Фронтовые разведчики. «Я ходил за линию фронта» - Драбкин Артем Владимирович. Страница 78

В последних числах апреля в разведывательных сводках Центрального и Воронежского фронтов на основе данных, полученных от разведки, и особенно показаний пленных, был сделан вывод о возможности перехода противника в наступление в первых числах мая. Но в мае наступление немецко-фашистских войск не состоялось. Оно, как выяснилось позже, было отсрочено приказом Гитлера до середины июня. В последующем был изменен и этот срок. Дело в том, что Гитлеру хотелось применить в предстоящей операции большое количество танков «тигр», «пантера» и самоходных орудий «фердинанд», которые незадолго до этого были пущены в серийное производство и на которые военное командование возлагало большие надежды.

С 29 июня по 3 июля 1943 г. включительно воздушное и наземное наблюдение отмечало передвижение немецких бронетанковых, артиллерийских и пехотных частей (подразделений), их выдвижение к переднему краю, особенно на участках 13-й и 48-й армий.

В ночь на 2 июля на нашу сторону перешли два перебежчика-француза. Следует заметить, что этот факт забыт. А жаль. Он стоит того, чтобы о нем рассказать подробнее. Эти французские патриоты были насильственно мобилизованы в немецко-фашистскую армию. В июне в составе охранного подразделения они были переброшены под Курск. Именно здесь им пришлось нести охрану штаба 86-й немецкой пехотной дивизии.

1 июля, узнав, что в дивизии получен приказ о переходе немецко-фашистских войск в наступление, французы решили предупредить советское командование. К сожалению, не зная точного начертания переднего края и расположения минных полей, они оба получили ранения на немецких минах.

Истекая кровью, эти мужественные люди продолжали ползти в сторону расположения советских войск. Рано утром их подобрали наши разведчики в нейтральной полосе и доставили в госпиталь. После оказания им первой медицинской помощи они показали прибывшему к ним офицеру-разведчику, что получен приказ о переходе немецко-фашистских войск в наступление.

Точной даты наступления перебежчики не знали, но предполагали, что это должно случиться в ближайшие два-три дня.

Показания французских патриотов-перебежчиков были своевременно доведены до нашего командования.

В разведывательной сводке штаба Центрального фронта за 29 июня был сделан вывод, что противник начал занимать исходное положение для наступления на Курск. В ежедневных сводках за 30 июня, 1, 2 и 3 июля говорилось, что противник продолжает выдвижение своих войск и боевой техники для занятия исходного положения с целью наступления на орловско-курском направлении. Начало этого наступления следует ожидать в ближайшие дни. И вдруг 4 июля обстановка на фронте резко изменилась.

На стороне противника, там, где предполагалось его наступление, неожиданно все затихло. Перед войсками Центрального фронта не наблюдалось какого бы то ни было движения. Поле боя помертвело. Активность огня противника снизилась. Перед соседним слева Воронежским фронтом отмечалось то же самое. Больше того, оперативной разведкой было установлено, что в 150–200 км южнее Харькова по дорогам Донбасса на запад и восток тянутся танки, автомашины и тягачи. Казалось, от Курской дуги все отхлынуло и устремилось в Донбасс. Однако эти и подобные проводимые противником мероприятия не только не ввели нашу разведку в заблуждение, но насторожили ее еще больше. Все силы и средства разведки частей, соединений и объединений пристально следили за действиями немецко-фашистских войск.

Проходил час за часом, а в стане врага по-прежнему царила тишина. Что это значит? Почему противник ведет себя так необычно? Эти вопросы крайне интересовали и офицеров-разведчиков, и командиров всех степеней.

Выдвигались, конечно, различные гипотезы, предположения в поисках истины.

Наконец, решили. Да ведь это все закономерно. В течение последних пяти дней противник выдвигал к переднему краю свои войска и боевую технику, производил перегруппировку, готовясь к наступлению.

В ночь на 4 июля противник занял исходное положение для наступления. Именно поэтому днем 4 июля не отмечается никаких перегруппировок и подхода его войск из глубины. Ведь нужен же по крайней мере один день для того, чтобы личный состав подразделений и частей противника отдохнул, осмотрелся и подготовился к атаке.

Такой вывод был записан и в разведывательной сводке штаба Центрального фронта за 4 июля. В ней, в частности, говорилось, что противник закончил сосредоточение войск и подготовился к переходу в наступление, которое следует ожидать в ближайшие одни-двое суток.

Однако такой вывод не мог в полной мере удовлетворить наше командование как с точки зрения временных факторов, так и с точки зрения знания направлений главных ударов немецко-фашистских войск.

Известно, что командующими объединениями и соединениями на Орловско-Курской дуге была подготовлена артиллерийская и авиационная контрподготовка. Для наиболее эффективного ее проведения далеко еще недостаточно знать, когда противник перейдет в наступление. Нужно с точностью до часа, а лучше минуты рассчитать, в какое время противник покинет укрытия и изготовится к переходу в атаку. Именно в этот период его группировка наиболее уязвима и ей можно нанести большие потери.

Соответствующими командующими (командирами) и начальниками были отданы указания усилить разведку всех видов с целью установить точное время начала вражеского наступления. Среди различных способов достижения этой цели важная роль возлагалась на дивизии первого эшелона. Они должны были проведением поисков и засад захватить контрольных пленных и уточнить группировку, нумерацию и намерения противника.

В числе многих поисковых групп, действующих в эту теплую ночь на 5 июля 1943 г., была группа 15-й Сивашской дивизии под командованием опытного и отважного разведчика лейтенанта Ивана Мелешникова.

Поздно вечером группа разведчиков, перейдя передний край своей обороны, двигалась к объекту поиска, находящемуся на выс. 256. Огромная шапка высоты черным силуэтом вырисовывалась на поблескивающем звездами небе.

Прислушиваясь и осторожно раздвигая высокую траву, впереди шли дозорные — сержант Андрей Иванов и ефрейтор Александр Гусынин. Вслед за ними на расстоянии зрительной связи двигались один за другим остальные 13 разведчиков, возглавляемые лейтенантом Мелешниковым. Не успели они преодолеть свое минное поле, как до тонкого слуха сержанта Иванова донеслась нерусская речь. Дозорные залегли в траве. Остальные сделали то же самое. Лейтенант бесшумно подполз к Иванову.

— В чем дело? — спросил он у сержанта.

— Впереди фрицы, — еле слышно прошептал тот в ответ.

В самом деле, недалеко от дозорных четко вырисовывались силуэты людей. Обстановка для группы лейтенанта Мелешникова неожиданно и резко изменилась. Необходимость в проведении поиска в районе выс. 256 отпала. Враг сам шел в руки наших разведчиков. Нужно новое решение. «Только бы не ошибиться, не сорвать выполнение боевой задачи», — размышлял лейтенант.

— Засаду! — приказал Мелешников и взглянул на часы. Было ровно 22 часа. После отдачи коротких распоряжений командиром разведчики быстро заняли указанные им посты и по сигналу лейтенанта дружно ударили по вражеским солдатам.

В скоротечном бою 14 вражеских солдат было убито, двое, пользуясь ночной темнотой и местными предметами, бежали и один взят в плен. Пленным оказался сапер 6-й немецкой пехотной дивизии. Во время стрельбы он спрятался в канаву. Как только стрельба прекратилась, он был захвачен в плен.

Вскоре разведчики с «добычей» возвратились в расположение наших войск. На допросе пленный показал, что немецко-фашистские войска приведены в полную боевую готовность и 5 июля в 2 часа по европейскому времени перейдут в наступление на орловско-курском направлении. Одновременно с этим, по показаниям пленного, начнется наступление на Курск с юга, со стороны Белгорода.

Лейтенант Мелешников, понимая всю важность полученных сведений, принял решение как можно скорее вернуться в свое расположение и доложить их командиру дивизии.