Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд. Страница 83

Именно такой склад ума и заставил его присоединиться к Скотту. Зерно интереса к полярным исследованиям мог заронить в его душу отец, который, будучи заядлым путешественником, однажды отправился на яхте к Шпицбергену.

Отец Оутса умер, когда тот был ещё подростком. С тех пор мать и сын стали очень близки. Чтобы она меньше тревожилась, Оутс превратил объявление о своём обращении к Скотту в легкомысленную шутку, тем не менее в его словах была заметна и серьёзная, откровенная мысль:

Это мне и в армейской карьере поможет — ведь если им понадобится человек для смывания этикеток с бутылок, они скорее возьмут того, кто был на Северном полюсе, чем того, кто не уходил дальше ближайшего километрового столба.

Оутс стремился к тяжёлой работе и к чему-то новому, а Скотт искал человека, способного ухаживать за лошадьми. Казалось, Оутса послало само провидение — его приняли, как и Боуэрса, заочно. Скотт попросил военное министерство отпустить Оутса, что в итоге было выполнено при условии, что он сам оплатит своё возвращение на родину и отправку в Индию человека себе на замену. Оутс с удовольствием согласился на это, ведь даже с учётом затрат в тысячу фунтов стерлингов участие в экспедиции было дешевле, чем два года армейской жизни.

В начале мая он появился на корабле «Терра Нова», который стоял в вест-индских доках Лондона. Пересуды начались ещё до его прибытия. Оутс сам весьма точно выразил их суть — «кавалеристы нечасто принимают участие в таких представлениях». Согласие драгунского капитана из высшего общества присоединиться к предприятию, организованному представителями среднего класса, обещало интересные перспективы. Он справился с ситуацией в своём стиле, появившись на судне в потёртом котелке и странном плаще, застёгнутом на все пуговицы. Крин, один из матросов, в это время оказался на палубе и

никогда бы не подумал, что он был офицером, поскольку они обычно более подтянуты. Мы решили, что он фермер. Он был… таким приятным в общении, таким дружелюбным, в точности как один из нас, но — о да! — он был джентльменом, просто джентльменом и всегда джентльменом!

В начале марта Скотт поехал в Норвегию для испытаний автомобиля, попутно планируя купить мех и сани. В Христиании, перед отъездом в Фефор, он встретился с Нансеном, которому теперь стала понятна стратегия британцев.

Скотт никогда не нравился Нансену — хотя ему определённо пришлась по душе Кэтлин, сопровождавшая мужа. Тем не менее он был человеком милосердным (в греческом смысле) и не мог холодно взирать на то, как человеческое существо обрекает себя на гибель. Планы Скотта — по крайней мере, первоначальные — были абсурдны. Его иррациональное недоверие к собакам, его нелепая надежда на лошадей, его слепая вера в непроверенные в холодном климате возможности бензиновых двигателей — всё это, казалось, должно было привести к неминуемой гибели. Нансен чувствовал, что ему придётся спасти Скотта от самого себя. К тому же ещё один норвежский полярный новичок тоже нуждался в небольшой помощи.

Это был Трюггве Гран, который в двадцать лет начал организацию собственной экспедиции. Его интерес к полярным исследованиям возник благодаря влиянию капитана Виктора Бауманна, который плавал с Отто Свердрупом во второй экспедиции «Фрама». Гран познакомился с Бауманном, будучи кадетом норвежского военно-морского флота. Но действовать начал благодаря Шеклтону. Гран увидел его в октябре 1909 года, когда тот приехал в Норвегию, чтобы прочесть в Христиании лекцию о своём путешествии к полюсу и о том, как он попал в точку, находившуюся почти на расстоянии прямой видимости от него.

Полтора часа я был прикован к своему месту. Благодаря рассказу и фотографиям я, кажется, стал свидетелем сказки, воплотившейся в жизнь. Воистину Антарктика — это место, где историю должны творить норвежские лыжники.

Амундсен тоже присутствовал на этой лекции, и спустя годы леди Шеклтон вспоминала, что никогда не забудет выражения его лица во время выступления мужа:

Он не сводил с лица мужа своих проницательных глаз, и когда Эрнест процитировал строку Роберта Сёрвиса «в мире не счесть путей», таинственная тень смягчила его взгляд — взгляд человека, имевшего чёткое представление о будущем.

До отъезда Шеклтона из Христиании Гран успел встретиться с ним.

Я прямо спросил, посоветует ли он мне отправиться на юг по собственной инициативе в таком юном возрасте и с учётом моего небольшого морского и лыжного опыта. Ответ Шеклтона заставил моё сердце бешено заколотиться: «Послушайте, мой юный друг, — сказал он, — я не советую Вам делать этого, но всё-таки скажу честно. Если Вы сможете найти людей настолько опытных, что они приведут Ваш корабль к Барьеру Росса, Ваша юность станет лишь преимуществом». И затем Шеклтон продолжил: «Сейчас готовится английская экспедиция под руководством капитана Скотта, предположительно, она отправляется в путь следующим летом. Необходимо действовать быстро. Можете рассчитывать на мою помощь».

Должно быть, Шеклтон неожиданно для себя потерял бдительность, если так открыто посоветовал совершенно незнакомому человеку конкурировать со Скоттом, ведь обычно он скрывал от посторонних обиду на соперника. Возможно, это было вызвано восторженным приёмом, оказанным ему в Христиании, факельным шествием в его честь и эмоциональной речью Амундсена: «Нигде сердца не наполнятся к Вам таким большим теплом, и, возможно, ни одно общество не будет лучше подготовлено, чтобы оценить Ваши свершения», — так звучали слова, более всего растрогавшие Шеклтона.

Впечатлительного юного Грана потрясли те же слова — как и сама встреча с Шеклтоном, после которой он тут же заказал постройку корабля. Он был достаточно богат, а потому мог потакать своим прихотям. Одновременно Гран начал подбирать команду и в январе 1910 года встретился с Нансеном для обсуждения своих планов.

Нансена встревожило услышанное. Корабль Грана оказался не больше рыболовного смэка [60], то есть был смехотворно мал для Антарктики. А Гран в свои двадцать лет был чрезвычайно молод для того, чтобы помышлять о руководстве собственной экспедицией.

Хотя беспокойство Нансена было связано не с возрастом Грана и отсутствием у него опыта. Совсем неопытным Грана назвать было нельзя. Он собирался служить в военно-морском флоте, для чего в Норвегии необходимо было иметь опыт плавания на торговом судне в течение двадцати одного месяца — только тогда юноша мог стать кадетом. С шестнадцати до восемнадцати лет Гран служил простым матросом на парусниках, несколько раз пересёк Атлантику, пережил кораблекрушение у берегов Норвегии. А свободное от службы время посвящал лыжным походам в норвежские горы.

Гран отказался от службы на флоте, увлёкшись идеей экспедиции в Антарктику. Фон для такого предприятия складывался не лучший. Всё это — как и многое другое — хорошо понимал Нансен. Вопрос состоял в том, как отговорить Грана от его затеи? Просто посоветовать ему не делать этого? Эффект будет катастрофическим. Тогда Нансен пошёл на небольшую хитрость и предложил познакомить Грана со Скоттом. Юноша был в восторге: его авторитет растёт как на дрожжах, если его уже приглашают в компанию таких признанных исследователей.

Нансен договорился об этой встрече в «Хагене», магазине, куда Скотт приехал для покупки саней. Ничем не обоснованное пренебрежение Скотта к лыжам (ещё одна причина неудач экспедиции «Дискавери») казалось Нансену абсолютной глупостью. Он надеялся, что в окружении большого количества столь соблазнительного лыжного снаряжения и в сочетании с пропагандой, основанной на доводах рассудка, Скотт сможет преодолеть это препятствие. И вот трое мужчин встретились в «Хагене» и начали прохаживаться по магазину среди саней и лыж. В наиболее подходящий момент, как вспоминал Трюггве Гран спустя многие годы, Нансен вдруг повернулся к Скотту и сказал: