась. Так и продолжай. — Бросив короткий взгляд на Сери, он попросил: — Не обижай его тут, хорошо, Змей? А то я твою ревнивую сущность знаю!»

Сериандрэй скосил глаза на Александрит, словно надеясь уточнить — а стоит ли ревновать к этому дракону. Но в тот момент она о чем-то говорила со своим телохранителем и делала вид, что внутренняя болтовня ее ну совсем не касается. Что-что, а закрывать глаза на происходящее эта девушка умела мастерски.

«Мне даже интересно, чем он тебя ТАК впечатлил, что ты его протежируешь.»

«Каким интересным словом ты заменил банальное „имею“! Просто ему это действительно нужно. Я ЧУВСТВУЮ!»

«Да я вообще не против. Даже буду рад, если эту изворотливую змеюку будет еще кто-то охранять.»

Сам Нирран же и понятия не имел о подобном разговоре, осторожно греясь у очага чужой семьи, настороженно и так рисково пустившей его в свою жизнь. Он еще не знал, что будет дальше, что решит делать со своей жизнью сама Александрит, куда приведет их этот новый полет. Но точно знал, что будет лучше, чем было. Что впереди есть что-то кроме отчаяния и боли.

От этой мысли на его лице, как первые подснежники, еще нежные и чуткие, начала проявляться улыбка, смягчая губы и безжалостный холод серых глаз. И какая ему сейчас разница, для кого это серебро острее ножа по сердцу, кому лед и пепел. Какая разница, кто там замерзает, когда ты сам чувствуешь тонкий запах весны.

Какая тебе разница, дракон?

А дальше… что — дальше? Банально будет сказать — а дальше была жизнь. Но она была, обычная, тихая, размеренная, если это можно отнести к драконам. Просто у каждого она была своя.

Станислав несколько лет даже не возвращался в королевство Алауэн, предпочитая его прохладному климату жаркие долины и высокие молодые горы Царства Варуны. Драконы вольные существа, как их запрешь-то? Вот и он предпочитал служить сопровождением посольств асур, появляясь то в одном, то в другом королевстве людей, так впечатленных диковинным народом, способным обуздать даже этих спесивых оборотней. Ну да, ну да, всегда хитро улыбался Стас и позволял обуздать себя паре-тройке местных красавиц. А уж когда родилась Олирия, его племянница, он вообще расцвел, с удовольствием давая ее родителям отдохнуть от требовательной малышки, обожая ходить с еще крошечным драконенком в цветущие парки Царства. Станислава всегда безбоязненно доверяла брату своего ребенка, шикая на мужа, если он пытался что-то возразить. Бальтазар и не особо мешал, давно привыкнув, что их братья, их жены, дети, внуки, племянники и прочие — такая большая слаженная семья, готовая голову оторвать за каждого родственника. Лишь иногда предлагал женушке попробовать поэкспериментировать и отдать синекрылого дракона одной из его рьяных поклонниц, посмотрев — сможет ли зажечь в нем любовь магия и особые способы асур. И если раньше Стаська категорически запрещала даже думать о подобном, то после того, как проблема с деторождением оказалась разрешима, тоже заинтересовалась, начав готовить к подобной постановке вопроса упрямого и слишком благородного братца. И даже присмотрела несколько красавиц из тех, что вздыхали по Стасу, так и не затащив его в постель, после этого-то каждая вздыхать начнет, Станислава в нем не сомневалась. Вот только упертый он.

В это время в Ледяных Чертогах кипела жизнь, отстраивался замок, обживались в новых условиях драконы, творилась магия и истинные чудеса. Рождение первого ледяного детеныша отмечалось всем кланом, а его скорлупка быстро разошлась на сувениры и даже самцы с затаённой надеждой прятали маленькие серые кусочки в складки крыльев или под чешую. Появление маленьких представителей рода Ан, и нового ребенка первой пары Алауэн. Маленькие проблемы и их решения. Поняв, что Ниррану можно доверить жизнь любимой супруги, Сериандрэй хоть и не перестал быть таким параноиком, но все же спокойней относился к их отлучкам, в то время как сам он занимался отстройкой замка и «приватными беседами» с особо нетерпеливыми или взбалмошными ледяными, досаждавшими Александрит.

Спокойная, размеренная жизнь. И кто сказал, что они вспоминают, что чувствуют, что лелеют свои раны. Ничего подобного, думал каждый из них. Даже не роман, не отношения, куда там! Просто… просто задевало что-то внутри, просто глаза напротив, просто влекло. Просто было больно. Было и прошло. Сколько у него таких было, думал один, натыкаясь в своих вещах на скомканный шарф. Сколько так еще будет, думал другой, засыпая с очередной девицей. Ничего общего, яркое золото, тусклое серебро, поджимал губы дракон. Словно в зеркало посмотрелся, кривое да правдивое, вторил дракон. Один дракон, другой дракон… всегда дракон. Всегда один.